Время летит неумолимо. Августейшая семья готовится к ужину, но лишь юная Мэри, в очередной раз сославшись на недомогание, решила пропустить вечер, проведенный «с круасанами» и в компании  самых родных людей.
Как долго от него не было вестей. Пусть, нам пришлось расстаться, пусть разлука эта будет долгой, но разлюбить я его никогда… никогда не смогу. Вновь и вновь, каждый день перед моими глазами появляется он… Я не могу ни есть, ни спать спокойно. Моя жизнь превратилась в ад.
Естественно, длительное отсутствие за приемом пищи старшей дочери не могло не вызвать беспокойство Императора и Императрицы. Однако Мэри сообщила о том, что это лишь легкая простуда, а аппетит перебивает противная микстура, которую прописал ей доктор. Она пообещала, что в скором времени восстановит силы и вновь будет «блистать на балах».
После ужина, вся императорская семья отправилась почивать, а Мария, тем временем, плавной походкой вышла из своих покоев в коридор. Лицо ее было белым, как снег, а под глазами виднелись круги. Но это же естественно для хворающего человека.
- Ты, как всегда, прав, милый, - звонким и оглушающим выстрелом прозвучало в голове Марии Николаевны. За углом, в одном из коридоров дворца мило ворковали новоиспеченная фрейлина Императрицы, подруга Мэри княжна Трубецкая и князь Александр Барятинский. Нельзя описать словами всю ту беспомощность, которая пронзила тело несчастной Мэри и приковала ее к полу.
Почему я слышу его голос? Нервно улыбаясь и плача одновременно, качала головой она. Скажите, это же мое подсознание, это же вовсе не он там, в нескольких метрах от меня, обнимается с моей лучшей подругой. Нет… Это ложь! Зажав рот ладонью, великая княжна зажмурила глаза. Когда веки ее  распахнулись, в зрачках зажегся огонек ненависти и отчаяния, порожденный самой сильной болью, испытанной за все прожитые дни.
- Как же я тебя ненавижу… - отстраненно произнесла она, чуть сползая спиной по стене. А Машер… Как она могла? Она же моя лучшая подруга. Я доверяла ей, делилась своими переживаниями… В конце концов, Саша… Он же любит ее. Как это мерзко… Я должна оградить любимого брата от чар этой бестии. Завтра же, поутру.
Морозное зимнее утро выдалось совсем не добрым. Всю ночь великую княжну мучил один и тот же кошмар, главенствующее место в котором занимали не кто иной, как бывший возлюбленный Марии князь Барятинский и ее лучшая подруга Мария Трубецкая.
«Нынче утром великая княжна Мария Николаевна проснулась в дурном настроении, ее мучила головная боль и тошнота, посему Ее Высочество отказались от завтрака, немедленно оделись и принялись за письмо.»
Письмо это было адресовано Александру Ивановичу, так вероломно оскорбившему накануне чувства Ее Высочества. Зачеркивая и исправляя "неподходящие" фразы, Мария, в конце концов, разорвала испачканный чернилами листок бумаги на множество мелких кусочков и, хохоча, рассыпала их по всей комнате. Такое поведение великой княжны привело в недоумение одну из фрейлин.
- Ваше Высочество! Вам… Вам дурно? - испуганно воскликнула она, прикладывая ладонь к щеке. - За доктором! За доктором!
Мария, улыбнувшись, распахнула окно и глубоко вдохнула морозную свежесть.
- Не сметь! - грозно парировала она. - Доктор мне уже не поможет…
Прислуга и фрейлина, перепугавшись, ахнули.
- Я здорова, мне всего лишь нужен покой, - глубоко вздохнула она, кивком указывая на дверь.
