ИМИ ГОРДИТСЯ СТОЛИЦА |
❖ ИСТОРИЯ ❖ ЗАКОНЫ ❖ ЧАВО ❖ РОЛИ |
Петербург. В саду геральдических роз |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Петербург. В саду геральдических роз » Завершенные истории » Июнь 1826 года. Однажды на даче.
I. Участники: Елена Барятинская, Евгений Оболенский, домочадцы и знакомые-нпс
II. Место действия: дача под Петергофом
III. Время действия: июнь 1826 года
IV. Краткое описание сюжета: Зарисовки из дачной жизни. Лето это продолжение весны, как и продолжение знакомства Елены Константиновны Нелидовой и Евгения Арсеньевича Оболенского. И котенок, спасенный князем Евгением уже подрос.
Отредактировано Элен Барятинская (2016-03-26 20:18:45)
Елена сидела в диванной и играла с котенком. С того апрельского дня он уже подрос, отъелся и уже не представлял собой запуганный пушистый комок шерсти с большими голубыми глазами, хвостишкой в виде ершика, готового шустро удрать на своих четырех лапках от любого резкого шума и весьма неохотно дававшегося в руки. За полтора месяца, котенок вполне освоился с обитателями дома, понял, что тут никто его не обидит, и счел себя полноправным членом семьи. Бель (от первоначального имени Вello, что в переводе с итальянского означает – красивый) отчаянно пытался поймать бумажку, которая была привязана на веревочку. Он прыгал на нее с разбегу, делал на нее засады за ручкой дивана, подкрадывался чуть слышно, практически распластавшись по пестрому ковру. Все тщетно. Элен не давала ему поймать желанную добычу и весело смеялась, когда маленький усатый охотник разочарованно смотрел на свои пустые лапки, так и не поймавшие бумажку.
Диванная была уютной комнатой в два окна, выходящих в сад. Вдоль стен стояли диваны, а подле каждого из них – столик и кресло. Большую часть комнаты покрывал уже не новый, но сохранивший свои краски, персидский ковер с мелкими цветками и гирляндами листьев. Тут хорошо было посидеть после обеда, можно было почитать или, вот, как сейчас поиграть с пушистым любимцем.
Нелидовы уже две недели как переехали на дачу по Петергофской дороге, отсюда было почти рукой подать до Александрии, а там и до большого Петергофского дворца. Мария Петровна очень любила вечером ездить в Петергоф, где можно было погулять в парке, а иногда и увидеть кого-нибудь из царской фамилии.
А сколько хлопот было с переездом из города на дачу. Елена помнила, как с утра поднялась суматоха, носили заранее уложенные сундуки, корзины, коробки. Во дворе грузили возы мебелью. Затем выносили какие-то тюки и узлы, и заботливо распихивались и увязывались слугами так, чтобы ничего не было потеряно по дороге.
В доме стало пустынно и немного гулко от этой пустоты. Весь привычный порядок был нарушен. И лишь третьего дня, когда была получена записки от экономки, что вся мебель расставлена, все приведено в порядок, на дачу поехала сама Мария Петровна с дочерью. Константин Федорович обещался быть на даче через неделю, сославшись на то, что ему еще нужно удалить в городе некоторые дела и повидаться с сыном.
В передней послышалось, как зазвенел колокольчик и Элен прислушалась, гадая, кто мог нанести им визит. Маменька ушла отдыхать к себе в комнату, отец был в кабинете. Может это Алексей приехал, как обещал накануне? Со старшим братом Елена виделась не часто, разница в двенадцать лет не делала их близкими друзьями, но и не мешала общаться как брату и сестре. Кроме того, другом Алексея был князь Оболенский, и вот сейчас Элен очень надеялась, что если это ее брат, то, возможно у него будут вести о Евгении Арсеньевиче.
