Граф молча вслушивался  в дражайший голос его приемницы. Сам по натуре граф не был суровым человеком, он был добр к слугам, людям работающим на него, к друзьям и знакомым и даже к неприятелем. Но всё потому, что ему  с детства вбивали в голову правила хорошего тона, а так же устои добропорядочности. Эдуард был славным учеником, и у него были добрые наставники, так что все посевы взросли и расцвели, показывая графа, как немного скрытного, замкнутого человека, но при этом вежливого, приятного собеседника. Но вот никто никогда не учил его как обращаться с детьми, как поступать в такой ситуации. Что должен сделать хороший родитель? Накричать, наказать? Простить и обнять? Граф несколько секунд молча смотрел на Жаннет.Он был рад что она вернулось целой и невредимой, и честно сказать хотел просто обнять её и попросить больше так не пугать его, но кто знает, если не наказать неразумное дитя, не вытворит ли она такое снова? Граф бы не был бы против её прогулок  в одиночку, даже если это претит негласным законом приличия, но Петербург, такой опасный город, а если с ней что случится?
Но всё же слова Жаннет были наполнены неподдельным сожалением, это граф всегда чувствовал, притом она была напугана своим уходом в самоволку. А её взгляд, серьёзный и извиняющийся, смог бы растопить самое чёрствое сердце, у графа же оно было не железным.
Вздохнув, он чуть заметно улыбнулся.
-Я рад, что с тобой всё хорошо Жаннет, и я бы никогда не посмел наказать кого-то, кроме виновных, он погрозил ей пальцем, потому миледи вас ждёт серьёзный разговор, и я ещё подумаю, стоит ли отпускать вас в театр теперь. Но по смягчённому лицу графа было заметно, что все его угрозы уже несерьёзны.
-Князь Андрей, приветствую вас, - он сделал несколько быстрых шагов навстречу Вяземскому, протягивая руку, благодарю вас, что позаботились о Жаннет, неизвестно что могло бы случится, не появись на её пути вы! Он с чувством пожал руку князю. Не хотите зайти, я бы угостил вас чудным кофе, в благодарность, мне только недавно его привезли, по специальному заказу, он дружелюбно улыбнулся.

Князь Вяземский, едва уловив движение маркизы, на долю секунды приостановился в своих разглагольствованиях, чтобы ответить на взгляд волоокой девушки, и не сдержал легчайшей полуулыбки, мелькнувшей в его иссиня-серых глазах. Когда же она заулыбалась с такой искренней радостью, его ресницы и губы дрогнули, сдерживая аналогичный мимический порыв, и Андрей снова вернулся вниманием к графу, который теперь явно был счастлив и совершенно не хотел устраивать из происшествия трагедь. Пожалуй, такой мужчина и может воспитать нормальную девушку, без излишнего кокетства и глупых ужимок. Только вот насчет иммунитета в обществе столь открытого человека можно было усомниться. А впрочем - не мое это дело... В театр? - любопытно приподнял бровь Андрей, снова переводя глаза на барышню, которая без шубки, от коей ее быстро освободили пара служанок, счастливо шмыгающих носами, выглядела гораздо милее: ее скромное и строгое, почти гимназическое платье удивительно шло ей и подчеркивало достоинства фигуры, коих было...мм.. достаточно. Уж не на «Женитьбу» ли они собрались? Но спросить об этом было в данный момент невозможно: граф уже обратился к нему с добродушным приветствием. Молодой князь, не изменяя офицерской выправке, радостно пожал его протянутую руку, наконец, позволив себе давно просившуюся лучистую улыбку.
- Неизвестно что могло бы случится, не появись на её пути вы!
Снова здорово... Какой я молодец, что не бросил барышню в беде!.. Князь, впрочем, милосердно извинил графу его благодарный порыв, выразившийся в преувеличении его заслуг по возвращению злополучной беглянки домой. Он лишь чуть досадливо ухмыльнулся в ответ и уже собрался отказаться от приглашения графа зайти в дом, как мадемуазель де Шенье с улыбкой, которая еще чуть-чуть и, наверное, начнет его беспокоить, несмотря на доводы рассудка и ее слишком юный возраст, принялась уговаривать Андре принять любезное приглашение опекуна. На секунду задержав на ней задумчивый взгляд, князь прикусил нижнюю губу. Стоит ли озвучивать свои мысли столь впечатлительной особе с хорошо развитой фантазией? Природная честность взяла верх и Андрей, чуть прищурив лукавые глаза, заговорил:
- Дорогой граф, - он чуть склонил голову в сторону Эдуарда Николаевича, - милая маркиза, - в глазах снова запрыгали огоньки сдерживаемой веселости, вызванной азартом перед следующей своей репликой, априори бывшей весьма щекотливой - боюсь, мне придется отказаться от вашего заманчивого приглашения. Не сочтите меня сентиментальным, но в моей карете сидит еще одна особа женского полу... - князь цепко и внимательно выхватил реакцию маркизы на эти слова и через люфт паузу продолжил, - которую мне так же необходимо отвезти в дом во избежание не слишком радостных последствий.
