Карантир

Багровая корка по рёбрам зудела и чесалась. Искушение раздвинуть плотно подогнанные полосы бинтов и впиться ногтями было велико, но Карантир сдержался. И прилежно допил темно-зеленую на вид, мерзко солоноватую на вкус настойку, подготовленную для него врачевателями.
Воспоминание о том, как едва не вырвавшаяся из-под контроля сила впилась и тысячами игл разодрала кожу, разрывая и снаружи, и изнутри, пробежало дрожью вдоль хребта. Холодной. Будоражащей. Если бы он вовремя не взял себя в руки, если бы допустил ещё одну ошибку, если бы его упрямства и воли не хватило, если бы… Чародей прикрыл глаза, и оборвал поток непрошенных мыслей. Все закончилось бы иначе, если бы. Возможно, одним магом аэн Элле стало бы меньше. Возможно, не одним, и не только магом. Он не Знающий, а оттого не ему гадать, что случилось бы и как.
Когда портал, наконец, стабилизировался, а Карантир вцепился посеревшими руками в посох, помогая себе сохранить равновесие, Эредин довольно кивнул. Скупо отметил его, Золотого дитя, навыки, и выразил надежду на скорую встречу под одним знаменем. Изящно поданное предложение, от которого трудно отказаться. Аваллак’х, также наблюдавший за ходом испытаний, настоятельно, в своём привычном духе “Я знаю лучше”, посоветовал отклонить столь заманчивую перспективу. Старый Лис, должно быть, все же заметил, чего стоило его ученику демонстрация пространственных чар. Но промолчал.
И хорошо, подумал Карантир с подступающим к горлу острым, морозящим чувством. Он не хотел предполагать, что произошло бы, вмешайся посреди испытания Креван. Хотелось надеяться, что учитель этого тоже не хотел.

На столе перед чародеем лежало короткое, лаконичное письмо, подписанное Эредином. Допуск во дворец и указание, когда и куда подойти. Сухо, по-деловому, с абсолютной уверенностью, что маг и не помыслит не явиться. Аваллак’х считал, что он не готов. Карантир, стараясь абстрагироваться от болезненного жжения по телу, считал иначе. Иногда наступает момент, когда нужно сделать шаг вперёд, каким бы рискованным тот ни был. Иногда, рассуждал эльф, нужно взяться за что-то, требующее больше, находящееся выше текущих умений и навыков. Размеренное, затянутое по времени изучение всех аспектов магии давало свои результаты, но он стремился к большему. Знал, что может лучше и быстрее.
Карантир поджал губы, недовольно дернул бровью.
Знал, что должен и будет лучше, сильнее.

Учитель мог дать ему знания. Эредин предлагал ему возможности. Карантир обещал себе, что все взвесит и тщательно оценит, составит собственный список “за” и “против”, но, кажется, где-то глубоко внутри он принял решение ещё там, на арене для испытаний.
Протянув руку, он взял письмо и вновь вчитался в небрежный, размашистых почерк. Во дворце его ждали уже завтра. Ребра протестующе заныли, но чародей даже не обратил внимания. Он будет там. Дело оставалось за малым — сообщить Аваллак'ху.

Когда-то он смотрел на учителя снизу вверх, с трепетом, ожиданием, мечтами. Стоя перед Знающим теперь, на широкой веранде чужого дома, Карантир поймал себя на мысли, что атмосфера всесилия, безграничной мудрости, бесконечных знаний и ответов на все-все вопросы, которую он ощущал в присутствии наставника все эти годы, неожиданно пропала. На него смотрел умудрённый долгой жизнью, опытом, и ответственностью маг, но никак не около божественное существо, запомнившееся ему с первой встречи. И смотрел с лёгким неудовольствием, даже снисхождением.
— Твой предшественник, — наконец произнёс Креван, переведя взгляд на раскинувшийся впереди сад со стройными деревьями. Белые кроны мягко шелестели под редкими касаниями ветра.
— Он тоже желал присоединиться к Всадникам. И так же, как ты сейчас, полагал, будто готов к тому, что его ждёт.
Карантир, сложивший руки за спиной, молчал.
— Нет надобности напоминать о том, что произошло, — не получив ответа, продолжил Знающий, — Твоё безрассудство, порывистость могут стать причинами ещё одного такого случая.
Тишина затянулась.
— Могут, — наконец проговорил Карантир, — Но не станут.
— Ты слишком в себе уверен.
— Вы слишком во мне не уверены.
На этот раз промолчал Аваллак'х. Впрочем, чародей не питал иллюзий насчёт того, почему. Определённо не потому, что Знающему вдруг не нашлось, что сказать.
— Последствия будут твоими и только твоими, дитя.
Карантир склонил голову, принимая чужие слова.
Мнение, однако, не поменял.

