ИМИ ГОРДИТСЯ СТОЛИЦА |
❖ ИСТОРИЯ ❖ ЗАКОНЫ ❖ ЧАВО ❖ РОЛИ |
Петербург. В саду геральдических роз |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Петербург. В саду геральдических роз » Завершенные истории » 5.12 Приключения и знакомство на улицах Петербурга
I. Участники:
Жаннет де ле Шенье и Андрей Вяземский
II. Место действия:
улицы Санкт-Петербурга
III. Время действия:
5 декабря, около полудня
IV. Краткое описание сюжета
Жаннет решается самостоятельно пойти посмотреть на Петербург и заводит новое знакомство.
Отредактировано Альбертина де ле Шенье (2012-07-09 18:49:07)
За окном стоял замечательный зимний денек. Солнце играло на обоях, мебели, холсте с несколькими мазками краски и платье Жаннет.
Жаннет с легким вздохом положила кисть, оставив незаконченным зимний этюд, и, в который раз осмотрев комнату, не смогла сдержать счастливой улыбки. Как замечательно, что у нее есть такой опекун, как граф! Комната, да и часть дома, в которой она находилась, была отремонтирована так, что Жаннет казалось, что она не в русском, а во французском особняке - так соответствовала моде обстановка. И вообще, она чувствовала себя как дома - словно и не переезжала в далекую страну. Тут действительно все говорили по-французски, по-французски же одевались... И от этого собственно Россия ускользала от нее! Та Россия, о которой рассказывала ей мадам Дюваль. Которую она видела предметно, сама, а Жаннет - только из окна дорожной кареты.
Жаннет поднялась и подошла к окну.
За окном уже кипела жизнь. куда-то спешили кареты, баре, слуги. Вот бы нырнуть в эту народную стремнину, посмотреть на огромный город, тускло сиявший сквозь слегка заиндевевшее стекло. Она еще толком не видела его. Наверняка там столько интересного!
Отвернувшись от окна, Жаннет призадумалась. Попросить, что ли, графа показать ей город или позвать с собой мадам Дюваль?
Или... отправиться самой?!
Даже слегка вздрогнув, Жаннет испугалась такой безрассудной мысли, но что-то снова притянуло ее взгляд к окну. А если все-таки... Нет, безумие. Но...
Напугавшая поначалу мысль вдруг покрылась ореолом заманчивости. Ускользнуть от вечной опеки, от присмотра - сколько это даст новых впечатлений! Вот только... нечестно так сбегать. Она слегка поколебалась. Всегдашняя привычка к правде противилась обману. Но она же ненадолго! Никто ничего и не заметит. Завтрак только что прошел, она всем сказала, чтоб ее не беспокоили - она любила рисовать в тишине. Ее не хватятся. Граф не должен обидеться, что она сбежала. Неловко скрывать свое желание, но как ему объяснить, как хочется иногда почувствовать абсолютную свободу?
Она спустилась в коридор и окликнула Феда. Старый слуга быстро появился.
- Дай мне мою шубку, в доме душно, я выйду в сад. И скажи, чтобы меня не искали, мне хочется побыть одной, - кое-как сообщила она по-русски.
Однако едва надев шубу, она, оглянувшись и не увидев во дворе никого из слуг, выбежала за ворота на улицу и быстрым шагом пошла к большому мосту, что виднелся неподалеку.
Завернув за угол, она оглянулась в ту сторону, где остался особняк. Его уже не было видно. Сердце взволнованно колотилось, но Жаннет мысленно дала себе обещание пройтись "совсем недалеко" и быстро вернуться. Дух приключения уже охватил ее, и она решительно зашагала прочь.
Отредактировано Альбертина де ле Шенье (2012-07-13 07:05:59)
Я просто устал. От всего и всех. Общение с сестрой, безусловно, удерживают от глупых необдуманных действий, но никак не может помочь ощущению бессмысленности моего существования здесь. Дамы, барышни, люди, называющие себя друзьями, - все это на фоне 25 лет бессмысленного и бесперспективного существования становится лишь мишурой стремительно увядающих лепестков на могилах матери и сестры. Надо смиряться и терпеть, как Иисус Христос, но если не умеешь так, а Андрей явно не научился, то - быстро умереть на дуэли, которые запрещены, оттого и наиболее привлекательны. Еще есть вариант уехать служить. Но если твое государство не видит истинных неординарных героев, способных смело мыслить на благо будущего любимой Родины, а слушает Иудины наговоры, как баба на завалинке, то смысл в этом отпадает сам собою... Когда бы был талант к литературе, можно было бы идти долгим, но более-менее эффективным путем к чему-то новому и обнадеживающему. Но все его слова, ложащиеся на бумагу, либо слишком прямолинейны, в отличие от хорошо выдрессированной устной речи, либо начинают запутывать мысль настолько сильно, что она мельчает и исчезает, как очертание облака в ветреную погоду. Он просто чувствует, что долго не выдержит. Просто понимает, что конец этому близок, боится только, что это будет неблагоприятно для девочек. Жить здесь ради них, конечно, не в тягость ему, но им не нужна нянька. Они уже в таком возрасте, что вот-вот выйдут замуж. А он... Он должен жениться... Или уехать на Кавказ. Там все настоящее. Там понимаешь, для чего живешь, не сравниваешь себя с животным из зоологического сада... Жениться и превратиться в оседлого семьянина, дающего балы и развлекающего за свои деньги тех, кого, может, и видеть не хочешь - эта перспектива вообще убивала все надежды на лучшую пригодность жизни.
Ну почему мне так и не удалось встретиться с Лермонтовым?! Он пишет то, что сразу находит отражение в глубине души, каждым словом врезаясь в самую суть сердца... Как он хотел познакомиться с ним!! А вдруг бы они подружились... А вдруг бы он остался сейчас живым... Они все не поняли его жизни, его терзаний, издевались над внешним, над тем, в чем не имели понятия. Это стихотворение - оно ведь о нем, а не о Пушкине... Может, и о Пушкине, впрочем... Не знаю. Но вижу, что о нем. Как жить среди них после этого?! Как общаться? Для чего наводить пресловутые «связи» среди тех людей, что, как минимум, не внушают к себе уважения?
Андрей последнее время часто уходил из дома по утрам просто так, якобы по делам, якобы для встречи с друзьями. На самом деле, чтобы свою хмурость и такое неожиданное и непонятное девочкам одиночество спрятать, рассеять, размазать по всепрощающему городу, выветриться и вернуться с хорошим лицом, с настроенным на день взглядом: все же этот город не дает забыть, что человек может если не все, то многое, вдувает в грудь какую-то веру в то, что при правильном подходе изменить неприемлемое для тебя возможно...
Он велел, как обычно, запрячь карету к полудню. Элен даже врать ничего не надо было, она давно не спрашивала, куда он едет: ей главное, что всегда возвращается. Натали настолько погрязла в своей воинственности по отношению к Ольге и отцу, что в последнее время даже к завтраку не спускалась. Надо снова поговорить с ней. Но что придумать на ее вопросы, на которые он сам ответа никак не найдет? Они всегда заканчивают эти редкие беседы с горящими недобрым блеском глазами и осадком в сердце. Она никак не научится смиряться, а он плохой учитель по этому предмету. Он слишком молод для одного и уже слишком стар для другого. Он на перепутье, которое уже начало затапливаться весенним паводком, и ноги уже по колено в воде, а выбираться даже не хочется. Но и топиться смешно. И вот он изображает из себя памятник нерукотворный, изо всех сил удерживая на лице любезную всем улыбку.
На людей он обычно не смотрит, когда стремительно ездит по улицам и закоулкам любимого всем сердцем Петербурга, он смотрит в небо, такое обычно муторно-белое, с серым или бежевым отливом, иногда чуть более розоватым, а иногда - гораздо реже - зеленоватым... На здания, на великолепную архитектуру... Иногда выходит внезапно, приказав остановить карету... Сейчас он вышел именно там, где он точно не мог встретить ни одного знакомого. Но не потому что увидел девушку. Девушку он заметил уже позднее. Такую не вписывающуюся в эту деловую суетливую обстановку «среднеклассового» района... Кто это? Что она здесь делает? Неужели такая многозначительная путана? - с придирчивостью оглядывая великолепно-скромный европейский вид барышни, даже остановился в размышлениях он, пока она была спиной к нему. Почему же одна? Где ее спутник?
Отредактировано Андрей Вяземский (2012-07-10 15:44:26)
Жаннет с восторгом оглянулась по сторонам. Она шла туда, где светило солнце, туда, куда спешили люди, и сердце переполнялось новыми, необычайными впечатлениями. Она уже свернула с центральных проспектов куда-то вбок и сейчас оказалась на нешироких путаных улицах.
Нет, разве она увидела бы подлинно народную жизнь, если бы пошла гулять с мадам Дюваль или с графом, а сейчас вот она, перед ней…
Вспомнив о графе, Жаннет с размаху остановилась. Она же совсем забыла, что уходила ненадолго! Нужно поскорее вернуться домой! Надо же, как заманили ее за собой Петербургские улочки!
Она быстро повернула назад, в ту сторону, где должен был быть проспект, но улицы только петляли из стороны в сторону. Осознав, что идет не туда, она повернула назад, но опять вышла в новое место…
Вокруг был каком-то средней руки район, где туда-сюда сновали горожане и мужики.
Она заблудилась!
Жаннет остановилась. Неужели самостоятельно найти дорогу ей не удастся? Не нужно было переходить мост, не нужно было очертя голову бежать куда глаза глядят… Нет, Жаннет, не раскисай, возьми себя в руки! Хотя сие намерение проще было подумать, чем выполнить. Но она должна попытаться выйти назад!
Она попробовала спросить, куда идти дальше, но то ли ее дворянский вид, то ли речь с акцентом пугали людей, так как на нее только молча глазели и бочком убирались восвояси. Одна сердобольная женщина все-таки пустилась что-то объяснять, однако Жаннет ничего не поняла из длинной русской речи.
Она остановилась, окончательно теряясь. Надо же было так опрометчиво сбежать из дома… Жаннет беспомощно оглянулась, пытаясь собраться с мыслями, как вдруг увидела молодого человека.
Он стоял посреди улицы, пристально и неодобрительно разглядывая ее. Вид у молодого человека был довольно – как это называется, байронический? – однако дворянский! Неподалеку стояла карета, очевидно, он только что вышел из нее. Интересно, зачем он приехал в этот район, здесь ему явно нечего делать?
Жаннет слегка оробела под придирчивым взглядом, однако делать было нечего. Если он дворянин, то хотя бы сможет по-французски объяснить, куда же она попала и куда идти дальше. Глубоко вдохнув, она быстро подошла к молодому человеку.
– Bonjour, monsieur, – произнесла она, хотя голос догнул от волнения. – Скажите пожалуйста, как пройти к особняку графа Шереметева?
Внезапно сообразив, что выглядит очень странно здесь без спутника, она в смущении опустила глаза.
Нужно было как-то объяснить свое появление здесь. Вранье претило, но сказать правду незнакомому человеку она не решилась бы ни за что. Поэтому, не поднимая головы, боясь, что он распознает ложь и мучительно боясь покраснеть, негромко добавила:
– Я немного заблудилась… отстала.
Усилием воли подняв голову, она встретила все тот же изучающий взгляд.
Жаннет слегка удивилась - настроение у молодого человека явно было не на высоте, иначе он не смотрел бы на нее так. Жаннет вдруг захотелось помочь ему развеять хмурость, и она приветливо улыбнулась незнакомцу.
