Суматоха среди фрейлин, что взбудоражила едва ли не весь дворец, никак не могла проникнуть в стены кабинета наследника российского престола. После традиционного утреннего кофея в компании Ивана Васильевича, цесаревич занимался своими привычными делами, пока дежурный адъютант не передал ему письмо от Жуковского. Покинувший Россию и недавно женившийся, наставник будущего государя описывал своему воспитаннику, как складывалась его жизнь вдали от Родины. К письму к наследнику прилагалась и весточка для Марии Александровны, которая успела столь сильно полюбиться Василию Андреевичу за время, что он учил ее. И не найдя причин отказывать себе в удовольствие увидеться с супругой и заодно передать ей лично письмо, Александр покинул свой кабинет, направившись через Белую залу на личную половину цесаревны, ожидая, по обыкновению в это время, найти жену в ее малиновом кабинете. Однако, еще в приемной его встретила взбудораженная фрейлина, которая сама искала Великую княгиню и, не найдя той, не знала, куда теперь ей и податься. Княжна Долгорукова с округлившимися от ужаса глазами, испуганно посмотрела на наследника престола, не сразу осознав, кто перед ней, и лишь через несколько секунд, спохватившись, опустилась в реверансе. Немало удивленный внешним видом Евгении Николаевны, еще более цесаревич удивился, когда фрейлина, сбиваясь, стала рассказывать о какой-то нечисти, что сначала перепугала всех дам из окружения Марии Александровны, а теперь добралась и до фрейлин государыни, которые только что видели того же самого черта в одной из гостиных Александры Федоровны.
- Черта?
- Да, Ваше Высочество! С рогами! И хвостом.
- Право слово, что за чушь? – не сдержался Александр, а фрейлина, притихнув, вероятно найдя обидным, что ее слова не восприняли серьезно, возражать не стала, а лишь опустила глаза в пол. Цесаревичу, конечно, стало неловко, но эти детские россказни скорее злили, чем забавляли. Перепуганные фрейлины и пропавшая супруга, да в канун Рождества, когда весь Двор, особливо его женская половина, занята приготовлениями к скорому празднику, совсем не к месту и не ко времени.
- Скажите лучше, где Мария Александровна?
Но фрейлина лишь пожала плечами, сообщив, что цесаревна отпустила всех своих дам, пообещав, что обязательно все выяснит, и бояться им будет нечего. А Евгения Николаевна вернулась в покои за тем, чтобы рассказать о том, что маленький бесенок, поселившийся подле августейший семьи, все никак не успокоится и продолжает доводить фрейлин едва ли не на тот свет.
Куда более сдержанный, чем его отец, Александр уже был готов взорваться и обругать фрейлин цесаревны, что и сами забили себе голову каким-то небылицами, и его жену туда же за собой влекут, но в приемной появилась мадемуазель Утермарк – камер-юнгфера цесаревны, которая, наконец, смогла ответить на вопрос наследника. Впрочем, своим ответом она ни капли не успокоила Его Высочество, а лишь дождалась усталого раздруженного вздоха.
Мария Александровна, долго думая что же делать со своими фрейлинами, не нашла ничего лучшего, чем пойти самой и посмотреть, что за чертенок появился в императорской резиденции.
- Да, действительно, кому же еще заниматься подобным, - пробурчав себе под нос, цесаревич оставил приемную жены, пытаясь смириться с тем, что теперь и ему придется искать эту нечистую силу, чтобы найти заодно где-нибудь рядом и Мари, от которой он не ждал такой тяги к приключениям и расследованиям. Покинув их с цесаревной половину, Великий князь, недовольно поджав губы, осмотрелся и завернул к коридору, ведущему на половину государыни. Уж коли «черт» добрался до фрейлин Ее Величества, то и начинать следовало с тех уголков дворца, где дамы ходили чаще всего.

