Ну где же ты, несносная сестрица? Когда не надо, ты подле меня как примерная, а как нужна, так исчезаешь. Михаил до боли в глазах от искрящегося снега, лежащего вокруг, пытался высмотреть всё же Анну Карницкую, веря, что она всё же здесь, среди тех отставших, слушает в упоение очередную сплетню. И скорее всего с Картин. Ну же, юные барышни.
- Замуж?- отстраненно повторил Михаил, проводив задумчивым взглядом всех тех последних охотников, отстающих. И это нехорошо. И это очень нехорошо. И теперь граф позволил себе начать обеспокоенно сжимать поводья и придумывать себе новые и новые причины отсутствия барышень. Отъехали достаточно далеко. И правда захотели что-то или кого-то посмотреть.
-Я не вижу ее,..
Михаил едва расслышал эти два слова. Может потому, что он сам их говорил про себя? Он посмотрел на цесаревича и уже окончательно предался такому же безысходному минутному бездействию. За это время успел подъехать к Денису один из его слуг и сказал то, чего Карницкому не понравилось еще больше.
- Травят волков? Сумароковы? Но ведь,- не договорил весьма опасные слова. Нет, он не хотел их говорить. Ни за что. Этого не будет, не должно. Елагины, Анна, и куда ж вас чёрт понёс? в сердцах добавил мысленно и повернулся к Денису.
- Ты прав, нужно вернуться. Только. Катерина Алексеевна-то может и знает лес, но что если она не с остальными? Полина и Виктория Сергеевны так никогда здесь не были, как и Анна. А испанская подданная?- тревожно повернул свою Изабеллу, заржавшую в ответ его смятениям.- Я надеюсь, они не смогли бы так далеко уехать, ведь они бы решили наверняка пробираться через лес, к нам напрямую. Я видел княжон Елагиных, маркизу де Монтес и свою сестру вот за тем поворотом. Александр Николаевич, Великая Княгиня. Когда она от вас отделилась?

Отредактировано Михаил Карницкий (2014-01-30 21:49:25)

Лай гончих раздался совсем близко. Стало быть, князь не ошибся: собаки вот-вот загонят зверя в уготованную ему западню, и через каких-то пять минут все будет кончено, можно будет поворачивать в сторону дома. Преддверие развязки, это легкое напряжение в воздухе, приятно щекочущее нервы, кажется, заставило Владимира забыть обо всем на свете, и Элен, державшаяся чуть позади него, была тому рада. Она снова имела возможность наблюдать за ним, изучать его, привыкать к нему. И, пока князь Неверовский, слегка сощурившись всматривался в темнеющую чащу, откуда должен был появиться хищник, его невеста, остановив лошадь у соседнего дерева, смотрела на него, в очередной раз пытаясь понять, что же за человек перед ней.
Он слишком быстро менял своё обличие. Сначала расплывчатый образ, слегка разукрашенный придворными толками, и больше – собственным воображением. Потом – знакомство со сдержанным, как будто отстраненным молодым офицером, кажущимся старше своих лет, если не внешне, то душою. И эти два образа были столь разными, так не укладывались в рамки одного-единственного человека в сознании Элен, что она вскоре поняла, что не хватает чего-то. Она не видела недостающего, связующего звена. Понадобилось немного времени, и на балу у графа Шереметева княжна, наконец, обнаружила его. С удивлением и некой долею страха увидела на лице Владимира улыбку и рассмотрела в голубых глазах огонь, - вероятно, тот самый, на котором опаляли крылышки светские красавицы.
И сейчас он снова был таким. Увлеченным и страстным охотником, искавшим опасность. Пусть даже риск был минимален, Элен была уверена, что Владимир об этом не задумывается. Там, в чаще, есть животное – волк, лисица, или, быть может, кто-то другой, - и этого достаточно. Достаточно знать, что у этого зверя есть когти и острые зубы, что он дик и уже почуял опасность. Владимир был весь погружен в эту захватывающую, иллюзию, что создала травля хищника, и, когда раздался единственный выстрел, Элен едва заметно улыбнулась. Он уже совсем не думала об охоте.
Однако пуля не прервала жизнь зверя, взрослого волка, который теперь чуть слышно поскуливал, обагрив кровью невытоптанный еще снег, и князю Неверовскому пришлось соскочить с коня и, приблизившись к животному, одним точным ударом охотничьего ножа избавить хищника от мучений. После Владимир обернулся, - вероятно, чтобы убедиться в том, что сия картина не произвела слишком сильного впечатления на тонкую девичью душу. И, надо думать, он был рад, что спутница его не проявила излишней чувствительности.