Отредактировано Альбертина де ле Шенье (2012-07-10 17:20:39)
Но потом девушка обернулась. И одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ребенок этот вовсе не путана. Как можно было такое подумать?! - Андрей даже слегка дернул губами бредовости своей первоначальной мысли. Бледное, чуть испуганное, но все же преисполненное девичьего достоинства благородное лицо с очень выразительными, завораживающими своей «голубиностью», как он называл это отражение ни с чем не спутываемой и явной чистоты, глазами, распахнутыми в растерянности и оттого ставшими почти огромными на этом миловидном лице. Пока он, чуть смутившись от своего не слишком оправданного и совсем уж невежливого разглядывания чудом оказавшейся здесь одной барышни, сморгнув, на мгновение отвел глаза к карете, девушка, видимо, решившись довериться ему (сразу видно - наивная! Разве можно доверять дворянам в рабочих кварталах Петербурга?! Да еще тем, которые пялятся на тебя, стоя в двух шагах от своей кареты!), с щемящей надеждой в глазах и межбровной складке, устремилась прямо к нему. Поначалу князь рефлекторно даже чуть отступил от неожиданности, но затем сделал шаг навстречу, давая понять, что выслушает ее проблему и постарается помочь: по всему было видно, что барышня в беде, хоть и не трагичной.
Походка, манера двигаться и подавать себя выдавали в ней не просто девушку из высшего общества, но вольностью своей, пожалуй, навевали ассоциации с европейками, скорее, француженками или итальянками. Глубокий вдох - стесняется. Не итальянка. Первый же звук ее скорой особенной, с немного более тягучими, чем у нас, окончаниями, речи, отмели остальные домысли насчет происхождения этой чудесной находки.
- Здравствуйте, мадемуазель. Полноте Вам смущаться. Но будь я Вашим братом, я гувернантку бы Вашу казнил на месте... Или кто там с Вами был в сопровождении, - по-французски заговорил князь, уже приветливо улыбаясь и давая понять, что его-то бояться не стоит. - Граф же, зная его доброту, почти уверен, лишь строго скажет ей что-нибудь крайне вежливое и даже не уволит со службы, - уже тепло разглядывая премиленькое лицо своей случайной собеседницы, говорил князь, про себя попутно мучаясь вопросами: сколько ей лет? 15? 16? И кто она графу? Уж не невеста же? И не дочь: он и женат-то не был. Да и молод еще такую взрослую дочь иметь. Кузина? Племянница?
По старой привычке заведя руки за спину, сцепил их двумя пальцами, имея при этом вид довольно отстраненный, с учетом его неискоренимой офицерской осанки и чуть склоненной головы на бок, - вид, не слишком соответствующий его истинному отношению к беседе.
В конце концов - не дверь же кареты сразу перед ней открывать - эдак и напугать можно порывистостью своих альтруистических целей.
И вот уже ее очаровательное смущение сменяется приветливой улыбкой: она полностью доверяет мне, абсолютно незнакомому человеку. Надо графу сказать, что это необходимо искоренять, пока не поздно: мало ли кто может сказаться другом Шереметева, а она так и пойдет в его карету. Дитя...
Улыбающийся лучиками доброй насмешки, Андрей решил, наконец, представиться своей юной незнакомке:
- Князь Андрей Вяземский к Вашим услугам, мадемуазель... - стандартно вежливый наклон головы. - Если Вы соблаговолите доверить свою бесценную жизнь такому прохвосту, как я, я мог бы отвезти Вас к особняку графа Шереметева прямо сейчас в своем экипаже.
Догадливый Петр был уже у дверцы кареты и ждал лишь знака или ответа барышни.
- Здравствуйте, мадемуазель. Полноте Вам смущаться. Но будь я Вашим братом, я гувернантку бы Вашу казнил на месте... Или кто там с Вами был в сопровождении. Граф же, зная его доброту, почти уверен, лишь строго скажет ей что-нибудь крайне вежливое и даже не уволит со службы, - произнес молодой человек.
– Думаю, вы чересчур строги к ней, - Жаннет на мгновение опустила глаза. - А насчет графа - я тоже крайне надеюсь, что он не будет на нее слишком сердиться, – она слегка вздохнула. – В конце концов, это я виновата…
Вдаваться в подробности она не стала.
Она рассматривала нового знакомого, забыв все свое смущение – так доброжелательно он выглядел. И, хотя в его манере держаться было что-то скорее привычное ему и даже напускное, чем искреннее, он вызывал у Жаннет симпатию. Взгляд его показался Жаннет слегка насмешливым. Впрочем, молодые люди из высших кругов часто наводят на себя такой снисходительно-философский вид. Дань моде, наверное? Не стоит слишком обращать на это внимание.
- Князь Андрей Вяземский к Вашим услугам, мадемуазель... Если Вы соблаговолите доверить свою бесценную жизнь такому прохвосту, как я, я мог бы отвезти Вас к особняку графа Шереметева прямо сейчас в своем экипаже.
Жаннет заливисто рассмеялась.
– Monsieur, вы не похожи на прохвоста! И я охотно воспользуюсь вашим предложением… Буду чрезвычайно благодарна вам, - Она протянула князю руку. - Маркиза Жаннет де ле Шенье… воспитанница графа Шереметева.
Вяземский… Где-то она уже слышала эту фамилию. Она наморшила лоб, пытаясь уловить вертевшуюся мысль. Вяземский… Ах, да! Граф же рассказывал ей о своей знакомой, княжне Вяземской – кажется, ее звали Элен, и по рассказам графа она показалась Жаннет милой девушкой.
– Скажите, – обратилась она к князю, усаживаясь в карету. – А вы случайно не родственник Элен Вяземской? Мы лично не знакомы, но граф много рассказывал мне о ней.
Отредактировано Альбертина де ле Шенье (2012-07-12 20:10:55)
- Думаю, вы чересчур строги к ней, - девушка виновато опустила глазки.
Неужто врет? Сама сбежала? Как интересно! - бровь князя выразительно поползла вверх, но он быстро справился с собой, легко вернув на место любезное выражение лица.
- В конце концов, это я виновата…
Неужели сама сознается? - внимательней, чем принято, взглянув в глаза незнакомке, ухватился за фразу:
- Вы сами? - стер любопытство с глаз, опустив на секунду веки, и продолжил, немного наклонив голову. - Ведь с Вами ничего дурного не случилось?
Зачем я спрашиваю это? - сразу поймал он себя на ошибке. - Это мне действительно интересно? Посмотри на ее лицо. Разве может что-то случиться с такой барышней? Кто посмеет посягнуть на нее?.. - Андрей бросил скептический взгляд вперед себя и пришел к логическому умозаключению: Здесь - все... Но зачем я интересуюсь этим? Правильно - незачем... Это дело Эдуарда, не мое.. Но все же хорошо, правда, что ее никто не обидел? - все эти мысли заняли лишь мгновение, в течение которого готовился ответ очаровательной брюнетки, и все же Вяземский остался недоволен собой: нельзя влезать в чужую жизнь своим праздным любопытством, нельзя проявлять интерес ни к кому, особенно к таким юным созданиям, ни в чем, даже в подробностях ее приключений. Это слишком несносная ответственность...
Снова здоровое равнодушие и насмешка во взгляде и голосе привели в норму ореол их знакомства. Смеется она чудесно, - со спокойным удовольствием отметил он, улыбнувшись в ответ, - просто и непритворно. Ни капли. Хорошая девочка.
Monsieur, вы не похожи на прохвоста! - и снова левая бровь молодого князя нечаянно дрогнула: они общались так запросто, будто были знакомы с раннего детства и поверяли друг другу «страшные тайны». Он так мог воспринимать только своих сестер, с которыми действительно «был знаком с раннего детства»... А тут девушка, которую он видит несколько секунд, ну, может, минуту, обращается к нему, как к родному человеку. Обращается если не словами и речью, то открытым взглядом и распахнутой душой, столь же бесстрашной, сколь и беззащитной перед реальностью, об которую еще явно не билась.
Цветочек.
- Маркиза Жаннет де ле Шенье… воспитанница графа Шереметева.
Князь улыбнулся точности своей догадки. Воспитанница? Сирота, значит? - тепло глядя в глаза французской барышни, в своей манере, на грани изысканной вежливости и гусарской шутливости, поцеловал протянутую ему без тени кокетства руку. Поддержав даму за локоть, вдруг понял, чем она особенно необычна: от нее не пахло ничем, кроме чистоты. Никаких французских ароматов, как бы странно это не было, не переносил от ее чуть заиндевевших локонов этот звенящий морозный воздух. Когда она села, вытянувшись в струнку - и это явно простая непринужденная привычка, а не диктат корсета - то снова обратилась к князю, уже взявшемуся за ручку дверцы, чтобы закрыть ее.
- Скажите, - Андрей не мог не улыбнуться, пока кивал, – А вы случайно не родственник Элен Вяземской? Мы лично не знакомы, но граф много рассказывал мне о ней.
- Именно. Я ее брат.
Закрыв дверцу и отдав указание Петру ехать к особняку Шереметева, вернулся на свое место напротив мадемуазель Шенье, которая теперь казалась чуть старше.
- Вы недавно в Петербурге? - эти живые большие глаза смело забирали все внимание князя и он, с радостью изменяя собственному правилу отмалчиваться, находясь тет-а-тет с дамой, сам начал задавать вопросы.
Отредактировано Андрей Вяземский (2012-07-13 23:30:21)
- Именно. Я ее брат, – сообщил князь, помогая ей сесть в карету.
– О, в самом деле? – Жаннет радостно улыбнулась. Оказывается, они знакомы намного ближе, пусть даже и заочно, чем казалось вначале.
Экипаж тронулся. Приятное тепло кареты охватило Жаннет, и только сейчас она поняла, что порядком замерзла, бегая по незнакомым улицам. Она слегка потерла руки, желая окончательно согреться.
- Вы сами? Ведь с Вами ничего дурного не случилось?
Жаннет с нескрываемым интересом посмотрела на собеседника. Как он ловко манипулирует поведением и выражением лица! Только что во взгляде было любопытство, и вот опять – простая учтивость. Жаннет улыбнулась. Да, ей далеко до этого, и князь явно догадывается о правде. Ей вдруг захотелось все рассказать ему – князь успел расположить ее к себе. А еще отчасти потому, что совесть за свой побег давала о себе знать. Она сегодня обманула столько народу, что теперь чувствовала себя, мягко говоря, неудобно. Никогда не приходилось ей врать, и делать это она откровенно не умела - вот и князь это видит... Она на секунду задумалась, как преподнести графу и Виктуар эту отлучку – а преподнести, скорее всего, придется. Она довольно долго проблуждала по Петербургу, и будет странно, если ее еще не хватились.
– Благодарю, если не считать того, что я потеряла дорогу и замерзла, то ничего. Я вам очень благодарна за помощь, – произнесла она, все же не решившись откровенничать. – Если бы не вы, я еще неизвестно сколько искала бы особняк Шереметева.
Жаннет вдруг удивилась тому, что не испытывает и тени смущения. Ей еще ни разу не приходилось так близко общаться с мужчинами - не считая графа, конечно. В пансионе не особо-то приходилось выбирать знакомства - учителя выбирали их за нее.
- Вы недавно в Петербурге?
– Признаться, я приехала только вчера, – кивнула Жаннет. – Не так давно я закончила пансион во Франции, и сразу же отправилась в Россию.