Отредактировано Александр Романов (2015-01-03 16:09:43)

Расчет цесаревича оказался полностью верным. Едва коридор дворца приблизил его к половине Александры Федоровны, как Саша заметил тонкий стан супруги.
- Очевидно, также как и Вы, - быстро отреагировал Александр на изумление Мари, пытаясь сохранять на своем лице серьезную, если вообще не строгую, маску. Однако, цесаревна, наверное, уже успела слишком хорошо изучить своего супруга, дабы в свою очередь найти, чем оправдаться еще до того, как сверх всякой меры ответственный муж стал отчитывать свою жену, позволившую себе подобное безрассудство. Сей момент был смешон еще и тем, что молодой наследник престола обычно походил куда больше на человека, способного пуститься в любую авантюру, чем Мария Александровна, которая обычно ко всему, что делала или собиралась делать, подходила серьезно и обдуманно.
Еще пару мгновений Великий князь смог сдерживать себя и смотреть на жену с недовольством, но ее кокетливая улыбка и этот совершенно невинный взор больших лазоревых глаз сделали свое дело. Александр покачал головой, лишь этим жестом выразив свой укор, а следом тепло улыбнулся Мари.
- Теперь мы вернемся в покои, - не найдя в себе силы поучать жену, тем не менее, Александр был готов настаивать на своем до конца: не будет будущая российская императрица бродить по дворцовым коридорам в поисках непонятно откуда взявшегося черта.
- В стенах Зимнего, вероятно, стало уже настолько скучно, что фрейлинам не хватает обычных своих развлечений: обсуждений сплетен и шляпок. Зря ты предала столько значения их словам. Одной почудилось, другие просто ей поверили, и ты знаешь, как у нас быстро разлетаются по дворцу новости. А у меня для тебя письмо от Василия Андреевича, - закончив фразой, ознаменовавшей, по его мнению, дело куда более важное, чем этот черт, Александр предложил руку жене, готовясь отвести ее обратно в ее кабинет.

Отредактировано Александр Романов (2015-01-07 19:48:38)

Какая ирония судьбы - поймать чертенка в церкви.
Низи было больно, а еще страшно, совсем не из-за опасности своего обнаружения, а в маленькой верующей и каждый вечер читающей головке ребенка нарисовалась картина судного дня, и стало как-то горячо. Он ерзал, как уж на сковороде и совсем не обратил внимания, как вошли два человека, до тех пор, пока не услышал их голоса. Страшнее было увидеть только папеньку, но был не он, а старший брат, который, конечно же, его узнал.
Низи посмотрел на него снизу вверх, и весь страх мгновенно исчез, появилась какая-то даже обида. Он нахмурился, надул губки, хлопнул по руке Александра, которая нагло трогала его лицо, скрестил руки на груди.
-Тоже мне..ябеда, - буркнул он себе под нос, потом вспомнил, что он ничего не сможет все равно сделать, ибо он по тяжелой стойкой, и ему больно! Не очень больно, но когда обида соединяется с болью, а еще к этому примешивается чувство стыда (тут, скорее перед Марией Александровной за то, что он и ее напугал, ну. или ему не хотелось выглядеть глупо, а старший брат его как раз таким сейчас и выставлял), тогда все чувства обостряются в три раза. Что он мог сказать? Да, папенька его отругает и накажет, пусть Низи и не сделал ничего дурного! И вуаля! В его голове Низи роидалсь совершенно уникальная мысль. Из глаз его потекли слезы (это было легко, учитывая все обстоятельства и перспективы).
- Это а-а-а-аниииии...- протянул он, всхлипывая и показывая пальцем на супругу брата. - Меняяя напугааалиииии своими визгааааамиииииии, - проревелся Низи. Ему показалось, что эо очень даже неплохое объяснение. - Я испачкалсяяяя...а они меня веникаааамиииии...-продолжал он хныкать, добавляя все новые и новые подробности к своим приключениям, кто знает, через десять лет, что из сказанного он будет принимать за правду? - А я тут пряяятался от ниииих, а тут онааааа....- он показал пальцем на дверь, за которую и выбежала та фрейлина. Сольное выступление хорошо тем, что его надо вовремя заканчивать, поэтому он закрылся руками от брата и сделал последний удар. - Ты всегда меня не слушааааеееешь, - коряво выразившись, Низи замолчал, и были слышны только его всхлипывания. Размазав слезы по лицу и разведя на нем грязь из соленой воды и золы, он начал нервно дергать ногу и подбираться к этой стойке, всем видом показывая, что он вообще такой большой молодей, что его ложно во всем обвиняют, что он чист, аки агнец, и главное - он обижен, и ничья помощь ему была не нужна.