После того, как дамы вышли, Мария вновь уселась за письмо, но мысли так и не шли в голову. Еще вчера она могла написать для него поэму, а сегодня ничего. Он настолько опостылел ей за последний вечер, что и сказать ему даже нечего. Он просто не достоин этих слов. Но дело было не только в резких жизненных переменах, Мэри собралась посетить старшего брата с нелицеприятной новостью. Однако решиться на этот шаг, она так и не могла. А правильно ли я поступлю, если разрушу то, что создавалось не мной. Это их отношения. Имею ли я право? Но если я не скажу, она сама разрушит этот хрупкий мир в его душе, а это будет гораздо больнее.
Поднявшись с кресла, Мария пару минут бродила из угла в угол, взвешивая все «за» и «против». Не найдя иного выхода из положения, она все же решила зайти к брату.
Постучав в двери кабинет цесаревича, великая княжна осторожно приоткрыла их.
- Не помешаю, Ваше Высочество? - спросила Мэри с шутливой улыбкой, которую она не могла скрыть, увидев Александра Николаевича.

Отредактировано Мария Николаевна (2014-09-22 20:34:42)

Мэри с порога была одарена радостными объятиями и преданным лаем любимого пса Александра Николаевича. Девушка не могла не ответить Мули на его теплый прием добродушной улыбкой и приветливым поглаживанием блестящей вычесанной шерсти.
- Ахаха, Мули, милый… - засмеялась Мэри. - Я тоже рада видеть тебя.
Немного усмирив разыгравшегося пса, девушка обратила взгляд на брата. Глазки ее загорелись от приятной и одновременно многозначительной встречи. Саша, несмотря на его высочайший статус, был тем человеком, которому можно открыть душу, спросить о чем угодно и быть уверенной в том, что он ни за что не доложит Его Величеству о многих безрассудствах в голове юной великой княжны. Лучезарная улыбка брата будто рукой сняла боль от кровоточащей  сердечной раны, он будто перенес ее в мир без бед и печали.
- Благодарю, Саша, гораздо… лучше, - нагло солгала она, отводя взгляд. - Передай papa: не нужно доктора, я справлюсь. Вот выйду в сад, подышу воздухом и непременно полегчает.
Надумали беспокоиться обо мне… Зачем мне это? Легче все ж не станет… Нынче от той болезни ни микстуру, ни пилюлю не придумали. Но как же облегчить мои страдания, Боже? Какой в них толк, и что я обрету от тех мучений? Опыт ли, а может нервное расстройство? Не хочу… Несвязные девичьи думы, прервал  жалобный вой Мули. Он будто слышал ее и старался ободрить, дать совет. Мария слабо  улыбнулась и протянула опущенную руку, призывая к себе собаку. Мули несмело подошел к девушке, склонив голову, и, обнюхав ладонь, лег рядом, задевая подол великокняжеского платья.
- Тихо…тихо… - нежно прошептала Мария, теребя шерстку питомца.
Вспоминая о своей миссии, Мэри вновь побледнела и тяжело вздохнула.
- Ты расскажешь мне о своих уроках с Константином Ивановичем? - Теребя в руках платок, спросила великая княжна.
Приподнявшись с мягкой кушетки, Мэри задумчиво посмотрела на письменный стол, на котором расположились перо и бумага.
- Должно быть, это очень интересно… - протянула она, рассматривая золотую чернильницу. - Впрочем, я пришла к тебе по другому вопросу.
Быстро вернувшись на место, Мария взяла в свои ладони ладонь брата.
- Мне очень… очень важно знать… Только не лги мне и не сочти мои слова за фантазию глупой девочки, - твердо попросила она. - Ты все еще любишь ее? Ее, мою закадычную подружку Марию Трубецкую? Мысли о ней еще терзают твою душу?
Глаза Марии Николаевны покрылись тонкой прозрачной водянистой пленкой. Она готова была сейчас же поступиться своими принципами и пустить слезу жалости к брату, и, прежде всего, к себе.

Словно острым клинком пронзили девичью душу слова родного брата:
- Меня и княжну Трубецкую ничего не связывает.