Снегом в эту зиму хорошо побаловала погода, обычно хмурая и промозглая в мороз, не гнушающаяся неприятным влажным ветром с Невы. О сугробах, конечно, речи не шло. Но снег лежал, не таял, приятно похрустывал под ногами, серебрил окружающий мир своей белесой улыбкой. Барышня, сидящая напротив прямо и непринужденно, не собиралась разыгрывать из себя жертву стыдливой неловкости, смотрела открыто и весело, ее благодарность была настолько искренней, что Андрей на секунду смешался:
- Да господи, что ж тут такого-то? Просто удачно получилось. Благодарите не меня, а Бога.
Ему откровенно надоела эта тема с благодарностями: он не привык к такому простодушному тону от светских дамочек, которые, наоборот, своими выразительно уплывающими во все возможные долы взглядами и непростыми улыбками будто вынуждали его благодарить их и Провидение за столь приятную своей неожиданностью встречу.
А эта девчонка Жаннет словно игнорировала напрочь все условности светского воспитания кокеток. Это было действительно странно: француженки, тем паче, выдрессированные пансионерки, каковой представилась маркиза де ле Шенье, известны своими тончайшими манерами опутывания мужских сердец: не может же быть этот ребенок настолько подкован в этом плане и так искусно уверять его в отсутствии игры с ним! Что-то я запутался... - чуть тряхнул головой князь, глядя в окно кареты на приближающийся к своему преодолению ими мост. - Четверть пути проехали... И тут оказалось, что Андрей совершенно невнимательно слушал представление маркизы, потому что следующее, что он спросил, было:
- А кем вы приходитесь графу? - подхватил он ее последнюю фразу, поражаясь собственной наглости и тут же добавил, со смешком, выражающим некоторое смущение ею. - Простите, если вопрос показался Вам слишком бестактным, можете не отвечать на него.
Это добавление было еще чудовищней, и он понял это, но довольно поздно: вот что делает с насквозь пропитанными светской условностью людьми простая человеческая откровенность - они совершают ну очень глупые ошибки, не узнавая самих себя.
Не осознавая, что покраснел - он не краснел с первого курса кадетского корпуса - князь вскинул брови и дурашливо улыбнулся, широко глядя прямо в глаза своей спутнице, будто спрашивая ее: «А что я такого сказал-то?»
«Просто ответь, что кузиной, не пытайся разобраться и не смущайся, прошу тебя! Я почувствую себя полной свиньей и бестактным бараном, которым уже себя чувствую... Но это ведь придется еще и открыть! Будь умничкой, детка, не топи меня!» - шаловливый и чуть ли не хамоватый своей яркостью взгляд скрыл эту панику под широкой детской улыбкой, действительно редкой на общественном лице молодого князя.
Внезапно карету тряхнуло так, что юная маркиза, едва успев охнуть и вытянуть вперед руки, со своего места полетела прямо в его объятия.
Как интересно-то! - только и подумал князь, не опуская глаз, а напротив, с нескрываемым и жадным любопытством наблюдая за дальнейшими действиями и поведением девочки в этих экстремальных условиях. Удержав барышню за талию, он привстал, чтобы водрузить это хрупкое сокровище Шереметева на прежнее место и залюбовался ее смущением, забыв про свою улыбку, которая нагло продолжала светиться в его добродушном взгляде.
Карета встала. Петр что-то крикнул. Надо было разобраться или хотя бы выглянуть в окно, чтобы понять причины остановки.
- Осторожнее, маркиза. В следующий раз держитесь за ручку. - он, наконец, любезно отстранился, взглядом показывая на поручень в дверце своего экипажа.
Отредактировано Андрей Вяземский (2012-07-16 15:11:03)
- А кем вы приходитесь графу? Простите, если вопрос показался Вам слишком бестактным, можете не отвечать на него... - вдруг заявил князь.
Жаннет от изумления распахнула глаза. Странный вопрос! Тем более что князь очевидно имел что-то в виду - какой-то скрытый смысл. Это откровенно было видно по его лицу - он внезапно стал пунцовым, на лице появилось какое-то непонятное выражение - не то смущение, не то еще что-то, которое он явно пытался прикрыть бесшабашной улыбкой и веселым взглядом. Жаннет растерялась: князь что-то подразумевал, а она по наивности своей или по незнанию света не поняла.
- А чего же тут бестактного? - она пожала плечами. - Я ведь уже сказала - воспитанницей. Граф - дальний родственник моих родителей. Но, если хотите, он мне и отец, и брат, и друг. Он - моя семья.
Вдруг экипаж дернулся - можно было даже подумать, что он налетел на что-то. Однако Жаннет не успела ничего подумать, как уже летела с сиденья вперед, а в следующую секунду была в объятиях князя, и он, осторожно держа ее за талию, усаживал назад.
Жаннет почувствовала, как пылают даже ее уши. Такого она не ожидала. Князь сказал что-то про то, что она должна держаться, однако Жаннет чувствовала такое смятение, что едва уловила смысл.
Совершенно не к месту вспомнились подруги из пансиона. Они, наверное, были бы рады такой случайности - они много раз рассказывали ей о каких-то мимолетных знакомствах с молодыми людьми, непонятно где приобретенные, показывали записочки от них, радостно хихикали при этом и рассказывали, как они с ними кокетничали. У Жаннет это всегда вызывало удивление, а чаще она осуждала подруг за чрезмерную фривольность - и их кавалеров тоже. А теперь сама оказалась в неожиданно вольной ситуации - и не знала, куда деваться от неловкости.
Она отвела руки князя и, отвернувшись к окну, прикоснулась к пылающей щеке.
- Вы... да как вы... - ей хотелось сказать то, что нужно сказать в таких случаях - "да как вы смеете!!!" - однако сбилась и пробормотала:
- Что случилось? Почему мы стоим?
Отредактировано Альбертина де ле Шенье (2012-07-16 16:21:41)
О, я болван! Точно! Она же говорила про воспитанницу! И чем я слушал?... Дальний родственник родителей.. Ну ладно... - скептически дернул подбородком младший Вяземский... Отец и друг.. Да-да.. И действительно, что тут бестактного? Ну я не знаю, может, ты невеста, а граф скрывает это? Может, это тайна... Или стыдится мезальянса? Боже! О чем я думаю! - остановил он сам себя, резко зажмурившись и встряхнув челкой.
Как и ожидал, князь залюбовался взглядом снизу вверх в его глаза, таким распахнутым и огромным, с таким славным румянцем...
Да, глаза чудесны, вся душа на поверхности, слишком глубокая и большая, чтобы играть с ней. До свиданья, милая маркиза! Было очень приятно познакомиться с Ва... Ухх! Как же она раздосадована? Я что, позволил себе лишнего? Отчего столько неловкости-то? Не она же сама кинулась на меня? - почувствовал отчаянное и колкое давление тонких пальцев у себя на плечах князь и быстро отпустил девушку.
- Вы... Да как вы...
Что? Я не понял... - Андрея аж передернуло:
- Что? Простите? - холодок отчуждения проник в его сердце: его улыбку расценили превратно, да будь она проклята, эта улыбка, побежденно и неловко сползающая теперь вниз!
- Как вы - что? Договорите. Посмел задержать Ваше падение? - он чуть нахмурил брови, его сердце сжалось от досады, лицо побледнело. И, чуть усмехнувшись, добавил:
- Простите, но я не мог привезти Вас графу с разбитым носом. Если он и прости вашу гувернантку за ее огрехи, то меня за каждую каплю Вашей бесценной крови будет четвертовать медленно и методично. Тупым оружием, - уже почти весело, стараясь обоюдно договориться с юной маркизой спустить пары, добавил князь, отчетливо и чуть комично кивнув в знак подтверждения всей серьезности своих предположений.
Его обычно тепло вибрирующий в груди и оттого очень приятный на звук голос стал глуховат и сипловат от обиды на то, что его прикосновение хоть кому-то могло показаться.. хм.. пошлым? Нет, надо срочно мириться! Так нельзя!
Но крики Петра продолжались, и карета все не двигалась с места.
- Да что же там такое, правда?! - подхватил Андрей вопросительную интонацию своей временной подопечной и выскочил из кареты.
Улыбка сбежала с лица князя, и Жаннет осознала, что хватила лишнего. Действительно, что, в конце концов, плохого в том, что он ее поймал? Ведь если бы не он, она свалилась бы с сиденья! А этот вопрос о том, кто она графу, он наверняка был связан с теми слухами, о которых мельком обмолвился граф, а потом упомянула Виктуар... Кстати, нужно будет при случае узнать, что же это за слухи. Уж не невестой же графа ее считают? Право, это было бы совсем нелепо, но забавно!
Жаннет взглянула в глаза князя - они смотрели холодно и отчужденно. Жаннет стало стыдно своей жесткости, возникшей по существу на пустом месте. Она внезапно испугалась, что сейчас их с князем расположение друг к другу исчезнет - а терять дружбу князя ей совсем не хотелось. За это недолгое время в карете она успела признать его другом.
- Простите, но я не мог привезти Вас графу с разбитым носом. Если он и прости вашу гувернантку за ее огрехи, то меня за каждую каплю Вашей бесценной крови будет четвертовать медленно и методично. Тупым оружием, - почти весело произнес князь. Он явно хотел казаться веселым, однако за этими беззаботными словами видна была натянутость. Однако даже этому стоило радоваться - значит, он не слишком на нее обиделся, если готов примириться.
Жаннет невольно рассмеялась последним словам.
- Не сердитесь, прошу вас, - улыбнулась она. – Просто все произошло так неожиданно, и к тому же я испугалась падения, - и это была правда. - И обещаю, что не позволю графу вас растерзать, - с улыбкой добавила она - и, повинуясь порыву, положила ладонь на его руку.
Карета все стояла, кучер отчего-то шумел, и Жаннет, повинуясь любопытству, вслед за князем выглянула из кареты, чтобы посмотреть, что стало причиной их остановки.
«Я – крестьянка… крестьянка… крестьянка…» - был обыкновенный зимний день, светило ли солнце или нет, едва ли волновало Настеньку. Слова хозяйки так сильно её поразили, что уж несколько дней она не могла придти в себя. Нет, конечно же, княгиня не поступила скверно, она даже не кричала. «А раз не кричит – значит, скажет что-нибудь умное…» – девочка была готова слушать госпожу так долго, как понадобиться, даже если она говорила о князе. Разумеется, о молодом князе. Настенька прижавшись к стене кабинета стояла, сцепив руки в замок. Иногда она тёрла пунцовые щеки, отчего они пылали ещё больше. Настя не промолвила и слова. Она по-прежнему прислуживала Ольге Фёдоровне, но более не говорила с ней.
«Правду сказала хозяйка… Я крестьянка, а он барин. Никогда ничего путного не выходило, когда служанки … - Настенька боялась и мысленно произнести слово «любовь» и другое похожее на него. Словно опасалась, что кто-то узнает об её чувствах к молодому отставному офицеру, - Тут хоть что сделай, а ничего не исправишь! Моя вина в это есть, только моя… Князь… нет, он и знать ничего не знает… И как хорошо, что Ольга Фёдоровна сказала мне, дурёхе, раньше чем кто-то другой!... Раньше, чем князь смог что заметить… Я крестьянка, а он человек… воспитанный… образованный… О чём я думала раньше? О чём мечтала?!... Ясно же сказала Ольга Фёдоровна – то, о чём я мечтаю никогда не будет с князем… – порой её толкали прохожие, а Настенька брела по городу, сама не зная куда. Погружённая в свои мысли, она забыла повязать на голову платок. Теперь на зимнем ветру, волосы растрепались, а лента незаметно потерялась где-то в мокром снегу, - Что мне не жилось как всем? Хозяева кормили… Живу не в деревеньке захудалой, а в самом Петербурге, да ещё и господа какие хорошие. Не последние люди всё ж… Жила бы и радовалась, что со мной ещё хорошо обращаются… Да и что тяжёлую я работу делаю? Нет… вон на поле пахать – это тяжело, а что там со стола прибрать, да постель убрать?»