Старший из детей императора был уверен, что один из младших отпрысков Его Величества сейчас начнет громко оправдываться, искать своему вопиющему поведению объяснение, которое должно бы было в глазах Александра и Марии полностью «очистить» расшалившегося мальчишку. Ну, или на крайней случай попросит ничего не рассказывать государю: Николай Павлович был любящим и заботливым отцом, но спуску своим детям никогда не давал, и провинившиеся всегда несли заслуженное наказание. Однако цесаревичу предстояло немало удивиться, когда из больших синим мальчишеских глаз хлынул поток слез. Когда же удивление прошло, на смену ему пришло желание подтрунить над плаксой и ехидно подшутить, назвав его маленькой нюней и девчонкой. Но тут Александр явственно вспомнил себя в возрасте Низи и вовремя прикусил язык. В это время Мари, подавая свой платок мужу и невозмутимо пропуская слова заплаканного Николая Николаевича про фрейлин цесаревны, оказавшихся повинных во всем случившимся, своим мягким мелодичным голосом намекнула старшему великому князю, что не стоит рассказывать о шалостях младшего брата отцу. Да вот только сплетни при дворе расходятся столь быстро и активно, что, наверняка, и Николай Павлович, в конце концов, узнает, что во дворце был черт. И не будет же он терпеть подобное? Он обязательно захочет разобраться во всем, займет людей этим, мягко говоря, странным делом, в то время, как никакого дела вовсе и нет, а «черт» уже пойман. Придется хоть как-то и что-то да рассказать, только так, чтобы Низи не пришлось провести потом несколько часов на коленях в углу. Цесаревич помнил, как это утомительно и неприятно, и колени потом побаливают.
От раздумий о том, как он уже сам будет оправдывать своего брата перед отцом, оторвал Александра вновь голос Марии, который в этот раз прозвучал строже и резче. Низи все еще был придавлен к полу стойкой для свеч. Она была совсем не тяжелой, но выглядело это сейчас так, будто на мальчика свалилась огромная тяжесть, а здоровый крепкий мужчина не собирается помогать этому несчастному «бесенку».
- Хорошо, хорошо, - то ли еще отвечая на первые слова супруги, то ли – уже на возмущение, что ребенок до сих пор на полу, пробормотал цесаревич и встал, следом поднимая с ноги Низи стойку. На полу рядом с ним оказалось множество давно потухших свечей и воск от них. Устроить такой беспорядок в церкви. Осмотрев это безобразие, Александр почувствовал, как ему самому уже становится стыдно за поведение брата. Но он же еще совсем мальчишка. Кто не шалил в его возрасте, и у кого эти шалости порой не оборачивались самыми неприятными последствиями?
- Николай Николаевич, не подобает великому князю и будущему генералу так себя вести и перекладывать свою вину за содеянное на других. Тем более, на юных девиц. Это не по-мужски, - отцепляя «хвост» от пояса Низи и помогая брату подняться  на ноги, серьезным тоном проговорил цесаревич. Александр, раз уж он принял решение сделать все возможное, чтобы отец не стал наказывать одного из своих младших сыновей, посчитал теперь своим долгом прочитать нравоучение Николаю.
- Тебе должно быть стыдно, - конец поучительной тирады вышел уже не столь серьезным и поучающим, потому что сказан был с улыбкой. Ну, невозможно было спокойно смотреть на это чумазое заплаканное существо! Александр еще раз обратил свой взгляд на Мари, хорошо понимая, чего его милая жена от него сейчас ожидает. Ее глаза не скрывали чуткого сердца. Обладательница такой по-ангельски доброй души должна была стать однажды прекрасной матерью. В этом Александр не сомневался, оставалось только ждать, когда Господь дарует им это счастье.
- Но Мари права, государя мы беспокоить не будем, - вынес свой вердикт цесаревич, вновь посмотрев на брата. Он хотел еще добавить, «если ты пообещаешь более не устраивать подобных представлений», но потом передумал, хорошо понимая, что Низи еще не вышел из того возраста, когда мальчишки беспрестанно шалят, а потому не стоит с них еще брать обещаний, которые они просто не в состоянии выполнить. Да и не брать же Александру на себя всю воспитательную работу, для этого у Низи все же есть родители и наставники.