Теперь он прямо и неотрывно смотрел в глаза маркизе. Жаннет сейчас была особенно славной, без этой громоздкой шляпы, со своими мягко вьющимися темными волосами, ниспадающими с обеих сторон этого милого, немного восточного лица в скромной девичьей домашней прическе.. Так нежно она прикоснулась щекой к плечу своего опекуна, что у Андрея снова шевельнулось нехорошее предчувствие, которое тут же было задавлено здравым смыслом, да... и врожденной порядочностью, пожалуй... Он лишь сжал чуть дрогнувшие в ответной улыбке ей губы и, наконец, отведя от нее взгляд, прощально поклонился графу.

Отредактировано Андрей Вяземский (2012-08-10 00:30:35)

Ах, точно! - сказали ее распахнутые глазенки.
Вот именно, - ответила его сдержанно дрогнувшая бровь. Граф был сама любезность, не стал уговаривать князя остаться. И даже почти не отреагировал на двусмысленное сообщение о еще одной женщине, дожидающейся его в карете. И все же, какова маркиза! Даже не подумала строить из себя оскорбленную невинность. Вот уж действительно уникальный случай... Вдруг он понял, что смотрит на девушку чаще и дольше, чем на графа и поспешил исправить эту неловкость, спокойно переведя улыбающиеся глаза на лицо Эдуарда Николаевича.
- Ах, да, как я могла забыть! - реплика, заставившая его приопустить на секунду веки и крепче сжать губы, чтобы не вздумали улыбаться. Все же о нем в свете не слишком приводящие в восторг почтенных родителей и опекунов незамужних барышней слухи ходят... Не следовало бы так сразу напрягать добропорядочного Шереметева всяческими нелепыми подозрениями на свой счет.
На предложение маркизы пригласить князя на чаепитие в более удобное время граф ответил согласием и теплой улыбкой: видно было, что ему доставляет немалое удовольствие созерцание своей подопечной. Он не сомневается в ней ни секунды. Как я в Элен. Все же страшно и немного обидно иметь сестер вместо братьев, как, наверное, дочерей вместо сыновей. Вот она сегодня с тобой, милая и послушная, любимая и драгоценная. А завтра эта драгоценность украшает совершенно чужой и, зачастую, незнакомый тебе дом... И где тут справедливость? Так, стоп! Меня заносит... - оборвал свои размышления их хозяин.
Поклонившись и маркизе, князь, получив взамен бессменный реверанс, развернулся и вышел на улицу, напоследок кратко взглянув на графа.
На улице поднялся ветер. Андрей надел цилиндр и, тяжело вздохнув, исподлобья уставился на свою карету, оставленную у въезда в особняк. Может быть, она все же сбежала? - закралась трусливая надежда. Отсюда не было видно, что творится, если творится, за окном экипажа. Пока шел по приятно скрипучему щебню, насыпанному по дорожкам в предотвращение скольжения подошв, Андрей, на это короткое время имеющий возможность остаться один на один с собой, успел понять, что, скорее всего слова юной маркизы не лишены смысла... Настя... Когда ему доводилось в уже небезусом возрасте бывать по месяцу-полтора в деревне по хозяйским делам, к которым сразу по возвращении со службы начал приучать его отец, Андрей не отказывал себе в удовольствии время от времени захаживать в баню к пышногрудым крестьянкам или порезвиться с ними в их незамысловатые, но не менее полезные народно-хороводные игры... Да и в доме было кого в дальний уголок заманить. Но это было абсолютно безобидное взаимоприятное и не несущее никакой ответственности развлечение, и не более того. Андрей относился к нему в деревне, как к десерту в награду за ссылку. Но это все никак не увязывалось с малолетней девочкой Настей, которая хоть и была вполне себе сформирована как взрослая девушка, но  .. фу! Как можно сопоставлять эти вещи! - Андрея передернуло, будто от порыва ветра. -  Нет, я просто отказываюсь в это верить, - с этой жизнеутверждающей мыслью князь дернул за ручку дверцу кареты и почти обрадовался, не сразу разглядев в ее самом темном углу скукоженную фигурку дрожащей девочки.
