Эмилия нутром чувствовала, что с девушкой что-то не так. До того скандала, испанке всегда казалось, что между юной француженкой и графом натянута невидимая связующая нить, настолько они были неотделимы для нее с того момента, как впервые увидела их в его гостиной.  Та трогательная сцена в последнее время все чаще и чаще вставала у нее перед глазами, быстро сменяясь той душераздирающей сценой, которая имела место двадцать пятого числа. Сегодня она не видела между ними той нити, будто ее перерезали ножницами, и из-за этого чувствовала еще больше уколов своей совести. Жаннет изо всех сил отрицательно замотала головой.
- Нет-нет, Эмилия, я уже вполне отдохнула, Вы вовсе не помешали, я как раз хотела пойти Вас поискать. Мне нужно посоветоваться с Вами.
Маркиза взяла подругу за руку, подвела к небольшому диванчику,  усадила на него и сама села рядом.
- Oh! Bueno, gracias a Dios! – всплеснула руками испанка, - а то я так неловко почувствовала, когда поняла, что нарушила чье-то уединение. Я вся к вашим услугам!
- Я увидела сегодня барона… Алехандро Ортиса. Вы знаете, Эмилия, он ведь ненавидит Эдуарда! Очень сильно ненавидит! Что, если барон захочет его… убить? Опекуна нужно предупредить, но я не знаю… Он может не поверить мне. Может быть, это сделаете Вы?
Ей хотелось рассмеяться. Правда. Чтобы Эдуард послушал ее? Он никогда ее не слушал, а порой, что еще хуже, и не слышал. Да он же не позволит ей приблизиться к ней ближе, чем на пять метров. Да и после их встречи в коридоре, когда она позволила себе намного больше, чем следовало, Эмилия не желала встречаться с этим человеком.   Однако, испанка не могла не признать, что услышав слова девушки, ее сердце кольнуло.
- Jeannette, querida, - с мягкой улыбкой проговорила Эмилия, - не беспокойтесь. Алехандро горяч, но он имеет голову на плечах, но если хотите я могу поговорить с Алехандро, - она вновь улыбнулась, взяв руку Жаннет в свою, - с ним все будет хорошо. Не беспокойтесь. Немного подумав, Эмилия все же решилась задать вопрос, который ее очень давно не давал покоя.
- Жаннет, вы меня простите, что я быть может лезу не в свое дело, но право…. – она глубоко вздохнула и продолжила, - мне очень стыдно за себя и за Эдуарда, что тогда вышло именно так, как вышло. Скажите, вы его простили и помирились с ним? Поймите, мне очень не хочется, чтобы я стала причиной раздора двух таких близких людей, как вы с Эдуардом и, в первую очередь, мне не хочется, чтобы вы переживали из-за нас, - немного помолчав испанка добавила с грустной улыбкой, - мы недостойные объекты для траты ваших нервов.
Жаннет, простите, как то не пошел этот пост.

Дамский угодник!
Неверовский невольно улыбнулся, представив лицо Дмитрия, который не раз, по мнению Владимира совершенно незаслуженно, клеймил его этим званием. Он был совершенно не согласен со своим другом, но свет упорно твердил обратное и приписывал князю Неверовскому эту славу.
Дверь тихо затворилась и князь, доселе стоявший с учтиво чуть склоненной головой, смог снова посмотреть прямо и... холодно. Романтический дух, захвативший его душу во время дороги пропал, оставив вместо себя пустоту и легкий налёт усталости, которая не способна свалить с ног, но затормаживающей реакцию мозга на окружающие раздражители. Желая приободриться. Владимир встряхнул плечами и широкими размашистыми шагами проследовал в отведенные ему комнаты.
Гришка, молодой и шустрый паренёк Бутурлиных уже успел по своему вкусу разместить вещи барина и отправился выполнять порученное ему. Скинув дорожную одежду, Неверовский, находясь наедине наконец смог по настоящему размять свои затекшие с дорогие члены. Совершив несколько энергичных упражнений Владимир почувствовал приятное тепло в теле, а ополоснув лицо прохладной водой, он вновь почувствовал себя бодрым и способным вновь стать приветливым светским человеком.