С раннего детства Марии и ее младшим сестрам  внушалось единое понятие семейных ценностей, доброты, верности и чести. Еще в утробе матери на них был возложен императорский венец, они должны были стать примером добродетели для всех подданных Российского Государства. Александр же воспитывался в иных условиях. Ему предстоит стать императором этой великой страны. Однако между императорскими чадами никогда не ощущалось розни. Дети всегда были одинаково любимы своими родителями, братья и сестры были предельно откровенны друг с другом. Для Марии семья всегда была, есть и останется святым словом. Так было заложено в ее голове с детства. Семья всегда поддержит и никогда не предаст.  Помнится, однажды Мэри простудилась, она даже находилась пару дней в бреду, но, к счастью, болезнь отступила, и удалось предотвратить тяжелейшие осложнения. Саша часто навещал сестру, только одно его присутствие облегчало состояние Марии Николаевны. Его присутствие сыграло особую роль в этой истории.
Сейчас Мэри чувствовала себя абсолютно одинокой в этом огромном кабинете, его стены с неистовой силой давили на нее. Ее кожа приобрела прозрачную бледность. К чему столько лицемерия? Будто заговор против меня… Великая княжна крепко сжала в руке платок и поднесла его к губам, отводя взгляд. В голове зазвучала нежная мелодия, доносящаяся из соседних комнат. Мария закрыла глаза и почувствовала легкое жжение в области затылка, но не стала заострять на этом внимание.
- Ложь… - тихо произнесла она, - Кругом одна ложь…
Глубоко вздохнув, Мэри приподнялась с кушетки и подошла к брату, положив ладонь на его плечо.
Ах, как же ты вырос, дорогой мой братец. Детские игры в бравого рыцаря сменились игрой в обычного мужчину.  Что же ты сейчас делаешь? Говоришь мне о каких-то слухах… Ты сам их придумал. А я всего лишь стала свидетельницей этой молвы, да и «парящая» Машер после встреч с тобой стала тому подтверждением.
- Право, это даже смешно, Александр Николаевич, - строго сообщила Мария брату. - К чему этот спектакль? Я же прекрасно знаю о вашей связи с Марией Трубецкой. И, боюсь, что эта новость давно коснулась ушей придворных сплетниц.
Мэри неестественно улыбнулась и взглянула на лицо брата.
- Вы оба дороги мне! Вы оба горячо любимы мною! И вы же нечестны предо мной! - воскликнула она, вспоминая вовсе не свою драгоценную подругу Трубецкую. В тот же миг девушка испуганно поморщилась от произнесенных слов. Отвернувшись от цесаревича, Мэри обратила глаза вверх, прижала ладони к щекам и прошептала. - Они стоят друг друга. Прости…

Стараясь ускользнуть из-под сильного взора брата, Мария сжала зубы. Нельзя говорить цесаревичу о воскресших чувствах к князю Барятинскому, страшно представить, как он отреагирует на эту новость. Но для чего же Мэри пришла сюда? Нет, вовсе не для того, чтобы узнать подробности личной жизни Александра Николаевича, вовсе не для того, чтобы узнать об уроках географии или французского. Марию коробит увиденное накануне зрелище, оно не оставляет ее память и душу. Как же я расскажу обо всем Саше? Его эта история теперь не касается, а я сама же оказалась в неловком положении. И кто меня за язык тянул?!  Будь, что будет… Медленно отводя взгляд, Мария Николаевна немного отдалилась от Александра и неуверенно сложила руки на плечи. Глаза ее беспокойно смотрели в пол, даже музыка, звучавшая на этаже пару секунд назад, стихла. Настала глубокая и затянувшаяся тишина.
- Княжна Трубецкая и князь Барятинский, - словно молнией рассекло оковы мучительного молчания. - Я видела их. Они были вместе. Вчера.