Май оказался столь же благодатным временем для Оболенского, каким и был весь этот год, но на этот раз, он впервые в жизни расценивал благосклонность к нему фортуны не по служебным успехам, а по личным делам. И хотя сезон балов быстро закончился, да и траур препятствовал организации даже каких-нибудь домашних музыкальных приемов - вся петербургская публика, один за другим давала вечера - литературные, кои никак траура не нарушали, словно стремясь успеть побольше до лета, когда большинство разъедется кто куда. Летом светская жизнь в столице замирала, перемещаясь частично в предместья, а в основном - на воды. Эти вечера, прежде наводившие на него скуку, и которые он еще полугодом ранее посещал хорошо если один из десятка - сейчас манили как магнитом одной -единственной целью - видеться с Элен. Ростопчин в открытую подсмеивался над своим другом, втихомолку поздравлял его, и, волочась то за одной девицей, то за другой, со смехом уверял, что делает это лишь для того, чтобы оставлять Евгению больше времени и свободы для встреч с юной красавицей.
Весна, необыкновенно ясная и солнечная в этом году, давала возможность для множества гуляний, открылся для публики Екатерингоф, и встречи их на этих прогулках были так сладостны и одновременно мучительны, что узнав об отъезде Нелидовых на дачу - Оболенский едва не пришел в отчаяние. Это нарушало все его планы, и воздвигало между ним и Элен стену, потому что если в Петербурге он едва ли не дважды в неделю находил возможность либо увидеться с нею на каком-нибудь вечере или прогулке, или заезжал повидать Константина Федоровича, то сейчас.... Не видеть ее целых три месяца? Правда Нелидов настойчиво приглашал его бывать у них запросто, но примирить расстояние и службу было делом непростым. Он не мог надолго отлучаться из Петербурга, а съездить в один день за тридцать верст туда и обратно, хоть и вполне возможно для умелого кавалериста, но ..... это означало что визиты будут редкими и чрезвычайно короткими, чтобы успеть в обратную дорогу, и поспеть на Конногвардейскую до отбоя.
И две недели, с момента ее отъезда - Оболенский провел в таком мрачном настроении, что подочетные ему младшие офицеры стали от него шарахаться, поскольку отводя душу он становился строже обычного, и был настолько въедлив и нетерпим к малейшим проступкам, что, не желая получать взыскания, коими молодой ротмистр сыпал как из рога изобилия, и солдаты и младшие офицеры лезли из кожи вон. Лейб-гвардии третья рота Конно-гренадерского полка стала почти образцовой, удостоилась после утомительнейших суток четырнадцатого июня -положительного замечания от генерала Чичерина, и тогда...
Тогда Евгению пришла на ум мысль, от простоты и гениальности которой захватывало дух. Зачем мучиться вдали от нее? Можно ведь попросить отпуск! Ведь за восемь лет службы это и в голову не приходило!
Против всех его ожиданий, прошение об отпуске было удовлетворено практически без проволочек. И это в тот момент, когда политическая обстановка на юге прямо-таки дышала угрозой! Хотя возвращение Меньшикова из Тегерана относилось к тщательно скрываемым событиям - тем не менее каким-то неуловимым образом слухи об этом расползлись со скоростью лесного пожара. Не менее тревожные сведение доходили и от Ермолова, и ощущение надвигающейся грозы было столь явным, что, повидимому настороженное напряжение войск, зависших на грани "так что будем делать? воевать? Или все же нет" - беспокоило армейскую верхушку не на шутку. Потому, видимо, и раздавались так щедро этим летом отпуска для обер-офицеров. Те, кто склонен был к дальновидности - усмотрели бы за этой поблажкой завуалированное намерение создать впечатление о полнейшей военной "расслабленности" России для того, чтобы сбить с толку нарочито готовящуюся к войне Персию.
Но это Оболенского не волновало. Сдав своих орлов, как это обычно делалось под руку ротмистра второй роты Шевцева - он отыскал Алексея Нелидова, навел справки, а после помчался в Петергоф. Дачи в ближайших окрестностях были уже сплошь заняты, но много ли надо одному молодому человеку, привыкшему к спартанским условиям? И Евгений, не мудрствуя лукаво нанял комнату в ближайшей к летнему пристанищу Нелидовых деревеньке. Хозяева пришли в восторг от того, что постоялец сразу заплатил такую сумму, которой с лихвой хватило бы на съем всего дома, и потребовал лишь трех условий - комнату с отдельным выходом, стол, и невмешательство в свои дела. А поскольку при попытке узнать - чем предпочитает столоваться офицер - тот лишь плечами пожал, то восторг хозяев удвоился.