Уже поправляя булавку, закрепленную на галстуке, Неверовский услышал требовательный, но короткий стук в свою дверь. Догадываясь, что стучал именно Гришка, князь небрежным жестом кинул на столик несколько грошей для слуги и только потом позволил стучавшему войти.
Довольный паренёк с самым важным видом докладывал о том, что Графиня Александра Кирилловна уже давно прибыла, а карету господ Взяемских только велели распрячь,  что князя Андрея и княгини Натальи нет среди прибывших, и что Антонина Денисовна сейчас на кухне бранится с кухаркой. Но речь Гриши была ладной только до тех пор пока его зоркий глаз не заметил монеты, которыми барин собирался вознаградить его за хлопоты.
- Хорошо, иди, - Владимир жестом велел слуге взять монеты и так как тот больше не представлял никакого интереса отвернулся от него.
Владимир был в раздумьях. С одной стороны он желал поприветствовать хозяйку дома с тем чтобы выказать ей своё почтение и уважение, а с другой - он отлично помнил как его покойная матушка была чрезмерно занята в эти часы, когда в доме ожидали большое число званных гостей.
"А ведь ещё должны быть Александр Николаевич с супругой... Но возможно это только досужие слухи и не более того", - размышлял Володя, доставая свой дорожный чемоданчик с тем, чтобы достать письмо и небольшой сверток, который он должен был вручить княгине по велению своего отца. Что лежало в свертке Володе не было известно, и хоть на вид он был небольших размеров имел значительный вес. Подушечками пальцев сквозь невзрачную серую холщовую ткань Неверовский угадывал очертания резных стальных уголков, какими обычно украшают дамские коробочки для хранения всяческих мелочей. Не имея привычки разгадывать чужие секреты, если только этого не требовалось от него в ходе военных операций, Владимир отложил сверток и подошел к окну. На улице суетились и бегали люди - сразу прибыло несколько карет и слуги едва поспевали с лошадьми и чемоданами.
Неверовский улыбнулся, хоть он и не любил чрезмерную суету, всё же вид сверху был при забавнейший и, главное, эта суета напоминала о чем-то таком приятном, далёком из детства...

Алина с превеликим удовольствием предоставила Петру его законное право играть роль главы семейства и расточать любезности на все четыре стороны. В таком случае от неё требовалось лишь улыбаться, приветливо кивать головой и изо всех сил и актерских дарований изображать счастливую супругу, с любимым мужем приехавшую на славную охоту. Уставшей и несколько раздраженной с долгой дороги княгине это было по душе, а потому она не испытывала никаких неудобств от того, что Петр, по своей дурной привычке, отвечал хозяину дома за неё.
Не успели гости взойти на крыльцо, как во дворе снова раздался топот копыт,  и к собравшимся присоединился граф Алексей Бестужев. Не сказать, что появление этого молодого человека стало для Алины неожиданностью, ибо она давно была в курсе всех дел графа, включая круг его общения. Однако в Двугорском занимать себя его обществом княгиня не планировала, ибо служба службой, но кто, помилуй Бог, на охоте, когда в доме столько народу, будет заниматься некими подозрительными делами? Улыбнулась лишь слегка, приветливо и быстро, через мгновение уже снова переведя взгляд на поручика Бутурлина.
Во двор выбежала одна из сестер Дениса – Екатерина Алексеевна, больше известная при дворе, как очаровательная фрейлина Великой княгини Китти. Приехал и доктор Виллен. Со всеми нужно было раскланяться, обменяться любезностями, - ох, как скучен весь этот светский церемониал, заученный, от зубов отскакивающие фразы и до тошноты сладкие улыбки.
Когда, наконец, гостям было предложено войти в дом, Алина взяла под руку супруга, и они вместе с остальными, вошли в особняк, где им, наверняка, придется потратить еще не меньше четвери часа на приветствия вдовствующей графини и Елизаветы Алексеевны прежде, чем можно будет в сладостном уединении отдохнуть с дороги.