Нитраль

Молва несла, что белая дева появляется в ночь полнолуния на острове Ард Скеллиг в разоренной деревушке неподалеку от Пещеры Снов, под дланью Ледяного гиганта. Вокруг поселения вот уже почти три десятилетия ходили недобрые слухи – будто ночью гиблые силы Морхёгга пришли туда, и в один миг каждая живая душа обратилась в лед.
А дальше на землю Скеллиге не пустила их белая дева. Говорили, что сама Фрейя дала ей сил, чтобы изгнать призраков и демонов Морхёгга обратно в мир Хаоса. На выщербленном камне возле потемневшего изваяния богини в дар оставляли цветные ленты, кинжал или обычный цветок. Просили сил и стойкости: в сражении или перед испытанием, а она была щедра к храбрым сердцем и безжалостна к врагам северного народа.
Старая легенда, где, как и бывает во вскормленных чужой верой историях о добре и зле, правды было немногим больше, чем в россказнях выпрашивающего монету бродяги, случайно настигла эльфа. И несмотря на то, что рассудок упорно твердил, что это всего лишь человеческая сказка, она задела за душу. Слишком много в ней было знакомого, слишком долго что-то из этого продолжало жить внутри, не желая отступать перед силой времени.
В разоренную деревню Нитраль пришел за полчаса до полуночи. Лишенная хозяйской руки, заросшая кустарником и молодыми деревцами, с покосившимися, прогнившими хатами она ничем не напоминала обледенелый край, будто вырванный из мира, где властвовал Белый хлад.
Память накатила тяжелой волной. Она могла подводить, но эльфу запомнилось, что идея посмотреть на пещеру снов пришла в голову Айре. Северяне, они везде искали повод проявить свою отвагу. Одной из попыток проявить свою мужественность была дорога через пещеру снов, чтобы посмотреть в лицо своих страхам. Обладай это место чудодейственной силой, Нитралю не нужно было лезть в темное нутро пещеры, чтобы знать, чего он боится.
Айра настаивала, что нужно пойти. И сделать все по правилам – пригубить из фляги настойки, что пили северяне, прежде чем идти сражаться с собственными страхами. Какое-то время пещера была обычной пещерой: с заползающей под одежду сыростью и гулкими сводами, перешептывающимися меж собой гулким эхом.
Потом что-то изменилось. Слишком быстро и ярко, что замечание Нитраля о качестве настойки и темных развлечениях северян так и осталось невысказанным. Со стороны эльф увидел себя. В чужом мире. Вместо каменных сводов – выжженная солнцем, иссохшая земля. Призрачный Нитраль сражался с тварью не из этого мира, но окончание схватки ему не удалось увидеть – темным пологом перед ним выросла чернота, уводя в сторону от чародейки и ее видения.
В этом месте все было слишком странно. Нитраль мог сколько угодно говорить, что видения – всего лишь последствия настойки, но мягко оттолкнувшая его в сторону, ставшая осязаемой темнота вынуждала его отступить. Пещера снов вела его по каменному коридору, в какой-то момент показавшемуся бесконечным. Ни видений, ни оживших страхов – только смутное беспокойство за Айру. Еще через некоторое время он увидел впереди ее силуэт. Улыбнулся. Она всегда была сильной. Чародейка в составе Дикой Охоты, в какой-то момент ставшая кем-то намного более близким, чем командир и учитель.
Когда он ее позвал, увидел, что ошибся – пещера все-таки наслала на него морок. Призрачная Айра повернулась к нему. Острие полупрозрачного, хорошо знакомого клинка уперлось в грудь. Взгляд чародейки ожег его ненавистью, и видение рассыпалось, не принеся никакого смысла, но зародив тревогу. Когда Нитраль, наконец, выбрался из пещеры, увидел всполохи молний. Им вторили раскаты грома.
У эльфов аэн элле всегда были люди, кому они оставляли свободу и кого они ставили чуть выше рабов в собственном мире. Они становились источниками информации, выгодных связей и иногда – проблем. Сейчас уже никто не скажет, как человеческие маги вышли на них, и кто из скеллигских полурабов выдал их. К моменту, когда Нитраль добрался до эпицентра бури, его ослепило вспышкой, а потом наступила гулкая тишина. Холод он почувствовал не сразу – когда ступил на промерзлую, покрытую снегом землю. Все так и осталось, как в момент выброса силы чародейки – заиндевелые дома, застывшие люди.
Момент сражения, пойманный ледяным пленом.
Слишком хорошо он помнил, что тогда почувствовал. Помнил, как в бессильной, горькой ярости швырнул огненным сгустком в деревянного идола, а тот даже не покачнулся, равнодушный к чужому горю.
Вспорхнувшая ночная птица вырвала Нитраля из силков прошлого. Не нужно было снова приходить сюда. Эльф посмотрел на залитый лунным светом камень с дарами и вздрогнул – белая дева из легенд стояла возле статуи Фрейи. Острие призрачного меча целило в грудь эльфа из другого мира. Светлые глаза горели холодной ненавистью.