Мария прижалась к стене, спрятав руки за спину. Прикусив нижнюю губу, она закрыла глаза. Как же много боли в этих словах! Она так долго ждала его, тайно мечтала о его возвращении… Она делилась своими переживаниями с Машер, не найдя ей лучшую замену.  Княжна Трубецкая всегда казалась Мэри близкой по характеру, ее взгляды никогда не противоречили взглядам великой княжны. Княжна была тем человеком, который не станет осуждать августейшую особу за ее «необдуманную» влюбленность. Эта ранняя слабость сильно подкосила здоровье Марии Николаевны. Зачастую она отказывалась от пищи и питья, да и сон переставал одолевать юную девушку.
- У меня больше нет сил, Саша… - пересохшими губами произнесла она. - Вы можете сослать его куда угодно, вы можете запереть меня в четырех стенах, но как быть с памятью? Я долго и бессмысленно боролась с собой, пыталась стереть его из своей жизни.
Потирая холодные влажные ладони, Мария с наигранной улыбкой посмотрела на брата.
- А как могла она так поступить со мной? - покачав головой, спросила она. - Я доверяла ей…
Опустив голову, Мария больше не посмела посмотреть в глаза брату. Сейчас она сказала больше, чем намеревалась рассказать. Мули, прятавшийся под письменным столом, осторожно и не спеша подошел к Мэри и, жалобно заскулив, лег рядом с подолом ее платья.

Не без усилия вырвав ладони из рук брата, Мария посмотрела на него так, как никогда раньше не посмела бы. Терять было уже нечего. Все то, что раннее тревожило великую княжну и истощало ее жизненные силы, было сказано. Осторожно, даже неуверенно, Мэри прижала ладонь к лицу и закрыла глаза. Каждое слово цесаревича ранило ее, каждое слово все дальше и дальше отдаляло его от нее. Казалось, между ними пропасть, пропасть из совершенного непонимания. Почему, Саша? Круговорот мыслей, парящий в юной головке Марии Николаевны, сменился жуткой тоской. На ее глазах навернулись слезы, которые застилали глаза и искажали видение изумленного лица Александра. Ты самый родной, самый близкий мне человек…  Ты всегда помогал мне, да и сейчас, наверно, стараешься помочь… Только я тебя совсем не понимаю, и ты меня не понимаешь…  Зачем ты говоришь мне об этой якобы прекрасной паре тогда, когда мне и подумать об этом страшно? Сама мысль об их связи выжигает мою душу. И она болит…  Скользнув ладонью по лицу и шее, Мария прижала ее к груди и зажмурила глаза. Сердце ее бешено заколотилось, но почти сразу смолкло. Нахлынувшее отчаяние немного отступило, а лицо великой княжны приобрело легкую безмятежность.
- Ты считаешь, что князь Барятинский для меня неподходящая партия, - спокойно, будто ничего не произошло, утвердила Мэри. - Но он же твой друг, а ты такого недоброго мнения о нем.
Глубоко вздохнув, девушка отвернулась и взглянула в окно.
- Ваше Высочество, вы можете предложить мне лучшую партию? - некрасиво улыбнувшись, спросила она. - Скажите, он богат и красив? Быть может, он является наследным принцем Нидерландов?
С интересом и дерзкой ухмылкой, Мария Николаевна обратилась к брату. Тот же час она опомнилась, посмотрев в его глаза. На дне души лежал до того неприятный осадок, что хотелось пасть на колени и молить Александра о прощении, извиниться за свою несдержанность и глупую слабость. Она уже потянулась к его ладони, как вдруг осеклась: ей стыдно, страшно и даже странно говорить с ним о своей тонкой душевной организации.
- А что, если это не пройдет? - поморщившись, наивно спросила она. - Тогда я вовсе не пойду замуж. Я не смогу жить с нелюбимым человеком, дарить ему тепло и заботу. Это хуже смерти… Я не смогу покинуть Родину, ибо она дороже мне всего на свете.

Отредактировано Мария Николаевна (2015-02-24 23:07:44)