– Ох-хо… – тяжёлый вздох потонул в шуме столичных улочек.
«И что ж теперь делать?... Я не смогу смотреть в глаза князю… а если Ольга Фёдоровна сама ему всё рассказала? – Настенька вдруг застыла на месте, громко ахнув. Она не представляла насколько ошибочная мысль возникла в голове, - То-то он не по-людски веселым был на именинах… Вот Ольга Фёдоровна сначала ему сказала, а потом мне… Смеялся значит…»
Мысли становились всё мрачнее. Настенька представила, как смеётся молодой князь над её стараниями выучить французский, научиться читать. Как веселился он, когда она топталась у двери в его комнату. Слёзы навернулись на глазах от боли и обиды, от горькой правды, которая предстала перед девочкой.
Она громко зарыдала, упав на перила моста. Мост… Как же она пришла сюда? В истерике девочка сжимала раскрасневшие от холода руки.
– Глупая… неблагодарная… крестьняка! – бормотала девочка.
Она подняла голову и посмотрела на Неву, укрытую толстым покрывалом льда. Обида (скорее на себя, чем на князя) и слёзы застилали глаза. Не помня себя, девочка перелезла через перила. Тяжело дыша, она закрыла глаза. Что она хотела? Броситься в лёд? Было неизвестно и Настеньке. Она дрожала всем телом, хотя на лбу выступила испарина. Хватаясь мокрыми руками за холодные перила, девочка повернулась к реке спиной, готовясь ступить в пустоту.
Смех девушки быстро развеял всю напряженность сложившейся невольно обстановки. Андрей незаметно выдохнул: он не хотел, чтобы это нежданное знакомство с воспитанницей графа Шереметева, одного из редких людей, которых он действительно уважал всей душой, начиналось с подобных казусов и недопониманий.
- Не сердитесь, прошу вас, - произнесла она с ангельским взглядом, от которого князю стало не по себе. Он снова нахмурился, но уже против себя, неловко сморгнул и отвел глаза.
Теперь извиняться хотелось самому, а за что - он еще не решил, вот и слушал ее оправдания с неясным сердцем.
... - И обещаю, что не позволю графу вас растерзать, - добавила она в заключение, отчего Андрей уже снова принял было привычный легкомысленный вид, собираясь ответить шуткой, выпроваживающей его из кареты для выяснения обстоятельств остановки, как почувствовал прикосновение ее руки к своей. Через толстые слои обеих перчаток ощущался искренний порыв юной маркизы загладить перед ним выдуманную им же вину. Глаза ребенка, чистосердечного, доброго, бесконечно порядочного встретились с его чуть растерянным взглядом, врезающимся в самую суть человека, в самую глубь его бездонных зрачков.
Он улыбнулся тепло и спокойно, решив не произносить больше глупостей, кивнул и вышел.
То, что он увидел на мосту, на котором они оказались, переплюнуло все мыслимые предположения о причинах задержки движения. Петр с дикими криками а-ля «дура, что же ты делаешь» перетаскивал какую-то слабо сопротивляющуюся простолюдинку, по-видимому, находящуюся до этого с внешней стороны моста, через перила на мощенную камнем поверхность дороги. Андрей был ошарашен таким поведением кучера, не замеченным ранее в подобных экстравагантных поступках. М-ль де Шенье наблюдала ту же картину, что, безусловно, не добавляло радости князю. Он не знал, как оправдываться, что думать...
- Петр... - произнес он еле слышно.
- Ваше сиятельство, простите, - отозвался Петр, увидевший своего господина вышедшим из кареты, не отпуская замершую внезапно девицу, которая казалась теперь чем-то знакомой.
Андрей, наконец, перевел остекленевшие от возмущения глаза на предмет этой нелепости, зачем-то происходившей с ним. И узнал в этой простолюдинке горничную мачехи.
Ну, хоть теперь понятно, почему Петр так отреагировал на это. Свое ж добро. И что она делала по ту сторону от перил? Лицо князя стало совершенно спокойным от выясненных для себя причин остановки кареты и осознания того, что Петр не сумасшедший все же.
- Настена наша прыгать собралась. Я вот увидел и... Простите меня. Простите, барышня, - низко поклонился он Альбертине, все еще держа за плечи Настю, всем своим видом напоминавшую отмороженную куклу, не подающую признаков жизни. Князь обернулся к своей спутнице:
- Извините, маркиза, это наша служанка. Горничная моей мачехи. - скупо представил он сие безобразие потерпевшей в этой короткой поездке столько неудобств барышне.
Снова повернувшись к кучеру и Насте, продолжил:
- Она там живая хоть? Ехать с тобой рядом сможет?
Ему очень не хотелось сейчас в присутствии новой знакомой выяснять подробности, приведшие крестьянку к той стороне моста. Если она сейчас в состоянии сидеть рядом с возницей, если ее необязательно затаскивать в карету к господам, то после, дома, можно будет поговорить об этом, - тут он сморщился, - или не поговорить... Главное - чтобы внутри, не снаружи!
Князь, недовольно и отстранено оценивал все эти неприятные стороны происшествия, причины которого ему были совершенно неизвестны и даже неинтересны.
Ну не из-за меня же, в конце концов, служанкам с моста в лед прыгать, верно? Пф! Нелепость какая!.. Может, она там котенка спасала, я не знаю... Почему обязательно прыгать? Петрушка-романтик! Но неестественность теперешнего поведения прислуги всячески намекала на истинное положение дела, от которого хотелось отмахнуться, как от нехорошего сна или залетевшей к летнему обеду пчелы.
- Сердобольная девушка. Кого-то спасала небось, - с улыбкой обратился он к своей спутнице, чувствуя, что сейчас непременно надо разрядить обстановку и не привлекать к ней лишнего внимания. - Во всем такая, свою жизнь ни во что не ставит, готова всем рискнуть ради птенчика какого-нибудь...
Лишь бы только барышня не затеяла сейчас усаживать Настю в карету, чтобы разговорить ее до исповеди невинной грешницы!.. Андрея передернуло от такой потенциальной перспективы, но он всячески сдерживался, чтобы продолжать иметь благообразный и добродушно-непринужденный вид.
То, что Жаннет увидела на улице, заставило ее остолбенеть и прийти в ужас. Кучер, что вез их с князем карету, затаскивал на мост простоволосую растрепанную девушку в крестьянском платье. Та даже особо не сопротивлялась, казалась вялой, словно ватная... Едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, Жаннет бессознательно прижала к губам ладонь. Не таким же способом было прерывать их с князем романическое тет-а-тет! Пытаясь понять, что происходит, она оглянулась на князя, однако вид его не прогнал ее страх - он тоже смотрел на разыгравшуюся сцену с шокированным видом.
- Настена наша прыгать собралась. Я вот увидел и... Простите меня. Простите, барышня, - вдруг принялся оправдываться кучер, словно совершил что-то постыдное.
Жаннет вздогнула. Прыгать? С моста?!
- Извините, маркиза, это наша служанка. Горничная моей мачехи, - пояснил наконец князь, после чего произнес что-то по-русски - кажется, куда-то надо было ехать - и попытался оправдаться: - Сердобольная девушка. Кого-то спасала небось. Во всем такая, свою жизнь ни во что не ставит, готова всем рискнуть ради птенчика какого-нибудь...
Жаннет распахнула глаза.
Нет, ее не обманешь. К сожалению, за птенчиками не лазят с таким видом. Князь явно пытался сгладить происшествие - оно и понятно, неприятная ситуация. Но бедная девушка, разве можно, видя это страдающее лицо, сохранять такой спокойный тон и вид?...
- Не оправдывайтесь, вы же в этом не виноваты, - остановила его Жаннет.
Жалея, что плохо знает русский, она кинулась к бедняжке, благодарно кивнула кучеру.
- Спасибо, - это было единственное слово, которое ей удалось подобрать, но она вложила в него всю сердечность, которую только могла.
Она осторожно и ласково взяла девушку за руку. Хотя и понимая князя, желавшего скорее прекратить ту сцену, она не могла позволить себе просто смотреть на все это, не попытавшись понять и помочь.
- Вы... - Жаннет почему-то не могла обращаться с крестьянами, как это делали все вокруг, на ты, ей становилось неловко. Впрочем, у того была еще одна,хоть и второстепенная причина - это порождало кучу новой грамматики. - Все хорошо? Что с вами случилось?
Отчаянно желая не только услышать, но и понять ответ, она вся превратилась в слух.
Отредактировано Альбертина де ле Шенье (2012-07-22 07:14:25)
Перед её лицом снова возник Петербург – суетливый большой город, который и не заметил слёз обыкновенной крепостной служанки. Настенька была уверена – никто ей не помешает совершить задуманное. Да кому, какое дело до неё? Она уж четверть часа как не могла решиться прыгнуть и ни одна живая душа даже не поинтересовалась, что она делает. И вот уж когда она мысленно распрощалась со всем миром, кто-то как начал кричать, да её на тротуар вытаскивать – на другую сторону моста.
Девочку охватил ужас и стыд одновременно.
«Батюшки, что ж я творю-то! Да и люди смотрят», - подняв глаза, она вовсе замерла, будто её заморозили. Перед Настенькой стоял молодой князь Вяземский тот, который послужил причиной столь безумного поступка. Точнее он сам не приложил никаких усилий, но его образ в мыслях крестьянки постарался на славу. Девочка затаила дыхание в ожидании слов господина. Быть может, она ошибалась и князь думает иначе, чем сказала ей Ольга Фёдоровна? Или он знает истинную причину горя крестьянки и готов её утешить? Однако надежды не оправдались. Князь поступил совсем не так, как надеялась девочка. Что именно было не так, Настенька не знала, но непринуждённый вид офицера пришёлся ей не по душе.
«Да на что я, дурочка, надеялась? Что князь испугается за меня?! Да нужна я ему?! Только опозорила его своим поведением! Правильно, всё-таки сказала Ольга Фёдоровна…. Ой как правильно!.... Лучше б в лёд прыгнула!... – появление незнакомой барышни убило всякую призрачную надежду на ответные чувства князя, - … Вон, опозорила его перед гостьей… Он меня вообще после этого ненавидеть должен! И правильно! Дурочка!... Дурочка!... Дурочка!...»
И тут Настя «оттаяла». В глазах снова заблестели слёзы, душила злость. Поэтому приходилось часто и тяжело дышать. Потёртая шубка показалась тесной и пришлось бороться с желанием сбросить её.
Пока господа разговаривали на знакомом ей, но неизвестном французском языке, крестьянка чувствовала как кровь приливает к голове. Зазвенело в ушах и бросило в жар.
«Батюшки, стыд-то какой!» – Настенька очень пожалела, что не «лишилась чувств», как это делают многие знатные дамы. Она всегда дивилась как это им удаётся падать в такие удобные моменты, и когда рядом есть кому подхватить. Вот упади она сейчас – никто ж и не подойдёт! Но нет, крепкое здоровье крестьянки не подвело и она таки осталась стоять на ногах.
Когда незнакомая дама обратилась к ней, взяв за руку, слёзы хлынули из глаз. Настенька принялась громко истерично рыдать.
– Я… мне… кня…гиня… – девочка сама с трудом разбирала, что говорит, - … Нет!... нет!
Крестьянка одёрнула свою замёрзшую руку от Жаннетт и побежала прочь. Однако, через несколько шагов, она попросту запуталась в собственных ногах и рухнула прямо в мокрый петербургский снег.