Отредактировано Алина Репнина (2013-05-05 16:08:17)

Очень сложно бороться с желанием бросить всё, войти в дом и расположиться подобней в гостиной, на диване в компании интересной книги. Но нельзя. Тем более Ольга Фёдоровна была в Двугорском впервые и если бы не долгая дорога и тяготы интересного положения княгини она бы обязательно насладилась видом заснеженного двора, деревьев, утопающих в снегу и прочих прелестей зимы, а так же в том числе и архитектуры в Двугорском. Подобной погоды в Петербурге не наблюдалось. Эта зима выдалась на редкость снежная, а так чаще всего снег напоминал грязное месиво, особенно в конце февраля.
Сейчас же княгиня думала только об одном: «Для чего устраивать все церемонии на крыльце? Чтобы заморозить гостей! Видите ли, мы не намёрзлись по дороге….» – Ольга подавила вздох, скрыв его за кашлем. «И Гриша не торопиться.… Ещё курить собрался!»
Ольга Фёдоровна ворчала как старая супруга, словно была не моложе того же Григория Петровича.  Нет, она очень любила все эти церемонии: встречаться с гостями, вести светские беседы, пускай ни о чём, но нравился сам ход разговоров, а ещё лучше, когда собеседником больше двух, так даже интересней поддерживать со всеми беседу одновременно. Ольга даже улыбаться умела, так как и следует улыбаться настоящей леди. Сейчас происходило то же самое, однако одно обстоятельство омрачало: они стояли на улице. И может быть, для большинства присутствующих на крыльце это мелочь, пустяк, но холод, боль в спине, сонливость, её снова клонило в сон, омрачали этот милый ритуал приветствия.
- Благодарю, Денис, вы как всегда очень внимательны. Нам повезло с погодой и дорогами. А фасад вашего имения просто великолепен! – тем не менее, несмотря на скверное расположение духа, Ольга была довольно радушна и уговаривала себя быть к супругу поблагосклонней. «И всё же, его вины тут нет. Да и за что я так? Плохо… Родным всегда достаётся больше всего! К тому же, всё вот-вот закончиться…»
Осознание того, что очень  скоро её ожидает тёплая и очень уютная гостиная грели душу. Ольга бодрилась, особенно после того как Денис очень искусно пригласил их войти в дом. Княгине всегда нравились эти слова «вы можете чувствовать себя как дома», а сейчас особенно, пуска даже сказали это не ей. Что-то подобное всегда означало, что через мгновение они должны быть уже в прихожей имения, но…
Подошедшая чета Репниных означало только то, что на крыльце им придется стоять ещё некоторое время. Так Ольге отчего-то вспомнился Рождественский бал. Тогда она в бальной обуви, без накидки выбежала на мороз и отдавала распоряжения кучеру, даже заставила выучить послание на французском!
«Сейчас бы не столько сил!» – с тоской подумала она, отмечая, что в самом деле превращается в ворчливую жену.
-  Пётр Александрович, какая приятная неожиданность! Гриша не сказал, что вы тоже приглашены! Мне много о вас рассказывали. – с вежливой улыбкой княгиня поприветствовала старинного друга Григория Петровича, отметив про себя, что теперь он точно не заскучает. Граф Шереметьев, а сейчас вот, князь Репнин – отличная компания для Вяземского-старшего!
- Алина Николаевна… – Ольга сделала небольшой шаг вперёд, чтобы получше разглядеть наряд Репниной, но внезапное недомогание остановило её. И всё же это случалось уже не в первый раз, но большинство, в том числе Элен, были в неизвестности, поэтому пока нужно было умело играть роль здоровой, хотя, впрочем, беременность, никогда не считалась болезнью.
Сейчас её выдавала только бледнота, да разве ещё растерянный взгляд.
- Рада встречи. – медленно сказала она, борясь с тошнотой. Скажем так, парфюм  Репниной не понравился Ольге Фёдоровне. Так или иначе, дурно стало после того, как до неё донёсся этот аромат. Княгиня изобразила улыбку, с надеждой, что сегодняшний завтрак подождёт и попроситься назад, когда церемония приветствия закончиться.