Нетрудным оказалось списаться вновь с Анатолем и Алексеем, встретиться с последним, и на следующий же день - Оболенский уже входил вместе с младшим Нелидовым в диванную, где словно вобрав весь солнечный свет в сияние своих изумрудных глаз сидела девушка, от одного взгляда на которую начинало учащенно биться сердце.
- Здравствуй, Леночка - тем временем с небрежной фамильярностью старшего брата здоровался с сестрой Алексей, касаясь губами ее щеки. - Взгляни кого я тебе привел. - он усмехнулся, поворачиваясь к приятелю - Меня начинает интересовать такая настойчивость - князь похоже взял наше семейство в круговую осаду, и мне любопытно, как же будет выглядеть штурм?
Оболенский же лишь поклонился.
- Счастлив видеть вас, донна Элена
Спокойная улыбка пряталась в уголках губ, и снова затапливало душу ощущением тепла, как всегда, когда он оказывался рядом с ней, а Нелидову досталась усмешка, привычная в приятельких пикировках.
- Преувеличиваете, сударь мой. Может у вас на море какие-то другие правила, но для осады на суше одного человека как правило мало. Я с вашего дозволения, предпочитаю одиночные рейды. Весь риск мне одному, но и удачу ни с кем не делить.
- Ага. А я в таком случае - твой "Троянский конь" нужный лишь для проникновеня в крепость? - возмутился Алексей - Какое коварство! Заметь, сестричка, этот нахал даже не думает отпираться!
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-03-28 23:45:02)
Элен, еще только заслышав шаги и голоса в соседней комнате, поняла, что приехал Алексей, но приехал не один. Она, то хотела взять книгу и сделать вид, что увлечена чтением, то хотела встать навстречу, но так и не успела принять решения, когда боковая дверь отворилась, и вошел брат в сопровождении Оболенского. И вот, оба они застали ее почти врасплох, сидящую на диване, державшую в руке веревочку с бантиком.
- Доброго дня, Алекс, - на французский манер назвала она брата, - о какой осаде и штурме ты ведешь речь? Я ничего не понимаю.
- Доброго дня, Евгений Арсеньевич, Вы сделали нам сюрприз своим визитом. – Элен сделал князю реверанс. После недавней маменькиной нотации о правилах поведения, обещала помнить о своих манерах, и сейчас старалась поддерживать светский разговор. По мнению девушки, ее мать совершенно напрасно ругала ее за то, что она, будучи в гостях у госпожи Полянской, согласилась на предложение Софи Полянской побегать на pas de geant или гигантских шагах*, которые были установлены у них в саду. К ним с Софи еще присоединился ее кузен - Николай Полянский, и всем троим было очень весело.
- Какие рейды, и, причем тут взятие Трои? – недоуменно спросила она у брата, а потом посмотрела на князя. Элен и в самом деле решительно ничего не понимала из разговора мужчин, и лишь по их взглядам и тону, могла предположить, что они шутят о чем-то своем.
- Константин Федорович сейчас в кабинете, а Мария Петровна ушла отдыхать к себе, - учитывая, что говорит не только с братом, почти официально сообщила она, где остальные члены семьи. Может быть, ей и удалось бы направить разговор в светское русло, но вот Бель считал, что ему скучно, о нем забыли, а вот бантик так завлекательно покачивается почти у самого пола и никуда не собирается убегать.
Приняв устрашающий для своей добычи вид, т.е. распушив ершиком хвост и прижав уши, котенок, выбежав из засады, с разгона поймал бантик. Зажав в зубах долгожданную добычу, он решил преподнести ее своей хозяйке. Самый короткий путь был – взобраться по ее юбке, что он и проделал со всей кошачьей ловкостью, и оказавшись у нее на коленях торжествующе мявкнул.