Нет, этот инцидент так просто не собирался заканчиваться! Мадемуазель Воспитанница Графа ни на миг не повелась на его попытку это дело уладить быстро.
- Не оправдывайтесь, вы же в этом не виноваты, - с горячностью ответила она, почти перебивая. И лишь ее наивные огромные глаза остановили его от резко возникшего желания оскорбиться. Князь сморщил нос и хмыкнул сквозь зубы:
- А что, могли быть сомнения?
Побледнев еще сильнее, он отвернулся к карете, пока маркиза бегала, подобрав юбки, к девчонке.
Ну да, конечно... Сейчас давайте ее еще в карету затащим... Девчачьи сопли! О досады он не знал, куда девать глаза и пнул льдинку, случайно оказавшуюся под ногой.
Ах, как выразительно она благодарит кучера! - зыркнул Андрей на свою впечатлительную спутницу. О, нет! Не обращайся к ней!.. - князь снова скорчился, как от головной боли, и тяжело вздохнул.
Позор...
От внимания богато одетой госпожи Настю, конечно же, развезло... Да и Петька, дурак, отстранился, растерянно поглядывая на хозяина и, наконец, смекнув, что хозяин этот очень им недоволен. Не то, чтобы Андрей желал, чтобы Петр не ввязывался в это дело, нет! Просто он желал бы, чтобы этого дела вообще не было! Вот и все... Не может быть это из-за меня, ну уж дудки! Она же еще ребенок! Сколько ей там? 14? 15? Она же нормальный человек, хоть и дитя неразумное... От звука женских рыданий молодого князя всегда страшно коробило, он не выносил слез в принципе, они раздражали Андрея до глубины души, до зубовного скрежета. Вот и сейчас он на миг крепко сжал рукой свои напрягшиеся скулы, затем резко одернул руку и, увидев, что Петр продолжает стоять и смотреть на происходящее, как баран на новые ворота, стремительно подошел к собравшейся было удрать на радость князя, но тут же споткнувшейся и растянувшейся плашмя на дороге девчонке. Проезжающие мимо экипажи замедляли ход, не прибавляя своим любопытством восторга юноше. Подняв ее, легкую, как кошку, одной рукой за плечо, он поставил служанку на ноги и резко развернул к себе лицом. Крепко держа девочку за плечи он, наконец, поймал ее постоянно ускользающий от него взгляд и понял, что самые нелепые и пугающие его догадки на этот счет, скорее всего, истинны. Эти распахнутые яркие от дрожащих в них слез глазищи, этот полураскрытый маленький мокро-розовый рот... Не желая услаждать «публику» лирическими сценами, князь, приопустив веки, холодно произнес немного охрипшим от нервного напряжения голосом:
- Ты сейчас сядешь в карету, ровно и тихо, и будешь вести себя там, как мышь, поняла? - верхняя губа молодого человека презрительно подрагивала, он едва не задыхался от смешанных эмоций. - Не дай бог тебе еще больше, чем ты сделала это уже сейчас, опозорить нас перед людьми! - он взглядом показал на кареты с приникшими к окнам любопытными лицами и на Жаннет, которая была в достаточной близости, чтобы слышать что-то более громкое, чем его сдавленный негодующий шепот. Конечно, он перешел на русский, но даже в интонации барышня не должна была уловить чего-то, что могло бы привлечь ее внимание и интерес к ситуации еще больше.
- Мы отвезем маркизу домой, и, когда мы выйдем, можешь сбегать сколько тебе будет угодно, - перевел он снова на девушку свой почти яростный взгляд. Ноздри его раздувались, глаза горели, а в душе боролась несусветная муть. Ну не может ребенок влюбиться так сильно, чтобы желать из-за невозможности своей любви бросаться в замерзшую Неву с моста!.. Это никак не укладывалось в сознание, топорщилось всеми фибрами и отторгало всякие попытки князя принять это просто, привычно, не придавая особого значения. Коса девочки наполовину распустилась, непокрытые русые волосы побелели от инея, глаза, теперь осмелевшие и отчаянные, прожигали насквозь, отчего возможности смотреть в них еще хотя бы секунду, не осталось. Он ослабил хватку и, набрав ртом воздух, обратился к своей новой знакомой, глядя на нее поверх простоволосой головы девчонки:
- Вы не возражаете, маркиза, -снова по-французски, сипло, оттого, что в горле першило, заговорил он - кхм.. если эта девочка доедет к особняку графа с нами в одном экипаже? Elle promet de se comporter bien, правда, Настя? - еле сдерживая жесткие интонации в голосе, добавил Андрей Григорьевич, вскользь взглянув на девушку и все той же рукой, которой поднял с мостовой, легко, как тряпичную куклу, развернув ее за плечо к Жаннет.
____________
* Она обещает вести себя хорошо (фр.)
Отредактировано Андрей Вяземский (2012-07-28 13:20:11)
Реакция девушки оказалась весьма бурной - она разрыдалась, вырвалась, побежала, поскользнулась, плюхнулась в снег. Князь наконец принял участие во всей этой сцене, подойдя к крестьянке и подняв ее едва ли не за шиворот. Вообще, его все это откровенно и неприкрыто раздражало. Почему? Он совсем не казался Жаннет ни черствым, ни равнодушным, пока они ехали в карете...
Жаннет самой захотелось заплакать - видимо, сказались все сегодняшние приключения, слишком много неожиданностей, слишком много впечатлений, и приятных, и неприятных. Однако, плакать она не любила, и знала, что этого не любят окружающие - от чужих слез ей и самой становилось неловко и почему-то совестно - поэтому она судорожно вздохнула и промолчала, вместо этого отвернувшись. Вокруг проезжали чужие кареты, из окон выглядывали люди, глазея на диковинное происшествие...
Крепко, даже жестко, взяв девушку ее за плечи, князь что-то говорил ей по-русски, негромко. Понимая, что он не хочет, чтобы она слышала его слова, Жаннет не стала ни подходить, ни прислушиваться. Вместо этого она всмотрелась в лицо крестьянки.
Князь стоял спиной к Жаннет, Настя - так, кажется, зовут эту девушку? - лицом. Совсем юная, должно быть, даже моложе Жаннет, немного курносая, растрепанные светлые волосы, зелено-серые глаза... Глаза...
Жаннет внезапно остановилась на глазах. Эта Настя так смотрела на князя... Жаннет стало не по себе. Широко распахнутые, наполненные слезами, устремленные прямо в глаза молодому Вяземскому, они не то молили, не то признавались в чем-то... Неужели...
Неужели эта девочка влюблена в князя?!
Нет, этого не может быть. Жаннет отвернулась на мгновение. Снова она что-то напридумывала себе... как с Эмилией и графом... Но повернувшись обратно, не подумала - почувствовала, что права в своей внезапной догадке. Отчего еще девушка будет так смотреть на молодого человека? Так это из-за него она полезла на мост?! И она, Жаннет, поторопилась, сказав, что князь не виноват?!
- Вы не возражаете, маркиза... кхм.. если эта девочка доедет к особняку графа с нами в одном экипаже? Она обещает вести себя хорошо, правда, Настя? - донесся до нее голос Вяземского. Жаннет вздрогнула.
- Что вы, князь, конечно, не возражаю, - пробормотала она. Вообще, она была уверена, что Настю просто необходимо посадить в карету - не отправлять же ее таком состоянии пешком! - однако тону ее, кажется, не хватило той уверенности, которую она на самом деле испытывала.
Слегка поддерживая девушку за руку, она помогла ей забраться в карету, почти не сознавая, что делает. Что ведет себя, пожалуй, неподобающе, почти что выполняя лакейские обязанности. Голова шла кругом. Также бессознательно она забралась в карету сама и плюхнулась на сиденье, сцепив руки на коленях.
Она подняла глаза на князя, желая поймать его взгляд. Знает он? Нет? На лице у него ничего, кроме раздражения. Должно быть, знает, иначе не раздражался бы так. Однако откровенно не отвечает взаимностью. И прав - это безумие, такая любовь, крестьянки со своим барином. Странная Россия, с этим немыслимым крепостным правом - тем немногим, что сложно было принять в этой стране, стране контрастов, которых она сегодня насмотрелась вдоволь.
Внезапно она спохватилась, что слишком пристально разглядывает князя, и опустила глаза на сцепленные руки. Захотелось домой, захотелось выговориться, рассказать все, что лежит на душе - графу, конечно, кому еще она могла рассказать все без остатка? - однако подавив эту слабость под вздохом, Жаннет отвернулась к окну, смотря в него, но не видя.
- Угу, - только пикнула девочка князю, бессильно повиснув у него в руках. На смену пришла усталость и желание где-нибудь приткнуть голову. Настенька думала, что если заснёт, то вскоре всё забудется, да и барин уже не будет так зол. Пока она находилась в полувисячем положении, девочка начинала приходить в чувство. Оказалось, что на улице вовсе не жарко (как казалось мгновение назад), девочку пробил озноб, а потому она даже обрадовалась, что поедет в карете, а не на козлах.
Крестьянка аккуратно присела, на самый край сиденья, боясь его намочить. Ведь её потёртая шубка, ровно как и платье были насквозь мокрыми. Возможно, на улице было не холодно, но девочке показалось, что ударил сорокоградусный мороз. Девочка сжимала зубы изо всех сил, чтоб они не начали стучать. Настенька сильно сгорбилась и замёрзшими руками вытирала мокрое от слёз лицо.
"Лучше бы дома сидела и не ходила никуда!.... Да что ж меня вообще на мост понесло?... Да и так упала на ровном месте!... - Настя громко шмыгнула носом и сама же испугалась. Она же обещала вести себя очень тихо. Девочка виновато опустила глаза на шубу с которой натекла уже целая лужа, - Стыд-то какой! Только намокла, а убежать не убежала... Лучше б дома сидела!... А так пол дня прогуляла, бельё не стиранное, комнаты не убраны... Опять придётся допоздна возиться.... Ой, да ещё как я ж князя опозорила! И перед всеми!... А если кто из знакомых князя видел или Григория Петровича?.... Ой, что будет-то!... Как же я виновата!... Что же делать-то?"
Настя украдкой взглянула на князя. Он ей показался очень сердитым.
"И немудрено так сердиться!... На меня ж... Сидел он в своей карете, ехал, да ни о чём не думал, а тут я со своим мостом..." - девочка чувствовала себя воровкой, которая обкрала богатых господ. Наверняка, они о чём-то говорили до того, как остановились. Вероятно о чём-то важном и обязательно на французском. А что теперь? Они не могут поговорить из-за неё.
"Зачем я с ними в карете поехала? Оставили б меня на улице, пошла бы я домой... не сломалась бы... не околела б..." - однако девочка с трудо представляла себе, как бы дошла до поместья Вяземских, вся дрожа от холода, если в карете её пробирал озноб до самых костей.
"Ой как же холодно! Скорее б домой...Скорее б домой..." - Настенька попыталась согреть холодные как лёд руки в рукавах, но мокрый снег добрался и под шубу. Она только их слегка потирала. А между тем девочка и не заметила, как карета уж подъезжала к дому графа Шереметьева.
Отредактировано Настя (2012-07-27 21:05:47)
Наконец-то Настя сникла, она кивнула и обмякла в его руках, точнее, в руке. Князя это вполне устраивало. Маркиза выявила неминуемую солидарность его идее с каретой, теперь кажущейся ему совершенно лишней. Но сказанного назад не воротишь. Благо, от девчонки ничем дурным никогда не пахло. Если бы были хоть малейшие подозрения на этот счет, он бы даже не подошел к ней, не то, что поднимать с земли. Князь буквально поднес все за то же плечо (чтобы она не упала еще по пути в карету) служанку к двери кареты и резко - сказывалось его не проходящее так сразу раздражение - открыл перед ней дверцу. Девушка сильно сгорбилась, но он не собирался помогать ей: это, к его немалому удивлению, сделала его случайная попутчица.