29 декабря 1265 года, утро. Таверна "Рыжий Кот"

— Как это у вас нет мест? Не уж то, не найдется свободного кресла для странствующего краснолюда?! Это вздор, — Возмущался Рангельзар на слова трактирщика. Дело в том, что странствующий торговец — краснолюд, только что прибыл из достаточно выматывающей и опасной "экспедиции". Прошла молва о том, что где — то под городом, на караван торгашей напали. Твари какие, а яки именно никто знать не знает. Ну Буфри как информацию поймал, так сразу отправился туда. А кто знает, может чего полезного найдет. Единственное, что он успел найти, прежде чем со всех ног бежать от парочки утопцев, это несчастный сосуд ртутного раствора. Оказалось, караван этот, торговый, прямо рядом с болотом проезжал, обходным путем каким — то. Уж не понятно кого они боялись, эльфов али непогоды, но в лес забрели. Ну вот, когда Рангельзар то ноги уносил, только и видел мельком останки людские разбросанные. Жуткая картина, не для его нервов.
— Ну так посиди чуток, подожди. Глядишь, и место тебе освободиться. Спят же еще все, — Отвечал трактирщик, протирая кружки из — под эля, напевая в перерывах между фразами какую — то задорную песню. Буфри аж дурно стало, но делать нечего.
— Тогда эля стакан налей, чтоб время скоротать, — Покопавшись в карманах, он положил на прилавок пару монет и забрал кружку, полную темного эля. Как только зад Буфри демонстративно уселся на одну из многочисленных лавок, душа его почувствовала облегчение. Как же приятно посидеть немного, после такого долгого пути. " Надеюсь, хоть один лентяй сегодня проснется по — раньше и освободит каморку. " Не спеша потягивая эль, он раздраженно что — то бурчал под нос. " Всего — то часок подождать, наверное, а там уж и народ пойдет. Высижу. "

29 декабря 1265 года, день. Таверна "Рыжий Кот"