Посему приходилось бороться, жадно глотать воздух и, самое главное, улыбаться. Сил ещё хватило, чтобы поприветствовать графа Бестужева, похвалить его наряд, далее познакомиться с Екатериной, впрочем, Кити, тут же пришлось Ольге по душе больше, чем простое русское имя Катя. А далее…
Княгиня Вяземская вновь уловила запах парфюма Алины Николаевны, на морозе он был стойким и, зажав рукой рот, побежала вниз по ступенькам, не объяснившись. По пути она столкнулась с новоприбывшим гостём, которого в данный момент не признала, но то был никто иной, как врач Вяземских, поскользнулась. Позывы рвоты были всё сильней, однако, Ольга нашла в себе силы отойти ото всех в сторону, в дальний угол двора. А потом, уперевшись рукой в стену, она простояла несколько минут, пока рвота не прекратилась и вернулась на крыльцо и вошла в дом одна из последних. Оставалось только гадать: многие ли заметили отсутствие Ольги?
«Тот с кем я столкнулась на ступеньках уж точно!» – подумала княгиня, касаясь ладонью живота. Как оказалось, уже прибыл Александр Николаевич с супругой. Тут оставалось только улыбаться и прокручивать в памяти недавние события, во дворе удивляясь, когда это она смогла пропустить  приезд Великого князя. Но была тёплая гостиная и Ольга Фёдоровна была довольна, зная, что скоро она сможет отдохнуть. Так и случилось. Они с супругом поприветствовали всех гостей, перекинулись с ними парой фраз, поздоровались с Антониной Денисовной и Лизонькой и откланялись.  Ольга вздохнула с облегчением, когда, наконец, смогла присесть, вытянув ноги вперёд, как она любит.

До Двугорского оставалась меньше получаса езды, но Катаржине казалось, что эти минуты тянутся дольше, чем все остальные три дня в пути. Недавно она вернулась в Петербург из Варшавы, и вот уже снова в дороге. Конечно, она могла остаться в столице и хорошо отдохнуть, но там было бы скучно – почти все знакомые фрейлины отправлялись в Двугорское, и сидеть одной в четырёх стенах почти целую неделю ей совсем не хотелось. У неё накопилось множество впечатлений от «варшавских каникул» и хотелось скорее поделиться ими со старыми друзьями, так что дома ей было бы просто не высидеть.  Да и Катишь Бутурлина в своём письме, к которому прилагалось приглашение, очень уговаривала её приехать, говоря, что бал не будет настоящим балом без неё, а на охоте никто не сможет поймать им хороший ужин. Это милое послание очень развеселило Кату и она просто не могла отказать подруге, которая уже давно приглашала погостить её в родовом имении, и она с удовольствием снова пустилась в путь. Ямщики, перекладные, постоялые дворы, в голове Катаржины уже всё смешалось... Долгая дорога изрядно утомила молодую графиню, но, в предвкушении встречи со старыми друзьями, охоты и маскарада, она не чувствовала ни усталости, ни изнеможения. "Как же приятно будет снова увидеться со всеми!" - подумала Ката и уже в десятый раз бросила быстрый взгляд на проплывающие за окном пейзажи. И всё-таки, насколько здешние места отличаются от польских! Настоящую русскую зиму невозможно сравнить ни с чем! Казалось, что природа укутала землю одним огромным снежным покрывалом. Небо было ярко-голубым и девственно чистым, солнце сияло ослепительнее самых лучших бриллиантов, а снег искрился всеми цветами радуги. Вокруг чувствовался такой простор, такая безмятежность исходила от заснеженных полей и лесов, что Катаржина не могла оторвать взгляда от окна. Катенька Бутурлина не раз описывала ей страстно любимое поместье и сейчас, девушка, увидев воочию всю прелесть этих мест,  совершенно понимала её. На память ей невольно пришли стихи Пушкина:
- Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись! – продекламировала она сидящей на против матери. Графиня Браницкая засмеялась и погладила дочь по руке. Ката весело улыбнулась в ответ и снова повернулась к окну. Из-за поворота показалось Двугорское – от неожиданности Ката радостно вскрикнула и прижалась носом к стеклу, полная любопытства и ожиданий. Здесь действительно было чудесно!