Элен не ожидала такого коварства от своего пушистого питомца.
- Ай, помогите! - Девушка в испуге от неожиданности вскочила, а котенок не менее испугавшись, повис на юбке ее платья.
Шлеп. Усатый и хвостатый возмутитель спокойствия в диванной сам отцепился и упал на ковер. Испугавшись еще больше, он подпрыгнул, словно пружинка, и поспешил не спрятаться под диван, а взобраться куда повыше. «Повыше» оказались чьи-то ноги. Цепляясь коготками, он почти взлетел, ввысь цепляясь за сукно брюк, и замер, оказавшись почти в районе бедра того, кто его спас в апреле от гибели под копытами коня.
Гигантские шаги
па де жеан — * pas de geant. Гигантские шаги . 1. Снаряд для гимнастической игры столб, на котором укреплен наверху крутящийся круг с привязанными к нему веревками, оканчивающимися петлей, садясь в которую и отталкиваясь ногой от земли, вертятся кругами,
Отредактировано Элен Барятинская (2016-03-29 01:04:50)
- Что.... - дернулся было на ее вскрик Оболенский, но почти тут же получил ответ на свой, так и не заданный вопрос. Рыже-коричневый комочек шлепнулся с юбки девушки на пол, вызвав хохот у молодых людей, и, не успели они опомниться, как котенок взлетел по ноге Евгения, точно по стволу дерева, безжалостно цепляясь коготками, и повис, точно внизу на полу под ним кружила целая стая незримых собак.
- Ах ты маленький прохвост! - воскликнул офицер, и, наклонившись, принялся отцеплять коготки от сукна с аккуратностью человека, который не желает получить прореху на штанах, да еще в присутствии девушки - А ну иди-ка сюда!
Котенок мяукнул, пытаясь перецепиться на руку, и когда его наконец отцепили и подняли вверх, попытался спрынгуть, но был пойман в цепкое кольцо пальцев, обхвативших его поперек туловища и удержавших на ладони.
- Да ты изрядно подрос - удовлетворенно произнес Оболенский, разглядывая ушастое создание, с возмущением таращившееся на него круглыми голубыми глазами. - Не правда ли, донна Элена?
И правда, котенок, ранее свободно помещавшийся на его ладони как в лодочке теперь свободно обхватывал кисть лапками, и удерживался коготками чтобы не свалиться. Евгений наклонился, опуская котенка на пол, а Алексей, к тому времени устроившийся рядом с сестрой, удобно вытянул ноги, и поднял веревочку, на конце которой болтался крошечный огрызок от сдернутого фантика.
- Ну вот - разочарованно протянул он - А я рассчитывал хорошенько погонять твоего любимчика! А что касается осады - то тут все просто, сестричка. Этот, с позволения сказать, агрессор, видимо решил перейти к наступательным действиям относительно нашего семейства. И для начала, обустроился на постой не много не мало как в четверти часа езды отсюда. Насколько я понимаю, чтобы иметь свободный доступ к нашему дому. Как это называется.. "Имеет сельская свобода свои счастливые права?" Между прочим вполне продуманный демарш. Князь явно готов к долгой кампании и не оставил себе путей к отступлению. Тебе уже страшно, Леночка?
- Алексей!!! - Оболенский, опустившийся было в соседнее с ним кресло, замыкающее "каре" в том углу в котором сидела Элен, вскинулся с возмущением в голосе и смехом в глазах - Выдавать план кампании это предательство! Нарвешься на вызов и пеняй на себя, ибо судить буду по законам военного времени! - он вынул из кармана записную книжку в мягком черном кожаном переплете, испещренную какими-то пометками и набросками, с треском пропустил ее страницы между пальцев, вырвал из самого конца чистый листок и протянул посмеивавшемуся собеседнику двумя пальцами - Держи!
- Ага, это намек на то, что "займись котом и прекрати встревать в разговор" - со смехом пояснил Нелидов сестре, но бумажку, все-таки забрал.