- Да что Вы, мадемуазель, сама заберется... - запротестовал он, но было уже поздно, девушка влезла и уткнулась в уголок кареты, стараясь занимать меньше места, что не осталось незамеченным князем. Ну хоть в чем-то подает признаки разума... Затем князь подал руку маркизе, уронив на нее угрюмо извиняющийся взгляд. Барышня казалась смущенной и отводила глаза, что вызвало у князя неровный короткий вздох кисловатой досады. Оглянувшись еще раз на проезжающие кареты и на сидящего уже на козлах Петра, Андрей Григорьевич кивнул ему и с тяжелым сердцем вернулся на свое место напротив юной маркизы де ле Шенье.
Карета тронулась. Оставалось еще около пяти минут пути до особняка графа Шереметева. Андрей, недовольно скосившись на сидящую рядом с ним Настю, перевел взгляд на Жаннет. Та, будто спохватившись, тут же снова отвела глаза к окну и покраснела.
Что? - дрогнув верхней губой, начал изучать он ее лицо, пытаясь выудить из его созерцания все тайные подозрения, зароившиеся в этой очаровательной темноволосой головке. Невозможно было допустить и мысли о том, что Жаннет догадалась о том же, о чем догадывался князь. Может быть, дело вовсе не этим боком связано со мной.. Может быть, Настька что-то натворила, неугодное княгине или Элен... Мало ли что? И теперь просто боится, чтобы эта правда открылась. Может, она забеременела, в конце концов, от какого-нибудь конюха, вон, Петра, скажем.. Почему сразу я-то? Жаннет все краснела, видимо смущалась под его тяжелым прямым взглядом. Настя рядом начала то ли всхлипывать, то ли шумно вздыхать, но князь не собирался отвлекаться на нее - знал, что она не посмеет ни слова сказать, ни пошевелиться заметно, что бы там у нее ни было: при нем она явно каменела и почти не дышала. В конце концов, он отпустил хватку, обратив внимание на пустующее напротив Насти место.. для еще одной красотки! - мысленно усмехнулся он своему сегодняшнему везению на юных дам.
- Soit sera encore! - повел бровями князь, шутливо указывая маркизе на свободное место рядом с ней и своей саркастической улыбкой разряжая сконцентрированную в этом маленьком замкнутом пространстве обстановку.
Но все же, почему у нее был такой любопытный, такой внимательный вид? Она думала о Насте и обо... мне? Она нас сопоставляла? - князь глянул на трясущуюся почему-то всем телом гувернантку и, нахмурившись, поджал губы: он не выносил, когда требовалось испытывать к кому бы то ни было жалость. А девочке явно нужна была помощь, она тряслась от холода. Видимо, промокла.. Да и что там говорить, одета была не по погоде, голову вон не покрыла даже... Но что он-то мог сделать сейчас для нее? В карете было теплее, чем на улице, даже пар изо рта почти не был заметен. Князь вспомнил про плед под сиденьем и сказал коротко по-русски:
- Встань.
Когда девушка повиновалась, поднял сиденье и вынул шерстяной английский плед для ног. Он был чистым, тонким, отлично согревающим. Андрей, не глядя на нее, протянул сложенный мягкий прямоугольник служанке и, закрыв верхнюю часть скамьи, вернулся на место. И после этого, как ни в чем не бывало продолжил беседу с маркизой теплой бархатной интонацией:
- Вы родились во Франции? - Вяземский надеялся, что барышня начнет рассказывать о себе и подсказал ей путь к продолжению мирной беседы.
___________
*То ли еще будет! (фр.)
Отредактировано Андрей Вяземский (2012-07-28 14:42:06)
Карета двинулась. Князь, поймав взгляд Жаннет, долго посмотрел на нее, как будто изучая, потом кинул взгляд на скамейку рядом с ней.
- Soit sera encore! – улыбнулся он наконец и кивнул на пустое место. Жаннет, поняв шутку, тоже улыбнулась. Как раз, чтобы посадить еще кого-нибудь.
С сочувствием она оглянулась на Настю: та сидела, сжавшись в углу, как будто стараясь казаться меньше, совершенно замерзшая. В очередной раз Жаннет пожалела об этом вопиющем, по ее мнению, неравенству крепостных и их хозяев… Слово-то какое – хозяева! Как у лошади, у собаки… Жаннет вздохнула. Она уже давно решила никому в России не высказывать своих либеральных идей. Среди здешнего дворянства они были откровенно не в чести, в этом ей уже давно представлялись случаи убедиться не понаслышке.
Настя больше не смотрела на князя, который тем временем извлек из-под сиденья теплый плед, – что было совершенно кстати, – однако это еще сильнее убедило Жаннет в ее догадке насчет чувств девочки. Бедная… Любовь казалась Жаннет чем-то сказочным, волшебным, она сама, как и все молодые девушки, готова была влюбиться. Но такая любовь – это слишком жестоко для такой молодой девочки, как Настя.
Она снова отвернулась к окну и сквозь легкий налет инея на окнах уловила знакомые очертания улицы. Да, здесь она сегодня точно шла. Значит, скоро они прибудут?
– Вы родились во Франции? – любезно подал голос князь. Жаннет охотно улыбнулась – лучше вопроса, чтобы сменить тему, нельзя было придумать. Жаннет обожала говорить о Франции. А сейчас ей положительно необходимо было подумать о чем-то другом, нежели об отмене крепостного права или о неразделенной любви.
– Oui, – кивнула она. – У нас было замечательное поместье под Парижем… Впрочем, почему было, – поправилась она, осознав свою ошибку – ведь поместье-то принадлежит ей, как единственной дочери. – Оно и сейчас есть. Правда, я не стала даже заезжать туда, когда закончила пансион.
Она мечтательно улыбнулась.
– Кстати, князь, вы были во Франции?
В эту минуту карета встряхнулась и остановилась. Жаннет сначала слегка опешила – что там, на улице, еще какие-то происшествия? – но потом сообразила, что за окном - особняк Шереметева.
Дорога казалась Настеньке бесконечной. Она не знала, куда едет карета, не смотрела в окно и не могла предположить когда же окажется дома, где сможет отогреться. Хотя девочка начала привыкать к холоду, её по-прежнему трясло, но уже казалось привычным.
«Да я ж зимой бельё стираю тоже не в жару… Тоже иногда и платье намочу… Ничего страшного не происходит… И сейчас… Расквасилась больно!» – пыталась успокоить себя Настенька, не отводя глаза от своих дрожащих колен. Для пущей верности она вспомнила, как едва ли не скатилась в прорубь, но намокла лишь по пояс. Девочка решила, что тогда ей было так же холодно, как и сейчас.
«Да у меня тогда жар всего один день был, и то я ходить могла и прислуживала господам так, что они ничего не заметили! А сейчас-то я не такая уж мокрая, как тогда. Да и мороз сильней был…» – девочка сжала холодные руки в кулаки. Кончики пальцев она уже едва чувствовала, но по-прежнему уверяла себя, что сейчас ей совсем не холодно.
Услышав голос князя, она вздрогнула. От столь внезапного обращения к ней, девочка испугалась, повиновалась приказу и в страхе отшатнулась.
«Боже мой, что я?... Вела себя я плохо! Разве можно так громко шмыгать носом, да ещё и в присутствии господ?! Это ж культурные люди! Разве они шмыгают носом? Нет!... И то ж теперь? Он выставить меня хочет?... А что же не приказывает остановиться?... Ой-ой!...» – девочка застыла на месте, забыв и про холод, с ужасом глядя на хозяина.
Когда он протянул ей аккуратно сложенный прямоугольник ткани, крестьянка заморгала, не сразу поняв, что князь достал плед ей.
– Эттто мне? – растерянно пробормотала девочка. Сообразив, что ответ скорее положительный, чем отрицательный, Настенька растянулась в улыбке, - Спасибо большое! Большое-большое спасибо, князь!
От умиления на глаза выступили слёзы, но девочка поспешно их отёрла руками.
– Вы так добры! - пожалуй, при гостье это было уже лишним, но Настенька врятли это понимала. Сейчас она сидела вне себя от счастья, что князь обратил на неё внимание и даже достал для неё плед. Не для маркизы, не для себя, а именно для неё. Пожалуй, это был первый и возможно единственный знак внимания князя к ней. Обычно он вёл себя с крестьянкой так, будто её вовсе не существовало.
Крестьянка дотронулась рукой до колючего пледа. Хотя из-за мороза не могла понять какой он наощупь, но ведь мгновение назад, его держал сам князь. На глазах снова выступили слёзы, наверное от счастья. Девочка отвернулась от господ и быстро смахнула их рукой, чтобы никто не заметил.
Накатили новые. Вероятно, по этой причине, Настенька первой выскочила на улицу, едва карета успела остановиться. Она вдохнула свежего морозного воздуха. Слёзы отступили.
– Апчхи!!! – чихнула Настенька так неожиданно, что сама испугалась, но вспомнив, что больше не в карете облегчённо выдохнула, - Апчхи!!! Апчхи!!! Апчхи!!!
Она откинула растрепавшиеся волосы назад. Только сейчас она обратила внимание, что карета остановилась возле богатого дома. Не хуже, чем у Вяземских. Девочка и подумать не могла, что в этом богатом доме живёт граф Шереметьев. Нет, крестьянка вовсе не думала, что он не такой богатый. Девочка не ожидала, что сегодня дорога её приведёт к дому хорошего знакомого Григория Петровича, к дому того, кому она прислуживала на именинах Ольги Фёдоровны.
В нерешительности она обернулась на карету. Что же теперь делать? Захочет ли князь отвезти её домой? А может лучше исчезнуть прямо сейчас пока никто не вышел? Но девочка очень не хотела уходить. Далеко не каждый день удаётся побывать где-нибудь с князем, наблюдать за ним. Пусть даже ей придётся ждать на улице.
Сорри за краткость: времени в обрез..
Резкое движение Насти в сторону лишь прибавило горечи в отношении князя к создавшейся ситуации: сейчас еще давай убейся тут, чтоб госпожа маркиза подумала, что я только и делаю, что избиваю тебя ежечасно... Она тут и так... вон какое выражение загадочное делает... Лицо его тоскливо осунулось, на вопрос девочки князь ответил тяжелым вздохом, а на благодарственные восклицания удивленно опустил вниз одну бровь, наконец, посмотрев снова в эти большущие серые глазки. Миленькая, конечно. Но - и что??
Боже, Адрюш, ты параноик! Кончай выдумывать, может, у девчонки горе... А ты тут со своим нарциссизмом, - одернул он сам себя и, сделав лицо чуть добрее, даже как-то кисловато улыбнулся:
- Угу, - кивнул он, когда она все же протянула свои дрожащие ручонки к пледу. В душе шевельнулся большой зверь сочувствия.. Какие тонкие пальцы, уже узловатые от работы... Как у Глеба... Но все равно какие-то детские, жалкие...
- Разверни его и накройся... С головой, - добавил он, конечно, без издевки, но ему и правда станет гораздо легче, если девушку будет меньше видно и, по возможности, меньше слышно здесь.
Да и так она согреется быстрее, чего уж там... А мы смотреть не будем, правда, маркиза?
- А в каком городе находился Ваш пансион? - выслушав немногословный ответ юной парижанки, добавил новый вопрос князь.