- Маменька! Вы только оглянитесь вокруг! - её тонкий голосок возбуждённо звенел в карете, она то и дело восторженно подпрыгивала на месте и начинала хлопать своими маленькими ладошками в собольих перчатках.
Огромный барский дом был ярко-жёлтым и оттого, фрейлине подчас казалось, что на ярком солнце он светится, и скорее походит на один из роскошных петербургских дворцов, чем на столь удалённое от столицы поместье.  У парадного подъезда с анфиладой колонн  уже было яблоку негде упасть – столько карет стояло на лужайке перед домом! Катаржина поняла, что они прибыли одними из самых последних. Едва дождавшись пока лакей почтительно подаст ей руку, Ката выпорхнула из кареты и с наслаждением, глубоко  вдохнула свежий морозный воздух. Ей очень нравился этот запах зимы, когда в носу немедленно начинает жечь, стоит лишь слегка поглубже вдохнуть, а мороз тут же щипет за нежные щёчки. Но мать решительно потянула дочь к крыльцу, не дав ей как следует насладиться запахами, из опасения её новой болезни. В своём новом чёрном манто, почти в пол, с бархатным бантиком-застёжкой и собольей муфточкой, она смотрелась, чудо, как хорошо. И сейчас под руку с матерью шла по аллее, рассыпаясь в приветствиях знакомым. Кого-то она была рада видеть очень искренне, кого-то не очень. Но в большинстве своём, ей попадались приятные люди. Также, по пути она старалась примечать знакомые экипажи и уже успела заметить кареты Елагиных, Разумовских, Вяземских, Репниных. На широком крыльце их с радушием встретили хозяева поместья – семья Бутурлиных. Антонина Денисовна, очень почтенная и уважаемая Катой дама, была с нею ласкова и добра. Увидев Катрин, свою милую Китти, молодая графиня просто не могла сдержаться и с объятьями и поцелуями бросилась  на любимую подругу. Граф Денис Алексеевич Бутурлин, нынешний глава семьи, был очень обходителен с ними, но в какой-то момент девушке показалось, что между ними проскользнула какая-то льдинка неприязни, кольнувшая в сердце. Может быть, это случилось, потому что Ката вспомнила, как Денис Алексеевич выиграл в карты у её дальнего родственника, Глеба Разумовского, имение. Это было пару лет назад и довольно бурно обсуждалось в семье. Кажется, сейчас Глеб собирался выкупать поместье у Бутурлиных, но согласился ли граф продать его или Глеб Александрович ещё не предлагал сделки, Катаржина точно не знала, ибо не очень интересовалась делами Разумовских. Но, с этого момента, что-то отвращало её от Дениса Алексеевича. Закончив, наконец, такую важную в русской культуре церемонию приветствия, Бутурлины любезно пригласили графинь Браницких пройти в дом. Уже успевшая немного замёрзнуть, Ката с большим воодушевлением устремилась туда и про себя подумала, что всё начинается очень хорошо и эти дни в Двугорском она просто обязана провести, как можно веселее и интереснее.

Вместе со всеми в дом)

Отредактировано Катаржина Браницкая (2013-06-04 06:40:20)

« Невозможно сиять, когда разбито сердце
— "Звездная пыль"
Ей всегда было приятно общество этой милой девочки, но сейчас к своему стыду она тяготилась ее присутствием. (Вернее своим присутствие у нее) Испанке не хотелось, чтобы этот милый чуткий ангелок уловил состоянее ее души. Когда она хотела уйти, ее остановили. Нутром она чувствовала, что ее рассказу не поверили, но сейчас ей было все равно, лишь бы не стали расспрашивать подробнее. Все таки, как бы она не любила Жаннет, Эмилия не хотела, чтобы та лезла так глубоко в душу. Это их с Эдуардом прошлое и их беда, и лишь им одним расхлебывать последствия тех необдуманных поступков.