Оболенский лишь поднял глаза к потолку, в гипертрофированно-театральной демонстрации выражения "Боже, дай мне терпения", после чего обратился к Элен
- Ну и как вам нравится этот друг? В ваш дом-то он меня ввел, но вот своими комментариями похоже стремится загнать меня впросак!
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-03-30 11:29:58)
- Да, Ваш протеже, князь изрядно подрос и постоянно требует к себе внимания, - не могла не согласиться Елена Константиновна со словами Оболенского. Котенок не капризничал в еде, ел все, что плохо лежало, тем самым быстро прибавляя в росте и весе. Его шерстка уже давно стала мягкой и блестящей, словом он совсем не был похож на того заморыша, что привез князь в апреле.
Алексей Константинович не упустил возможности поиграть с котенком, не забывая при этом рассказывать о мастерски проведенной Оболенским осаде. Тут даже самая недалекая по уму дворовая девка смекнула бы, что князь Евгений не просто так проникся загородной жизнью и не просто так выбрал дом в четверти часа езды от дома, где поселились на лето Нелидовы.
Элен была приятна эта победа над князем. В гостиных Петербурга и так уже начинали говорить, что вот-вот будет объявлена помолвка или даже сыграна свадьба. Всегда есть те, кто и приукрасит и присочинит действительность. Но вот Евгений Арсеньевич вызывал у Елены Константиновны чувства, которые раньше не зарождались в ее душе. Раньше она вольно и беззаботно могла флиртовать, шутить с кавалерами, порой доходя до грани приличий, принятых в свете. Но, всем этим увлечениям и романам быстро наступал конец. Иногда она находила новый объект внимания, иногда оставляли ее. И никогда Элен не стремилась удержать бывшего поклонника. Мало того, порой, со временем они становились, если не друзьями, то приятелями, насколько это может быть принято между молодыми людьми и барышнями в свете.
А тут Элен сейчас и радовалась приезду Оболенского, и смущалась одновременно. Ей хотелось, чтобы брат и дальше оставался в комнате, она, словно боялась неизвестно чего, если останется с Евгением Арсеньевичем наедине.
- Ах, Алексей, разве может быть мне страшно, когда у меня есть такой защитник, - кокетливо улыбнулась брату Елена, показывая на котенка. Этот защитник самозабвенно ловил собственный хвост, пока два офицера мастерили для него новую игрушку.
Похоже, что Оболенский тоже был если не смущен, то по-дружески возмущен словами Алексея Нелидова. Достав записную книжку, Евгений Арсеньевич снабдил листком своего товарища, а Алексей правильно поняв его жест, просто рассмеялся, но, не чванясь стал чинить разодранную котенком игрушку.
- Он мне не друг, Евгений Арсеньевич, а брат. И это уже не изменить, - обреченно вздохнула Элен, поглядывая то на одного, то на другого из мужчин.
- А позвольте полюбопытствовать, Евгений Арсеньевич, я случайно заметила в вашей записной книжке то ли рисунки, то ли наброски. Вы рисуете? – Тем самым Нелидова хотела сменить тему разговора, которая становилась немного опасной. Ее тщеславие шептало ей, что Оболенский тут ради нее, но вот обсуждать это так открыто, да еще с братом, она не была готова.
- Ага, попался! - удовлетворенно резюмировал Алексей. - Глазастая у меня сестричка.
Евгений же заметно смутился, но, одновременно умудрялся выглядеть и смущенным и довольным.
- Рисую это громко сказано. Развлекаюсь иногда, а иногда приходится по делу. На последних двух курсах в Корпусе наш майор Томин так гонял нас по топографии, что проще было зарисовать, чем запоминать, а потом объяснять на словах.
- Скромничай, как же - прыснул Нелидов, и неожиданно перегнувшись через подлокотник своего кресла, выхватил из рук Оболенского записную книжку, которую тот уже собирался сунуть в карман.