- Все еще не согрелась? - как-то уныло спросил князь, переходя на русский язык и со вздохом  вступая в салон экипажа. Он отвернулся, чтобы закрыть дверь и  напоследок взглянул на окна прихожей Шереметевского особняка, вполне себе подходящего под вычурное название «дворец», модное сейчас в свете у всех мало-мальски обеспеченных дворян.
- Давай, Петь, домой кати! - заставил он встрепенуться придремавшего на козлах кучера и вернув голову в карету, закрыл-таки за собой дверь и сразу уселся наискосок от Настасьи, все еще намеренно не глядя ей в лицо.

Она превратно поняла мой вопрос... - озадаченно наблюдал князь за манипуляциями юной служанки с пледом. - Ну, значит, согрелась.
Андрей отвел глаза от ее рук к окну. Карета тронулась, и с минуту они ехали молча. Он не знал, как правильно приступить к вопросу. У него еще как-то не случалось объяснений с горничными. И, надо сказать, он не слишком-то и стремился в жизни обогащаться таким опытом. Напряжение тем временем нарастало, и надо было уже что-нибудь сказать, хоть пустое, но не ехать вот так, как два до присяги наказанных рекрута... Удивительно, но девочка решилась на начало этой сложной беседы одновременно с ним. Их порыв получился синхронным, что позабавило князя, запечатлев на его лице чуть изумленную легкую ухмылку. Он, конечно же, уступил «даме», и та начала...
Голосок такой тоненький, будто сейчас заплачет... Сердце дрогнуло сочувствием, и его нечаянная усмешка вопреки его желанию постепенно начала спадать.
Говорит, будто я и вправду могу наказать ее как-то... Ну смешно же!
- Я не знала, что вы по этому же мосту поедете... Если б знала, то ни за что с него бы не решила прыгнуть...
Брови Андрея поползли вверх. Ну и формулировка... Надо благодарить судьбу за благоприобретенную мной привычку шататься бесцельно по городу в попытках убежать от самого себя... И не преминуть заметить это «матушке» Ольге. Ей повезло, что ее служанка решила прыгнуть именно с этого моста, а не с того, на котором меня не было... Точнее, не было Петруши на козлах. Но это уже детали. Решив не перебивать Настю и дать ей сказать все, что она имеет, князь удержал свой вопрос до поры и продолжал внимательно изучать ее лицо. Девочка красивая, конечно. Худая, правда, больно. Одни глаза на лице.
- Андрей Григорьевич, простите пожалуйста...
Тут Андрей заметил, что Настя приумолкла, будто уступает ему место для ответных слов.
- А имя у того беса есть?
Рискованный вопрос, прямо скажем. А вдруг она скажет «вы», и что мы будем делать с этой незадачей?.. Ответа на этот вопрос не было у молодого Вяземского. Но прямой взгляд князя уже пытливо прожигал серый виноватый омут девчоночьей стыдливости, самого прекрасного качества этих юных особ. Слезы медленным блеском залили ее глаза, и Настя отвернулась. Все стало яснее ясного, Андрей немного смутился своей недогадливости, точнее - своей попытки отвергать очевидное. Уж сколько раз он ловил на себе эти взгляды. Даже незнакомая и совсем юная парижская пансионерка определила все сходу. Оценив боковым зрением всю глубину смущения маленькой крестьянки, князь не нашел ничего лучше, чем тоже отвернуться к поблескивающим серебром петербургским пейзажам вне этой ставшей вмиг душной кареты.
Зачем они делают это? Чем я провоцирую?.. - губы князя дрогнули и сжались, лоб чуть нахмурился.
- Андрей Григорьевич, - продолжила Настя дрожащим голосом. Андрей закрыл глаза и слушал, сжав пальцами левой руки край перчатки правой.
- ... Прошу вас, не говорите ничего Ольге Фёдоровне! Она же как узнает, сразу в деревню отошлёт, - голос был умоляющим, срывался в шепот, Настя торопилась договорить. Андрей открыл глаза. - А я в деревню не хочу. Ой, как не хочу...