Елена Григорьевна лишь слегка вздрогнула, когда бледный луч зимнего солнца скользнул по гладкой поверхности металла в руках князя, да и то – не от страха. Скорее, от приятного волнения, которое преследовало её с самого утра и сейчас, кажется, достигло своего апогея. Лишь на секунду её взгляд задержался на бездыханном волке, и Элен почувствовала легкий привкус жалости к живому существу, чья жизнь была прервана из людской забавы. Но люди ведь часто так поступают даже с себе подобными, чего уж говорить о волках.
- Примите мои поздравления с удачной охотой, Владимир Андреевич, – наконец, вымолвила княжна Вяземская, позволяя себе снова поднять взгляд на лицо Неверовского, встречаясь с ним глазами. Она понятия не имела, что происходило тогда в душе этого человека, но не могла не подумать, что в то самое мгновение, даже склонившийся над трупом волка на окровавленном снегу, Владимир казался воплощенным благородством. Пожалуй, слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли, Элен?
Или это просто болезненная гордость не позволяет признать неправоту?
- Наша нянюшка говорила, что пролитую волчью кровь, нужно непременно засыпать снегом… Иначе можно беду накликать, – задумчиво произнесла Элен, вспомнив вдруг одну из множества легенд, которые когда-то рассказывала троим детям Григория Петровича Вяземского крепостная женщина, служившая в их доме, сколько княжна себя помнила. Агафья говорила, что встреча с волком – на счастье, а с убийством его стоит быть осторожным. Помнится, отец еще всегда добродушно ворчал, заслышав такие разговоры: Григорий Петрович ведь страстным охотником слыл, и травлю волков почитал особенно. Да и кто нынче в приметы верует?..
- И, правда, славная добыча, – через мгновение добавила Елена, и её губы, наконец, тронула улыбка. - Уверена, вечером в доме только и будут говорить, что о волчьей шкуре, добытой Вами.

Сердце неприятно екнуло, когда Элен увидела, как улыбка в одно мгновение сползла с лица князя Неверовского, уступая место какой-то неестественной напряженности. Он словно вцепился взглядом в дышащую инеем лесную чащу, что темнела всего в нескольких шагах от них, и княжна, бросив сначала беспокойный взгляд на лицо Владимира, а после – на присыпанные снегом ели, почувствовала, что их славную охоту вот-вот омрачит что-то недоброе. Не просто так ведь князь, представлявшийся человеком в высшей степени отважным, сейчас так опасливо глядит в сторону леса.
Пальцы, сжимавшие поводья, вздрогнули, когда свора собак залилась лаем, и смысл происходящего вдруг открылся Елене, не принеся, однако никакого облегчения, заставив лишь снова поднять испуганные глаза на Владимира, который уже оказался рядом и вскочил на своего коня. Кивнула лишь в ответ на его слова, хотя едва ли она могла держать поводья еще крепче. Только вот Калиста не желала стоять и ждать опасности, что должна была явиться из чащи, и начала негромко фыркать, переступать копытами, словно желая сей же час тронуться с места и умчаться подальше от этой злосчастной опушки. Элен, стараясь не глядеть на темный ряд деревьев, опустила левую руку на голову животного, словно пытаясь успокоить испуганную кобылу.
И в этот самый момент из леса выступила волчица. Она была меньше того волка, убитого Владимиром, но даже княжна могла бы с легкостью определить, что еще и моложе. По спине пробежал холодок, и, нервно прикусив губу, Элен сжала руку Владимира. Так, кажется, чуть спокойнее. Ведь разве есть на свете такая опасность, которая была бы не по зубам князю Неверовскому?
Только вот молодой волк, появившийся следом, явно не был осведомлен о том, что перед ним – боевой офицер русской армии, и, оскалившись, клацнул зубами. А в следующее мгновение вперед выскочил самый маленький и беспокойный щенок, и княжна бы непременно вскрикнула, предвидев исход столько опрометчиво поступка глупого пса, если б только Владимир вовремя не зажал ей рукой рот. Вскрик так и застыл где-то в груди, и словно растравил и без того возрастающий с каждой секундой страх.