- Алексей! - воскликнул тот с возмущением, но, впрочем возмущенным он не выглядел. Хвастать своими зарисовками, которые сам он считал обычным баловством и способом убить время - ему бы и в голову не пришло, а вот мысль о том, что это может заинтересовать Элен и сыграть ему на пользу, была совершенно новой и такой заманчивой, что его сопротивление носило лишь оттенок вежливого смущения человека, который знает, что что-то умеет хорошо, но не афиширует этого, потому что знает что хвастаться негоже.
- Гляди-ка! - Алексей тем временем придвинулся к сестре, и принялся быстро перелистывать страницы. Ее покрывали какие-то записи, по большей части служебного содержания, сделанные для заметки самому себе, но то тут то там встречались наброски- лица, лошади, какие-то кусочки пейзажей - пером или карандашом, иногда быстрые, летящие, в несколько линий запечатлевавшие какой-то образ, но несколько лиц были прорисованы довольно тщательно, и носили явственное портретное сходство.
Пока Нелидовы рассматривали записную книжку, Оболенский с усмешкой облокотился о подлокотник, и с интересом наблюдал за лицом Элен. Понравится ли ей?
Он совсем позабыл, что на одной из страниц книжки есть набросок, сделанный им однажды ночью по памяти. Всего лишь контуры лица, почти не узнаваемые, но все же...
Впрочем в книжке и без того было на что посмотреть.
Ростопчин
портрет императора
портрет императрицы
петербургские зарисовки
незаконченный набросок
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-04-06 13:06:36)
Элен очень хотелось посмотреть рисунки Оболенского, и она с интересом присоединилась к брату. Алексей весьма быстро перелистывал страницы, и она многие наброски видела лишь мимолетно.
- Подожди, подожди, - порой просила Элен брата, - дай рассмотреть!
Особенно ей понравились зарисовки улиц города, гордый шпиль Петропавловской крепости. Портрет императрицы был очень похож, как и портрет Николая Павловича. Некоторые страницы ее не заинтересовали. Незаконченные портреты не вызвали у нее желания разгадывать тайну кто на них мог быть изображен. Зарисовки лошадей были точны и умели передать стать и силу этих благородных животных.
- Если бы я так умела рисовать! - Элен не смогла, да и не хотела скрыть восхищенного взгляда.
- А могли бы Вы нарисовать… - Нелидова чуть замялась, она хотела сказать «меня», но вместо этого показала на лохматого котенка, - его. Нарисуйте Бель! Он маленький и рисунок не займет много места в Вашем блокноте, князь.
- Леночка, какая же ты все-таки смешная, - не удержался и рассмеялся Алексей.
- Для листа бумаги безразлично, что на нем изображать, что Исаакиевский собор, что твоего котенка. – Закрыв записную книжку, Алексей Константинович вернул ее Оболенскому.
- Раз ты тут планируешь быть частым гостем, - усмехнулся он, глядя на своего друга, - то займись делом. Нарисуй мою сестру. – Тут Алексей подмигнул своей сестренке, дескать, вот какой я предлог придумал для его визитов. – И живность эту мелкую у нее на руках. Вырастет эдаким мордоворотом, никто и не вспомнит, как умещался на одной ладони. – Поймав котенка, Нелидов младший поднял его на ладони на всеобщее обозрение, невзирая на его мяуканья и протесты.
Глаза Евгения вспыхнули от предложения Нелидова, и заискрились, как лед под солнцем. Хоть он и не считал что и вправду что-то умеет, и полагал свои наброски лишь незначительным баловством и ничегонезначащим занятием для рук, в момент отвлечения - но сейчас, холодок предвкушения пробежал по спине, восторгом и одновременно каким-то подспудным страхом - а вдруг не получится?
Но.....
Он почти не слышал шутки Алексея, и смотрел на Элен не глазами художника, а откровенным, любующимся взглядом, словно стараясь охватить и запечатлеть в сознании каждую черточку ее лица, каждую ресницу, каждую прядь в прическе, и.... глаза...