И вот она плачет. Снова. Из-за него? Сомнений не остается. Даже мизерных. Слишком уж красноречивы и недвусмысленны ее огромные глазищи. Пожалеть бы ее, пересесть к ней, прижать за плечо к себе. Но она ж дикая, испугается еще. И потом... Это ей точно не поможет. Но не сидеть же так, каменным столбом бессловесным... Не хочет... От меня уезжать не хочет... Эта девочка сразу напомнила ему его самого почти в том же возрасте, что и она. Как угодно - только бы рядом. Пусть больно, пусть даже невыносимо, но рядом... Потому что в других местах недостаточно воздуха для вдоха. Неужели она, такая маленькая, уже умеет так чувствовать?.. Она же ребенок... По всему видно, что непорочна. Это считывается и от барышней, и от крестьянок, за много миль по первому же взгляду. Как она может понимать такие вещи? Необразованная, не начитавшаяся всяких романов... Плачет... Плачет. Этот звук изводит сознание. Надо прекратить это сейчас же.
- Настя!..
Девочка умолкла тут же, но глаз поднять не решилась, замерла на всхлипе и, не дыша, ждет его дальнейших слов.
- Я не скажу Ольге Федоровне ничего...
Она выдохнула. Он тоже. Но дело не было законченным. Оставалось договорить самое главное. Почему ж остановился? Ведь она не сказала этого вслух... Надо правильно подобрать слова.

Отредактировано Андрей Вяземский (2012-08-13 15:24:23)

И только он собрался сказать найденные уже слова, которые не требовали предварительного озвучивания сердечных тайн, как... Как его обозвали бесом...
И нельзя сказать, что подыскивал он их долго, лишь чуть отвел в сторону взгляд, чтобы, набрав воздуха, продолжить фразу, как услышал то злополучное «вы», которого слышать не планировал. Оторопев на мгновение, он посмотрел, как она мокрыми, обветренными губами выговаривает «Вы тот бес», добрал воздуха и постепенно отвел глаза к спинке ее сиденья. Поскольку он молчал, внезапно почувствовав себя застигнутым врасплох в собственной карете, девушка решила усугубить и без того тяжелую обстановку в ней.
- Из-за вас я хотела броситься с моста, - отчетливо сморгнув, князь прижал кончики пальцев ко лбу, будто закрываясь от откровенных речей крестьянки.
- ... но здесь нет вашей вины...
Медленно уведя руку, он выразительно воззрился в ее распахнутые очи.
Фух, и на том спасибо, дорогая... Глаз она не отводила, но сила духа, взявшаяся в ней ниоткуда, будто нарочно, назло, вопреки - начала покидать ее: огонь в глазах, так смутивший князя своей неожиданностью в первые секунды, постепенно заволакивался первыми признаками стыда - дрогнувший голос на слове «полюбила», перевод темы в область семьи, опускающийся к его  коленям взгляд... Вот уже она, задыхаясь, пытается договорить все, будто в бреду, будто не ему, а себе, в молитве, неосознанно. Князь, чуть опустив голову, исподлобья всматривался во все изменения в лице этого пораженного распространеннейшим человеческим недугом ребенка и сочувствовал ей до глубины души.
- Вы не любите меня - это я тоже знаю... - подняла она вновь на него свои горячие глазищи, отчего он, не желая встречаться с ней такими взглядами, опустил веки и неспешно уставился в окно, не изменяясь в лице. Дорога неминуемо приближала их к концу пути: особняк графа был в нескольких кварталах от дома Вяземских. Это несколько облегчало его участь. Но вопрос не был закрыт, и это немного раздражало. Неужели придется еще возле дома с горничной в карете посидеть, чтобы договорить необходимые слова?
- А говорю вам это только за тем, чтобы знали, - лицо молодого князя вытянулось, глаза чуть закатились. Выдохнув, он резко обернулся к ней. Натолкнувшись на преисполненный достоинства выплеск «И не нужно мне от вас ничего», он усмехнулся:
Да ну? Неужто? Как благородно с Вашей стороны, мамзель...
- А я уж опасаться начал, - с сарказмом медленно процедил он, прожигая девочку жестким взглядом. Я и не надеялся ни на что иное.
- Не отвечайте ничего, ежели не хотите, - вытянувшись в струну, очень благородно произнесла Настя. Ну точно мамзель.
- Да нет, милая, я скажу, как собирался.