Рангельзар проснулся от того, что его дергают за плечо и что — то громко орут на ухо. Открыв глаза и поднял тяжелую голову и проморгался, дабы размытое изображение бурого пятна, стало знакомой физиономией местного краснолюда.
— Рангельзар, рвать его мать, утро только началось, а ты уже нажрался? — Искреннее непонимание происходящего не давало краснолюду понять, кто именно с ним говорить. А вот абсолютное понимание, что этот кто — то сейчас получит леща — определенно было. Однако сдержался, не стал так сразу руки распускать ... да и был ли смысл?
— Бомлос, старый козел, нигде от тебя покоя нет, — хриплым, сонным голосом выпалил наш герой. И вот только сейчас, приметив обстановку вокруг себя, он понял где находится. " Я, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УСНУЛ НА СРАНОМ СТОЛЕ. " В таверне уже ни много ни мало, а человек семь сидело точно. Это ж сколько он проспал?
— Не поверишь, я только что так — же подумал. Ты чего тут уснул — то, до койки не дошел? — Усевшись рядом, спросил черноволосый краснолюд, коего кликали Бомлос. Еще двое присели рядом, имена коих, упоминать не обязательно.
— Да ты представь, Бомлос! Возвращаюсь я, значится, с небольшой, так сказать " экспедиции" этим утром: устал весь, задохся и глотка эля за все время не сделал. Захожу в таверну, хочу себе комнатушку снять, а мне знашь чево говорят? — Он вопросительно глянул на рядом сидящего товарища, что уже во всю хлестал свежий эль.
— Чего? — Прервавшись, спрашивает тот.
— А места, говорят, нет. Да я тут чуть всю таверну не разнес, думал, щас вот на улицу выйду и первого попавшегося удачника скручу как баранку. Но решил: ладно, не буду. Сел вот прям на этом месте, эль пью, а потом хоп, и ты меня, охламон носатый будишь, — Хлопнув Бомлоса по спине, рассмеялся Рангельзар. И правда, как он мог не заметить и вот так просто уснуть. Согласиться сложно, дорога до города, от убитого торгового каравана была далека, но не мог же он так устать? Видать, ночью не доспал все таки. Кошмар снился, да все силы высосал, зараза такая.

29 декабря 1265 года, вечер. Таверна "Рыжий Кот"

Что делать краснолюдам, когда делать нечего? Сидеть в таверне, пить эль и слушать последние новости. На сегодня, Буфри решил отложить все свои планы на поиски интересных вещей и провести время с товарищами. Что он, собственного, до самого вечера и делал.
— Мужики, я щ —щас приду, — Поднявшись с места, крякнул слегка захмелевший краснолюд и побрел, в так называемый "нужник". По его возвращению, он обнаружил еще одного старого товарища — Бастера и ... какого — то здоровенного мужика, которого он вообще первый раз в жизни видел. Приближаясь к столу и по ходу дела подтягивая штанцы он бесцеремонно рявкнул на всю таверну: — Здорово, Бастер, — но лезть с объятьями к приятелю не решил, ибо хмурая морда незнакомца малясь напрягала. Да и лица рядом сидевших краснолюдов радостью не особо сверкали. Рангельзар отставать не решил, с не менее заинтересованным и сердитым выражением уселся на свое место поодаль остальных.
За все время разговора, Буфри не сказал не слова, лишь анализировал ... или пытался это сделать. Хмель, хоть и небольшим градусом, ударил в голове краснолюда, да еще и это помятое состояние. Зря он не пошел спать, ой как зря.

Молва хмельного трактирщика позади привлекло внимание публики больше, чем весть о присутствующем здесь мастере Лютике. Восторг сменился на нагнетающую тяжелую атмосферу, которая в одно мгновение нависло над таверной. Послышались бурные возгласы и тут, непонятно с чего и откуда, начался мордой. Ах, какой веселый. Рангельзар не заставил себя долго ждать, ведь в него, прямым броском, летела кружка эля. Благо, он успел пригнуться.
— Ах, курва, навались, братва! — Не долго думая, краснолюд вскочил со своего места. Даже не засучив рукава, движением крепкого кулака, он влупил в щеку первому, кто рвался в сторону пришедшего гостя, коего сразу же обвинили в принадлежности к южанам, толком то не разобравшись. Ложные обвинения Буфри не любил, и пусть этот мужичок и правда был южанином, негоже вот так сразу морду бить. Хотя он сам, в данный момент, занимался этим делом — бил морду, без веской на то причины. Но, как говорится: " Либо ты, либо тебя."