Элен не могла отвести глаз от волков, и даже дыхание её сделалось тяжелым, словно после бега, несмотря на то, что она и не шелохнулась. Только ощутимое даже сквозь перчатку тепло ладони князя дарило каплю успокоения, настойчиво не давая Елене забыть о том, что она здесь не одна. Вцепившись в поводья, княжна напряженно вслушивалась в собственный же внутренний голос, отчаянно моливший хозяйку взять себя в руки, как вдруг… все закончилось. Так же внезапно, как началось.
Волки отступили, скрылись за деревьями, и Елена с князем вновь остались вдвоем на заснеженной опушке леса перед трупом животного, над которым по-прежнему яростно лаяла свора гончих. Владимир медленно опустил руку, словно всё еще опасался, что его спутница не сумеет сдержать вскрик, но Элен и не шелохнулась. Она все еще глядела туда, где только что стояли волки, и слушала собственное сердце, стучащее где-то в висках. Только через несколько удивительно-долгих секунд, почувствовав на себе пристальный взгляд князя Неверовского, Елена отвела глаза от белоснежного полотна поляны и заставила себя посмотреть на него.
Владимир был бледен, и лицо его было всё еще тревожно, однако княжна так и не сумела разглядеть в нём хотя бы намека на страх. И это отчего-то её приободрило, хотя выдавить из себя хоть слово, не говоря уже о слабенькой тени улыбки, Элен не могла. Так и прошло, наверное, две или три минуты (а, может, меньше? время на лесной опушке словно загустело, превратившись в тягучую, вязкую субстанцию), на протяжении которых Елена глядела на князя Неверовского в полном молчании.
- Уедем отсюда, князь. Наконец, вымолвила она, не сделав, однако же, и движения.
Всё-таки, некоторым присказкам лучше верить. Кровь волка – и впрямь к беде.

Она чуть вздрагивает от нежданного прикосновения пальцев князя к своей щеке, или, может, просто от мороза. Глядит на Владимира все тем же отрешенным взглядом со слишком, пожалуй, явными следами страха, что медленно растворялся в замерзшем воздухе вокруг. – Какие у него теплые руки… – эта мысль промелькнула так быстро, и так ужасно не соответствовала настроению, владевшему Элен после произошедшего, что княжна даже никак на неё не среагировала. К тому же, в следующее мгновение Владимир уже отнял руку, почти что рывком отстранился и тут же отвернулся в сторону убитого зверя.
Что-то сказал про свой трофей, но Елена даже как будто и не расслышала. Никогда бы не подумала, что столь невинное, невзначай оброненное упоминание имени Александры Кирилловны может так неприятно оцарапать самолюбие. Однако же, виной тому могли быть обостренные в следствие приключившегося чувства, не правда ли? – Разумеется, – коротко кивнула княжна, не изменившись в лице и на самую малость.
Владимир спешился и принялся за тушу волка. Элен тем временем рассматривала всё вокруг: заснеженную поляну, чуть раскачивающиеся верхушки елей, клин черных птиц в бесцветном зимнем небе, красавца-Барса, чуть слышно фыркающего в ожидании хозяина… словом, взгляд девушки блуждал по всему, что окружало её, безо всякой цели. Избегала лишь глядеть на волка. И князя Неверовского, который умело сдирал с животного шкуру – для прекрасной графини Воронцовой.
Наконец, все было кончено. Владимир со своею добычей вновь вскочил на коня. Давно уже было пора воротиться. Княжна, чуть подавшись вперед, задумчиво провела пальчиками по морде кобылы, а после слегка натянула поводья. Пару мгновений еще пробыв вот так, в полнейшем молчании, заставила, наконец, себя взглянуть на князя, словно бы выжидающе и негромко ответить:
– Да, домой. Вам бы тоже не помешал бы отдых.
Барс тронулся с места, сначала неспешным шагом, после – переходя на рысь. Калиста послушно последовала его примеру. Сначала Элен подумала держаться позади Владимира, но уже в следующую минуту мнение переменила, решив, что у неё нет причин избегать общества или хотя бы даже взгляда князя Неверовского. Потому она вскоре поравнялась с ним.
Владимир еще в первое знакомство показался княжне Вяземской не слишком разговорчивым, пожалуй, даже несколько скрытным. Она не причисляла эти свойства натуры князя к недостаткам, однако теперь, зная, каким удивительно живым и энергичным он может быть, Элен находила это повисшие молчание угнетающим. Тем более, что после встречи с волками она бы предпочла любую, пусть даже самую пустую, незначительную беседу тишине леса, прерываемой лишь мерным стуком копыт, да тяжелым дыханием псов позади всадников.