- Не беспокойтесь, пожалуйста, Эмилия, мы с опекуном живём вполне мирно. Он просто был чем-то так занят все эти дни, что у нас оставалось совсем мало времени, чтобы поговорить, - проговорила маркиза, но что-то в ее словах насторожило баронессу и она внимательно посмотрела на девушку. Некоторые назвали бы этот взгляд пристальным. С одной стороны она прекрасно знала характер своего бывшего супруга и не выползать из своего кабинета целыми днями было вполне характерным для него. «Вот только я сомневаюсь, что с этой девочкой он бы обходился столь пренебрежительно, как со мной в свое время. И еще это ее «вполне»… », - подумала она, опустив взгляд. Эта то мысль и не давала ей покоя. Ей не верилось, что Жаннет, при ее то характере, редко общалась со своим опекуном в эти дни.
- Только, знаете, я всё-таки немножко дуюсь на Эдуарда...
Услышав это, испанка вопросительно вскинула бровь и внимательно посмотрела на Жаннет.
- Он запретил мне быть на охоте, представляете?
После этих слов, Монтеррей спокойно выдохнула, но все же она ощущала, что это не единственная причина таких взаимоотношений между ними. «Лучше бы я осталась в Испании» - вновь промелькнула мысль в ее голове.
- А хотите, мы с вами посмотрим окресности? – ласково улыбнувшись произнесла Эмилия, - это жестоко заперать вас в доме, когда вокруг такая красота! Но вот насчет того, что он запретил участвовать вам в охоте я понимаю Эдуарда. Он вас любит и беспокоиться за вас. Может вы ему предложете конную прогулку? – баронесса вновь вопросительно вскинула бровь и посмотрела на собеседницу.
***
- А сейчас, Эмилия, мне очень бы не хотелось расставаться с Вами, но я должна идти. Мне нужно найти мою бессовестную горничную, чтобы она успела  помочь мне переодеться к ужину до того, как он закончится. Она в последнее время совершено отбилась от рук. Но я надеюсь, у нас ещё будет время, чтобы поговорить друг с другом, правда? Вы же расскажете мне потом, после охоты, всё-всё, что там было, обещаете?
- Прислугу нужно держать в строгости, но при этом не переходя в тиранство, - улыбнулась женщина, оправляя платье и поднимаясь, - К сожалению, я не смогу исполнить вашу просьбу, - на ее лице появилась грусная улыбка, - я не еду на охоту. Доктор Вилен настоял на том, чтобы я берегла себя после болезни и поэтому я остаюсь в доме. Если желаете, то мы можем встретиться после завтрака, - она улыбнулась, положив свою хрупкую кисть на ручку, - а пока до ужина я прощаюсь с вами, -ее лицо вновь осветила улыбка, несмотря на то, что на душе у нее было совершенно не до улыбок.
Не успела Эмилия выскользнуть из комнаты своей любимицы, как столкнулась, практически нос к носу с Алехандро.
- Алехандро?! – удивленно воскликнула она, тут же поняв, насколько это неуместно.
- Вы уже торопитесь к ужину? – кокетливо улыбнувшись спросила Эмилия. Она всегда любила (не подумайте, как брата, хоть некогда и он оказался предметом ее девичьих грез) этого человека, но и его она сейчас была бы рада не встречать, пока не переварит все то ,что успело случиться с ней за этот вечер.

Жаннет только отрицательно покачала головой на предложение Эмилии пригласить Эдуарда покататься. Ей нужна не неторопливая прогулка, а настоящая охота. Хватит ей уже быть ребёнком, Эдуард должен понять это. Те времена, когда она каталась вокруг дома на маленьком пони под присмотром гувернантки, уже прошли. "Любит и заботится, как же, - губы Жаннет скривились в недоверчивой усмешке. - Да он просто считает меня маленькой. Не доверяет. Иначе как объяснить то, что он до сих пор не поговорил со мной откровенно? Он даже не пытался. Посчитал тему закрытой."