Князь дождался, когда девочка отважится посмотреть на него вновь и продолжил:
- Благодарю тебя за признание, - через большую паузу говорящего ледяного взгляда начал он,  и Настенька, смешавшись и покраснев, снова отвернулась к окну. Самому больно было так обижать ее, но он не видел другого выхода. Иначе ее действительно пришлось бы отсылать в деревню, а в это вляпываться ему хотелось еще меньше. Тем временем карета встала. Надо было торопиться, ведь объясняться с сестрой по этому поводу Андрей совершенно не жаждал.
- Оно поистине ценно для меня. Ты говорила все правильно, и у нас, действительно, нет никакого будущего. А так как, судя по всему, ты - девушка честная и порядочная, в чем я ни секунды не сомневался, - здесь его сердце дрогнуло, но он справился с собой и закончил столь же холодно и безжалостно, - то не думаю, что это впредь доставит нам каких-то неудобств. Встав, он подошел к дверце и обернулся:
- Да, я не расскажу мачехе о твоем поступке, если ты останешься столь же благоразумной в своих будущих действиях, какой ты была сейчас на словах, - он говорил сейчас о той глупости, которую она позволила себе замыслить, придя на мост. Его голос был очень строг, вид абсолютно серьезен. Он увидел, что девочка понимает его, и заключил. - Иначе нам придется запирать тебя.
На этом он отвернулся и стремительно покинул экипаж. На душе было гадко-гадко. Но его личный опыт безоговорочно показывал, что лучше болезненно предотвратить начало, чем метаться в агонии конца. Андрей желал только добра девочке, поэтому сейчас был так жесток с ней, точнее, надеялся, что выглядит жестоким.

Боже!
Андрей встал, как вкопанный, услышав за своей спиной столь громко произнесенное собственное имя. Он ведь уже посчитал вопрос решенным и оставленным в прошлом. Он никак не ожидал, что девчонка, всегда тихая и неприметная, вдруг наберется ТАКОЙ наглости, что будет с диким воплем догонять его по дорожке перед парадным подъездом! А вдруг в доме гости, случайные, залетные?..  Как вообще можно было рассчитывать на ее вменяемость после той выходки на мосту? Андрюша, да ты еще глупее, чем казался! Что ж, впредь буду умнее... Лицо князя стало серым, плечи напряглись, взгляд затуманился «праведным негодованием». Он не сразу перевел на девушку устремленные к двери на своем пути глаза: внешне никак не меняясь, лишь плотно сомкнув губы, он дождался окончания этой роковой истерики и уже после последнего вопроса издевательски долго начал спускать к ее ресницам заиндевевший, как у покойника, взгляд.
Она не должна была так поступать с ним.. Все эти шорохи за спиной... Неужели и дома придется это терпеть?!! Да он сбежит так, опять на Кавказ! Душить тех, с кем научен был лояльничать и мириться... Но вот ее живые, огромные, умоляющие глазки... Что-то вроде жалости вновь зашевелилось в душе. Откуда в ней столько.. страсти? Страсти? Гнев слегка рассеялся, но он не произнес ни слова, пока Настя не убрала руки. Он не трус, и не собирался прятаться от челяди и всех домашних с их преждевременными скользкими выводами. Те, кто знают его и ему дорог, не допустят и мысли, что его с горничной может что-либо вообще связывать.
- Пожалуйста... - голос дрогнул и наполнился какой-то недетской нежностью. Чур меня, Настя! Померещилось. Маленькая ты больно. Крылья носа у князя чуть заметно дрогнули. Выпрямившись, Андрей Григорьевич как бы отстранился от наваждения, созданного, наверное, собственным воображением нежели действительным положением дел, и, ни слова так и не сказав, отступил, чтобы обойти это нечаянное препятствие.
- Пожалуйста, не будь дурой, девочка. Надеюсь, что так тебе понятнее? - продолжив свой путь, сквозь зубы процедил он, уже пройдя мимо так трепетно раскрасневшейся Настеньки. Что она там просила? Не разговаривать с ней «так»? Как так? Как с человеком? Да пожа-алста, не будем, как с человеком... Будем как-то так. А как, интересно, я говорил с ней «раньше»? Я когда-то говорил с ней? - задумался Андрей ровно на одну секунду, после чего просто криво усмехнулся и, подхватив трость посередине, легко взбежал по ступеням парадного, удерживаясь от попытки оглянуться.