– Однако же я не поблагодарила Вас, князь, за Вашу… – негромко проговорила, глядя по-прежнему перед собою. – … Вашу защиту, – подобрав, наконец, слово, пусть и не в полной мере подходящее, закончила Элен. Она взглянула на Владимира, но задержала взгляд на его лице только на мгновение. Губы чуть заметно дрогнули, словно княжна хотела улыбнуться, но так того и не сделала.

Только сейчас Элен почувствовала, как сильно вымотали её долгая скачка и страх, испытанный на лесной опушке. Она чуть расслабила пальцы, сжимавшие поводья, и Калиста сбавила ход. Хорошо было теперь ехать так неспешно и видеть, как редеет лес, открывая взору простор заснеженных полей, простиравшихся до самого дома. Говорить совершенно не хотелось, и княжна так бы и провела остаток пути в некоем отрешении, если бы Калиста внезапно не остановилась, словно повинуясь безмолвному указания коня Владимира.
Тут же совсем рядом возник и сам князь, и, бросив один только взгляд на его лицо, Елена с трудом удержалась от того, чтобы в ужасе отшатнуться. Он был страшен: голубые глаза, приобретшие оттенок стали, и гнев. В каждой черте его лица, в каждом слове, в каждом вздохе и каждом выдохе – что-то чудовищное, на грани жестокости. И тем ужаснее было видеть это, не понимая, чем она заслужила такую перемену.
Нервно сглотнула ком, подкатывающий к горлу – она предпочла бы быть растерзанной волками на той опушке, чем позволить себе заплакать перед князем, словно маленькая провинившаяся девчонка. Вновь пальцы сжала на поводьях, и заставила себя взглянуть прямо в глаза Владимиру, дожидаясь, когда же он, наконец, остановится. – Жестоко, князь? Как жаль, что самую искреннюю благодарность Вы принимаете за оскорбление, – чей-то, как будто совсем чужой голос, раздался в голове, но вслух этих слов Элен не сказала. Только подбородок чуть вздернула, перехватив вызывающий взгляд своего спутника.
– Не извиняйтесь, князь, пустое, – наконец, промолвила она, собрав всю свою волю для того, чтобы голос звучал ровно и бесстрастно. В это мгновение ей отчаянно захотелось сбросить руку Владимира с поводьев Калисты, пустить лошадь во весь опор, и скакать. Как можно быстрее и дальше от этого человека, чья душа для Элен по-прежнему была невыносимо темна, и отчего-то – притягательна.
– Маскарад?! Слишком быстро. Она не успевает за ним и не хочет. Эти перемены, невероятные градации от лучшего, что может быть в мужчине, до самого отталкивающего – как? Почему? И что мешает ей быть такой же, подыгрывать с мягкой улыбкой на устах?.. – Не раскрою, – холодно ответила, с облегчением заметив, что князь убрал руку с поводьев.
Несколько минут в полнейшей тишине, которые княжна провела глядя прямо перед собой, не в силах забыть тот взгляд Владимира. Ей казалось, что он и сейчас смотрит так ей в спину, что стоит лишь обернуться – и снова напорется на этот жуткий взгляд, которого прежде она не могла бы представить у этого человека. И это чувство было липким, навязчивым, таким, что хотелось резко дернуть плечами в попытки сбросить его, точно шаль, и Елена не могла ни о чем другом думать, кроме как о нем.
– Прошу меня простить, князь, – наконец, не выдержала она. На мгновение остановила Калисту, чтобы бросить напоследок быстрый взгляд на Владимира, не задерживая его, впрочем, настолько, чтобы рассмотреть его лицо. – Думаю, мне действительно лучше скорее вернуться в дом. Еще раз мои поздравления с удачной охотой. И, чуть заметно кивнув головой, княжна пустила Калисту быстрым галопом, желая только быстрее добраться до конюшен.

Спешившись, Элен отдала поводья подскочившему конюху, и, выйдя во двор, еще минуты две или три простояла у маленькой беседки, где с Китти и Лизой они детьми играли в куклы. Чуть вдалеке виднелся силуэт всадника, и, как только в нём стало возможным различить черты князя Неверовского, девушка словно опомнилась, и быстро пошла к крыльцу дома, на ходу снимая перчатки. – Надеюсь, Вы простите мне этот побег, Владимир.