Жаннет очень хотелось сказать об этом Эмилии, чтобы услышать в ответ что-нибудь утешительное, но она не решилась. Подруга уже прощалась.
  Закрыв дверь за Эмилией, Жаннет вытащила из-под вороха вещей, сваленных кое-как на кушетке в углу комнаты своё платье, в которое ей предстояло переодеться к ужину. В том состоянии, в котором оно сейчас находилось, платье походило на мятую тряпку.
"Ну где же эта мерзавка? - теряя терпение, подумала маркиза, швырнув бедное платье на кровать. - Алевтина сейчас у меня получит. Достаточно я уже терпела её выходки."
Жаннет бросилась к дверям, намереваясь отыскать свою нерадивую горничную и как следует отчитать за пренебрежение своими обязанностями. А потом она всё-таки поговорит с Эдуардом. Горничная должна быть наказана.
Пылая праведным гневом и мысленно репетируя все ругательства, которые она сейчас обрушит на голову Алевтины, Жаннет выметнулась в коридор и...
Почувствовала, что падает. Кто-то стоял прямо возле её дверей и, торопясь поскорее добраться до Алевтины, маркиза свалилась прямо в объятия этого кого-то. Сильные  руки поддержали её, не давая упасть. От этих рук исходила такая небрежная уверенность, Жаннет невпопад даже подумала, что танцевать с их обладателем было бы довольно приятно. Обретя, наконец, равновесие, маркиза подняла голову и едва сдержала возглас изумления.
Алехандро Ортис.  Именно он стоял сейчас в полуосвещённом коридоре, обнимал её самым неприличным образом и смотрел на неё со своей  привычной усмешкой, не торопясь выпускать.
- С..спасибо, что не дали мне упасть, сеньор, - проговорила Жаннет, делая слабое движение, чтобы освободиться. Близость барона странно действовала на неё: маркизе и хотелось, и не хотелось, чтобы он отпускал её. Несколько бесконечных секунд длилось это наваждение, потом Жаннет тряхнула головой и отпрянула от мужчины, уперевшись при этом спиной о стену.
- Простите меня. Я думала, в коридоре никого нет...

- Сразу видно - меня тут ждали! - со смешком заметил Бестужев. - Ты, дорогой, похоже, этот костюмчик жаждешь увидеть посильнее, чем меня.
И этот про Лизу сразу вспомнил. Называется, вот и веди себя обходительно с юными барышнями - сразу все подумают, что ухаживаешь.
- И не надейся, в гостиной перед Елизаветой Алексеевной я в нем красоваться не буду. Подожду официального повода, так сказать.
Лизаньки не наблюдалось, зато появилась её старшая сестрица, с которой титулярный советник не преминул раскланяться.
- Вы слишком очаровательны, чтобы выглядеть невежей, - улыбнулся Алексей. - А третьего мушкетера я непременно постараюсь отыскать. От меня мсье Вермишель не уйдет, будьте спокойны!
Выяснилось вскоре и куда запропастился Андрэ. Весть эта Бестужева несколько обеспокоила.
- Надо же... Весьма прискорбно, - произнес он, покачав головой. - Я надеюсь, ничего серьезного, и Наталья Григорьевна в самом скором времени поправится?
Граф мысленно пометил себе заехать к Андрэ после праздников, когда вернется в Петербург. А пока что он воспользовался возможностью пройти вместе с собравшимися в дом. Денису выпала нелегкая задача встречи гостей, но это ненадолго - далее эстафету у сына примет Антонина Денисовна. Бестужев направился внутрь, краем уха заслышав за спиной приглушенные ругательства конюха, который пытался совладать с Демоном. Что поделать, коняка был с характером. Слушался только Алексея, ну и ещё Гаврилу. Иногда. Когда было настроение.
- Не спорю, что верховая прогулка согревает, но тепло помещения мне всё-таки как-то более по нраву, - кивнул граф.

Отредактировано Алексей Бестужев (2013-06-07 14:05:44)