- Не довелось. Лишь проездом, и то, через провинцию, - ответил он на встречный и заглянул в окно, следуя вдруг ставшему радостным взгляду Жаннет. А вот и особняк! Слава Господу, дорожные приключения закончились!
- Мы, кажется, приехали, маркиза, - улыбнувшись поднялся он и, выйдя, подал ей руку.
Естественно, он собирался зайти к графу и засвидетельствовать ему свое почтение... Но вдруг остановился у входа:
- Мы правильно сделали, что подъехали с центрального? Вам не прибавит это проблем?.. Хотя... - он бросил взгляд на окна. - Вас все равно заметили, так что идти надо смело.
- Апчхи! - раздалось сзади. Князь удивленно обернулся. - Зайди в карету, дождись меня. Еще не хватало, чтоб ты умерла от воспаления легких, - по-русски отчеканил он строго каждое слово и сморщил нос. Надо будет еще разобраться в истинных причинах помешательства этой девчонки. Вдруг он все же слишком хорошего мнения о себе, и эти глазищи сияли не от любви, а от страха за что-нибудь ... девчачье там...
Вернув любезное внимание маркизе, он прошел к особняку следом за ней.
Ничего, князь, спасибо, что находите время)
Князь сказал несколько слов по-русски девочке. Та пролепетала что-то благодарственное, дрожащей рукой приняла плед... Жаннет неловко отвернулась. Неужели князь не видит? Ведь отношение Насти к нему сквозит в каждом жесте девочки, в каждой интонации. Оттого, что Жаннет так явственно видела это, ей становилось неловко, словно она лезла в чужую душу, в чужую жизнь.
- Не довелось. Лишь проездом, и то, через провинцию. А в каком городе находился Ваш пансион?
- Paris, monsieur, Paris, - улыбнулась Жаннет. - Pensionnat de Madame Sept. Там, во Франции, он довольно знаменит. А проехать через провинцию - это не так уж мало и плохо. Я люблю французские провинции, там такие красивые ландшафты. Полагаю, вам они тоже пришлись по душе? А в Париже обязательно должен побывать каждый. Особенно каждый русский, у вас здесь любят нашу страну, я заметила, - добавила она со смехом.
- Мы, кажется, приехали, маркиза, - князь подал ей руку. - Мы правильно сделали, что подъехали с центрального? Вам не прибавит это проблем?.. Хотя... Вас все равно заметили, так что идти надо смело.
- Ничего, князь, меня в любом случае давно хватились, так что, думаю, придется получить приличный нагоняй, если уж не от графа, то от мадам Дюваль, - Жаннет с улыбкой ступила на дорожку перед домом, увлекая за собой князя. Он, кстати, не сопротивлялся.
Внезапно позади раздался чих. Чихала Настя. Бедная девочка, все-таки простудилась... Но затащить ее отогреваться еще и в дом графа было совсем уж безумием, тем более что князь уже что-то ей велел. А может, все-таки сказать Феду, чтобы он пригласил ее и кучера хоть на кухню? Чаю горячего напьются...
Впрочем, надо и о себе подумать. Как ни добр граф, Жаннет было стыдно, что она так сбежала от него. В окнах действительно мелькали лица, даже слышался шум. Ну что ж, она сумеет объясниться и попросить прощения, не стушевавшись.
На дорожке она слегка задержалась, бросив взгляд на экипаж, возле которой осталась сиротливая фигурка Насти в пледе. Должно быть, она села назад в карету. Жаннет слегка покусала губу. Хоть князь в последнее время и оттаял к девочке, вдруг он примется бранить ее, когда вернется? Жаннет стало жаль маленькую служанку. Но как заступиться за нее перед князем, ведь она его собственность? Тем более, если он знает о ее чувствах.
Интригующая мысль снова захватила ее - знает или не знает? Но, даже если и не знает, то должен узнать когда-нибудь! И, повинуясь своей импульсивной привычке задавать в лоб бестактные вопросы, вывалила на князя:
- Настя вас любит?
Юная парижанка беседовала с ним без тени «их» знаменитого кокетливого стеснения. Она вообще довольно сильно отличалась манерами от тех барышень, с которыми ему доводилось общаться. И слава Богу! Ведь иначе пришлось бы и ее иметь в виду как потенциальную опасность, которую следует избегать: он не хотел портить довольно сносные отношения с графом, которого обожала Элен, а посему считал своим другом и князь. Она светло и открыто заглядывала в глаза своим голубиным взором, будто в душе все еще боролась за право считаться ребенком, непосредственным и наивным. Надо же, пансион не вытравил из нее эти хорошие качества!.. Правда, свет быстро справится с этой задачей.
- К сожалению, мне не удалось запомнить красоту ландшафтов провинциальной Франции, поскольку я выезжал на свое первое поручение, и ничего вокруг не замечал, что не относилось к делу, - с усмешкой отвечал Андрей. - О да! Франция у нас в чести! - поддержал он ее переливчатый смех добрым смешком. Ее открытая манера ведения беседы очень напоминала сестринскую: столь же мало неестественности, столь же много истинных эмоций. Но если с сестрами это только радовало душу князя Андрея, то в общении с чужой юной барышней князь улавливал некую свою неловкость: непривычно было с посторонними девушками не надевать свою фирменную маску повесы. А маркиза поводов к этому не давала: достаточно было вспомнить остановку кареты, чтобы понять, что она не просто не умеет флиртовать, а попусту боится всякого иного мужского внимания кроме исключительно разговорного и исключительно на отвлеченные темы. Стоит только завести с ней речь о чем-нибудь приближенном к отношениям между ... кхм... полами или начать ей делать комплименты, например, ясно, что реакция будет предсказуемой. И довольно милой, кстати. «Сущий ребенок» говорят о таких с недовольством всякие светские матроны и львицы. Не знаю, как по мне, просто человек, не готовый пока к семейной жизни. Что ж, как и я.
Приглашающая в гости оглядка мадемуазель Жаннет была по-детски мила, казалось, она готова была взять его за руку, чтоб завести в дом. Даже если бы он был в очень плохих отношениях с графом, он не смог бы не сделать этого. И барышня это наверняка знала, но и здесь ее непосредственность взяла верх над вживляемым всем девочкам сызмальства самопочитанием. Андрей не смог не улыбнуться в ответ и не кивнуть. Оглядывая ближайшие окна по пути к парадному входу в дом, он краем глаза успевал заметить легкость походки и особую осанку этой девочки, не русскую, модную, где плечи должны быть непременно «покаты», а взгляд «уныл и печален», а прямую и статную, как у всех европеек, что ему довелось встретить на своем пути. Надо сказать, что такая особенность больше импонировала князю, так как делала фигурки милых дам стройнее, а движения ... радостнее что ли... Но вот уже, ближе к прекрасным беломраморным ступеням крыльца Шереметевского особняка, она оглянулась на оставленную им у въезда карету. Отчего-то замешкалась, сбив тем самым и темп приближения к дому своего спутника и вызвав в нем некоторое удивление. Надо сказать, что Андрей к этому моменту совершенно забыл о служанке своей мачехи: ведь она не маячила перед глазами, и разбирательства с ней он отложил на потом, а значит, и думать об этом не было сейчас никакого резона. Но он не успел оглянуться, чтоб проследить за взглядом Жаннет. Француженка продолжила свой путь. Именно поэтому ее прямой вопрос буквально выбил его из состояния привычного и проверенного временем самоконтроля. Он, конечно же, не хотел смешить своей реакцией девушку: в конце концов, он довольно надежно прирос к своему прочно установившемуся в обществе образу романического героя-любовника. А посему никак не мог ожидать такой откровенной реплики в лоб.
Для начала Андрюша, распахнув сизы оченьки и на вздохе приоткрыв алы губоньки, решил все же удостовериться, не ослышался ли он, и правда ли барышня произнесла именно эти слова, а не версию о завтрашней погоде. Убедившись, что его опасения не беспочвенны, он мужественно взял себя в руки и захлопнул-таки рот. И даже глаза. Много раз. Потом в его оторопелый мозг, наконец, поступила информация о забавности собственного поведения, и он, отворачиваясь, расплылся в широкой неистребимой никакими доводами рассудка улыбке и прикрыл рукой глаза.
- Мило, - тихо смеясь над собой, вымолвил он, наконец. - Славный этот Ваш Pensionnat de Madame Sept. Взращивает достойную смену Наполеону.
Отсмеявшись, князь снова взглянул в глаза юной мадемуазель де ле Шенье, оценив ее любовь к правде.
- У меня нет ответа на Ваш вопрос, мадемуазель, - все еще открыто улыбаясь, весело проговорил он. - Более того, не могу обещать Вам ответить на него и позднее.
Да, вопрос ее о Насте огорошил князя куда как более, чем она даже рассчитывала. Трудно было не рассмеяться, глядя, как он открывает-закрывает глаза и задыхается, как рыба. Жаннет, во всяком случае, это развеселило не на шутку, хотя она даже в самых далеких мыслях не преследовала цели посмеяться над князем. Ей даже захотелось как-нибудь подтрунить над такой растерянностью, однако она сдержалась, прикрыв смех и улыбку на губах движением ладони. Достаточно с него и вопроса. Ах, эта ее дурная привычка огорошивать подобным образом людей...
Наконец князь справился с эмоциями, на лице промелькнуло смущение - явно осознал, как выглядит. Но уже через секунду он, как и прежде, ловко одолел выражение лица, привлекая свою удивительную и неподражаемую улыбку. Эта улыбка удивляла Жаннет - за время их короткого знакомства она уже успела и понять ее превратно, и понять, что ошиблась, и в конце концов она успела ее принять, и она даже стала ей нравиться, как неотъемлемая часть лица Вяземского.
- Мило! Славный этот Ваш Pensionnat de Madame Sept. Взращивает достойную смену Наполеону, - прокомментировал князь со смехом и тут же посерьезнел. - У меня нет ответа на Ваш вопрос, мадемуазель. Более того, не могу обещать Вам ответить на него и позднее.
Быть может, в другое время Жаннет смутилась бы такого смеха, однако последние несколько минут в карете с князем окончательно рассеяли ее стеснительность. Его смех только раззадорил ее. Но в любом случае, ответ был честный, без тени увиливания, и она кивнула.
- Я понимаю, князь, что мой вопрос и должен выглядеть смешным, - возразила она, кажется, слегка запальчиво. - Однако у меня лично нет сомнений в чувствах той девочки... Вы уж простите, но это видно в каждом ее взгляде на вас! И я спросила лишь для того, чтобы узнать, что вы об этом думаете.
Она помолчала секунду, раздумывая, стоит ли высказать свои мысли или это будет совсем уж смешно, но все-таки решилась - с Вяземским она чувствовала себя уже настолько свободно, словно молодой князь был знаком ей с детства. У нее даже мелькнула мысль, что в детстве он, должно быть, был премилым мальчишкой и жаль, что она не знала его тогда.
- Разумеется, это не мое дело, однако мне жаль Настю, а потому, прошу, не давайте ей надежды… И не браните уж слишком строго, - выдохнула она и спохватилась. - Да, и простите за бестактность.
Они уже подошли к самому крыльцу, и до Жаннет донесся звук быстрых взволнованных шагов в коридоре. Вот-вот кто-то откроет дверь... Жаннет остановилась на крыльце напряженно вздохнула. Граф наверняка переволновался из-за ее опрометчивого поступка... Конечно, не в его характере устраивать ей прилюдный и горячий разнос, но страшно от этого было не менее.
- Полагаю, вы сможете защитить меня от гнева моего опекуна и мадам Дюваль, - пошутила она, не отрывая взгляда от дверей.
Отредактировано Жаннет де ле Шенье (2012-08-03 12:00:56)
Хоть его оторопь не продлилась и трех секунд, Жаннет успела всласть посмеяться над князем. Это, конечно, не входило в планы Андрея, но он просто не мог сердиться на этого неразумного ребенка, волей судьбы повстречавшегося на его сегодняшнем жизненном пути. Более того, он был благодарен Жаннет за то, что увидел, как это славно - жить совершенно не обремененным светской барской спесью. Ее глаза все еще насмешливо блестели, смеющийся рот был прикрыт пальчиками, и Андрей понял, что позволяет себе с ней слишком многое. Все же она через несколько месяцев, а может, и недель, возможно, станет светской петербургской барышней. Если не укатит с графом в его Москву или не вернется в свое поместье во Франции. А если так, если есть возможность в дальнейшем как-то пересекаться в свете, негоже так уж доверчиво открываться ей. Поэтому в голосе его, помимо откровенной насмешки над самим собой зазвучали еле уловимые нотки отстраненности. Еще один урок ему в копилку: французским девушкам-пансионеркам доверять нельзя.
От каждой новой фразы мадемуазель Шенье, произносимой таким осмелевшим голосом, будто она уже начала защищаться от его предполагаемых нападок (или все же поняла шутку про Наполеона? А может, и правда уловила замечание об излишней непосредственности в его ответе?) простая улыбка князя спадала все явственнее: он не понимал резона на пороге чужого дома разговаривать о любви слуг к своим господам. Неужели она думает, что я всерьез начну отвечать на ее вопросы и вообще поддерживать эту тему?
- И я спросила лишь для того, чтобы узнать, что вы об этом думаете.
Они оба отвели глаза в сторону - она, будто решаясь на что-то еще более откровенное, он - пытаясь спрятать свое недовольство и некую растерянность от подобных женских атак за вежливым выражением лица. Он было набрал уже воздуха, чтобы ответить барышне, как она заговорила вновь, и князь продолжил терпеливо ждать окончания ее любопытных умозаключений.
- Разумеется, это не мое дело, однако мне жаль Настю, а потому, прошу, не давайте ей надежды…
Его бровь взмыла вверх: Боже! Неужели меня уже начали поучать, как обращаться с влюбленными служанками. Смешно, уж действительно.
Добрая улыбка в его глазах засветилась явной насмешкой. Когда собеседница Андрея все же спохватилась и извинилась, князь с долей удивления слегка кивнул, выразительно шевельнув бровями.
- Я ценю Ваше внимание к нашим слугам и их внутреннему благополучию. И поделюсь с Настей Вашей версией происхождения ее дикого поведения на дороге. - тут он сделал небольшую паузу, не отрывая своих пронзительных глаз от лица Жаннет. - Если Ваши выводы действительно окажутся истинными, думаю, я последую Вашему совету и попрошу мачеху вернуть ее в деревню. Именно, чтобы не давать ей надежды.
Андрей Григорьевич выделил слово "Именно". Голос князя мог показаться Жаннет едковатым, и выражение его лица больше не было столь открытым, как минуту назад, но он вовсе не собирался портить ей настроение, он просто давал понять, что с ним на подобные темы говорить нельзя. На всякий случай. Вдруг пригодится, в будущем...
- А бранить я ее не собираюсь, что Вы? За что? За это? - он говорил уже гораздо легче и непринужденнее. Его теперь попросту смешил этот разговор. - Вот если ее причина более прозаична, а я склоняюсь именно к этому выводу, то посмотрим. Будет зависеть от предполагаемых результатов. Я вообще слуг не бью, если Вы это имели в виду, - все же отшутился князь, брезгливо передернув плечами.
Они уже были на ступенях, поэтому князь умолк. Маркиза явно хотела что-то сказать, но ее перебил приближающийся звук шагов за парадной дверью.
- Полагаю, вы сможете защитить меня от гнева моего опекуна и мадам Дюваль, - пытаясь быть шутливой, произнесла она тихо. Досада Андрея Григорьевича спала мгновенно: вот это моя тема, детка. Он усмехнулся почти облегченно и пошутил в ответ:
- Ну конечно. Я вызову графа на дуэль, если он позволит вашей Дюваль иметь наглость обвинять Вас в своем же недосмотре.
Отредактировано Андрей Вяземский (2012-08-03 12:57:07)
– Апчхи! – девочка тяжело вздохнула. Как же хотелось спать… Настенька бы заснула прямо на снегу… Ноги подкашивались от усталости, глаза будто сами собой закрывались. Крестьянка широко зевнула, даже не прикрыв рот ладонью, как это делали дамы. Нет, господа не зевают совсем. Как им это удаётся для девушки до сих пор остаётся загадкой. Может, их отучили от этого в детстве?
“Эх и почему мамка меня ничему такому не учила? Хоть бы знала как себя вести в нормальном обществе. Меня ж когда только привезли к Арсеньевым я даже не знала как в комнату правильно входить да кланяться… Тьфу-ты! Эти преферансы… нет реверназы… да ну! Не вспомню как правильно!” – девочка ссутулилась и поёжилась. Порыв ветра пробил ознобом до самых костей. Она глухо закашляла, уткнувшись лицом в плед. Ветер снова перепутал волосы, сбросив с головы капюшон из пледа. Настенька натянула шерстяную ткань на лоб, закрыв шею.
С завистью и грустью она взглянула на удаляющиеся фигуры господ, на их роскошные одеяния. Переведя взгляд на свою потрёпанную шубку, девочке захотелось расплакаться. Вот о чём говорила Ольга Фёдоровна! Князь всегда будет там, в компании таких же богатых, умных, воспитанных людей, а Настенька в своём скромном одеянии будет ждать где-нибудь…
“Почему я не могу быть на её месте рядом с князем? – вопрос был риторическим и Настенька сама придумала на него ответ. Потому, что она родилась крестьянкой. Так объяснила ей Ольга Фёдоровна, а ей девочка очень доверяла, - Князь не может быть виноват. Вина моя – я крестьянка…”
Девочка тяжело вздохнула и скрылась в карете. Присев аккуратно на скамью, она дрожащими руками перебирала плед. Девочка уже привыкла к холоду. Ехать срочно домой уже не надо было. Уже и так привычно.
Настенька очень хотела, чтоб эта хандра взяла и прошла. Может сегодня просто погода унылая, вот и тянет поплакать? Зачем придумывать себе разное про князя, да про себя? Она осторожно прислонилась к стенке кареты. Голова казалась тяжёлой как свинец, но то ли от мыслей разных то ли от усталости. Крестьянка прикрыла глаза. Она не спала и хорошо слышала что происходит снаружи: ржание лошадей, приглушенный разговор князя и француженки где-то вдалеке…
Девочка заставила себя открыть глаза и тупо посмотрела в окно. Спать было нельзя, хотя так и хотелось заснуть. ”На морозе нельзя спать…” – об этом она услышала из разговора слуг на кухне, конюха и дворника. Они грелись зимой на господской кухне и судачили о русской зиме, да о лютых морозах.
Крестьянка тоскливо вздохнула. Неизвестно как долго князь пробудет в этом богатом доме и что же можно делать, чтобы случайно не заснуть?
“Нет! Я не могу спать! Я должна дождаться князя!” – девочка решительно выдохнула. Никакая усталость не помешает ещё одной поездке с князем в одной карете, если предоставляется такая возможность.
Отчужденный тон князя в последовавшем ответе был ей хуже самого строгого выговора. Лучше бы он на самом деле отчитал ее, а так она сама станет причиной его отчуждения. Зачем она только полезла не в свое дело?! Ох, как ей научиться сдерживать свои неразумные порывы, эту импульсивность, заставляющую ее ляпать что попало и где попало?! Она ведь должна была понимать, что князь – совершенно не тот человек, к которому нужно лезть в дела, тем более давать столь глупые советы. Вот это попала впросак…
- Я поделюсь с Настей Вашей версией происхождения ее дикого поведения на дороге, -произнес князь, буквально буравя ее взглядом. Он говорил еще что-то, но Жаннет слушала краем уха. О да, он сердится, - и сердится справедливо, - хоть и пытается вместо того, чтобы показать это открыто, бравировать. Смягчает свой тон, как разговаривают с неразумным ребенком, сморозившем что-то по незнанию. И правильно, она на самом деле вела себя, как ребенок.
Жаннет понимала, что ее понесло, что она снова наговорила глупостей, разволновавшись, как тогда с мадам Дюваль. Не найдя ничего лучше, она резко опустила глаза, ругая себя. А представив, что из-за ее возмутительных реплик состоится такой разговор, совсем скисла.
- Не стоит, - обронила она, так тихо, что князь, скорее всего, не слышал. Она и не хотела, чтобы он слышал. И уже громче выдохнула: - И зачем я только полезла не в свое дело! Я знаю, что не должна была… Поверьте, я постараюсь никогда больше не говорить подобных глупостей. Простите меня, если сможете…
Она рывком распахнула дверь и вошла в коридор, не дожидаясь, пока кто-нибудь из домашних сам выйдет на крыльцо.
Навстречу ей бежали слуги во главе с Федом. В дверях мелькнул фигура графа с гувернанткой за его спиной. Не поднимая глаз, Жаннет остановилась на пороге, чувствуя себя виноватой со всех сторон.
Отредактировано Жаннет де ле Шенье (2012-08-16 19:22:21)
Всего пара дней приезда девушки, а Эдуард уже винил себя в том, что взялся над опекой, ведь какой из него отец по сути? У него никогда не было детей, он просто не знал, как с ними обращаться, да и вообще был чужд семейной жизни. Родители погибли рано, с супругой он тоже пробыл недолго. А тут молодая, но уже не ребенок, Жаннет. Как можно было судить, её пропажу вообще заметили ни сразу, Эдуард отлучался из дома, и приехал совсем недавно, когда к нему, со слезами и криками, выбежала навстречу мадам Дюваль.
Жаннет нет дома, последний раз её видел Фед, она брала шубу и шла в парк, слуги прочёсывают ближайшую территорию - всё это как ушат холодной воды вылилось на ошарашенного графа. Несколько минут он стоял в прихожей, постепенно становясь похожим на грозовую тучу, теперь его стоило бояться.
-Прошу вас успокойтесь, металлическим голосом заявил он, подхватывая под руку гувернантку и ведя в гостиную, подайте ей воды, крикнул он слугам. Он выглядел рассерженным, даже злым, люди знающие его, не осмелились бы сейчас его беспокоить, а на самом деле он был растерян, огорчён, да он в ужасе был! Лишь скрывал свои истинные эмоции от окружающих. Усадив мадам Дюваль, он снова вышел в прихожую и стал отдавать указания.
-Никита, бегом к обер-полицмейстеру...
-Фед, разыщи маркизу Монтеррей, возможно она знает...
-Ты, обеги городовых, возможно они видели...
Дверь распахнулись на пороге стояла Жаннет, румяная, от Петербургского мороза, немного счастливая и озадаченная, в глазах плескалась вина.
Слуги бросились навстречу, из гостиной, причитая выбежала мадам Дюваль, Эдуард остался стоять на месте, гадая, подавив облегчённый вздох и пряча улыбку. Он был рад, что она вернулась живой и невредимой. Но, если это был побег, спускать такой нельзя. Позади маячила ещё фигура. Князь Вяземский?
-Маркиза Жаннет де ле Шенье, - прогремело из полумрака прихожей, потрудитесь объяснить, где вы были?
Вы здесь » Петербург. В саду геральдических роз » Завершенные истории » 5.12 Приключения и знакомство на улицах Петербурга