Удивительные, яркие глаза, смотревшие точно в самую душу, под взглядом которых словно замирало время, заставлявшие забыть обо всем окружающем, глаза, в которые хотелось смотреть вечно, окутывающие теплом, невероятным, всеобъемлющим чувством что здесь, под взглядом этих глаз и есть твое место и твоя жизнь, и все здесь правильно и хорошо....
Что за чертовы условности, игры света, бесконечные ритуалы приличий через которые надо проходить...
почему нельзя оказаться сейчас,с ней, наедине.... здесь или в саду или на реке или хоть на крыше - все равно.
Привлечь ее к себе, склониться к ее лицу, утонуть в ее глазах.... целовать ее губы, и ощущать ее тело в своих объятиях...
смотреть, как сонно открываются эти глаза навстречу новому дню, и видеть, как солнечным зайчиком в них рождается первая улыбка...
Все это будет, будет!!! - как-то отчаянно пообещал он себе, стараясь подавить неуместное возбуждение и утишить лихорадочный стук сердца, упоенного этими картинами, которые он сейчас ощущал так явно, что от возвращения к действительности захотелось взвыть. - Она будет моей женой! Сегодня? Нет? Завтра? Когда?
Неважно, при первом же случае! Я попрошу ее руки, и тогда... о... тогда....
- Евгений! - смеющийся голос Алексея заставил его вздрогнуть - Очнись! Ты что, решил последовать примеру Эндимиона и погрузиться в тысячелетнюю летаргию?
Оболенский замотал головой, и чтобы скрыть свое смущение, притянул к себе записную книжку, бросив на Нелидова почти сердитый взгляд.
- Держи уж его...
Котенок явно не был намерен долго оставаться на одном месте. Топорщил уши, и настороженно таращился с высоты державшей его руки. Оболенский выдернул коротенький карандаш, заткнутый за корешок книжки, открыл первую попавшуюся чистую страницу, опер книжку о колено, и быстрыми, длинными штрихами принялся набрасывать контуры этого пушистого комка, который выглядел сейчас скорее сердитым чем перепуганным. Не размышляя, не думая, бросая изредка короткий взгляд на свою "натуру" и торопливо, словно боясь, что карандаш прирастет к бумаге если остановится хоть на секунду - штрих за штрихом - то очерчивая более четкими линиями узловые детали, то летящей штриховкой подчеркивая игру света и тени, он набросал рисунок менее чем в десять минут, и вырвав страницу, протянул ее Элен.
- Прошу вас. Но..... - он помедлил, передавая страницу и его пальцы, коснувшись руки девушки, задержались в этом прикосновении, тогда как взгляды встретились поверх страницы - Но Алексей Константинович прав. Я бы многое отдал за возможность нарисовать вас.... по-настоящему.... вы позволите?
Этап 1
Этап 2
Этап 3
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-04-12 15:00:56)
Элен осталось лишь удобно устроиться на диване и смотреть, как князь Евгений быстрыми штрихами делал набросок в своем блокноте. Алексей продолжал держать на ладони ее пушистого питомца, несмотря на то, что тот лишь некоторое время сидел спокойно. Его уже пугало присутствие людей, но разве можно сидеть тихо на месте, когда вокруг столько всего интересного? Бель и пытался спрыгнуть с ладони, и даже куснуть Алексея за большой палец, но все его попытки к бегству были пресечены.
Лишь когда Оболенский закончил рисунок и, вырвав лист из записной книжки, передал его Элен, Алексей отвлекся, желая тоже посмотреть на рисунок, то котенок, воспользовавшись тем, что надзор за ним был уже не тот, оттолкнувшись всеми лапками, спрыгнул на пол, и удрал под ближайшее кресло, полагая, что его там не достанут.
Елена почти машинально взяла лист бумаги с рисунком, смотря больше в голубые глаза Евгения, чем на его рисунок. Ее взгляд был полон и восхищения, и удивления. Элен, конечно, в альбом делали рисунки, но вот так, чтобы за такое короткое время был готов рисунок, это было впервые.
Алексей Константинович лишь по-доброму фыркнул, глядя на свою сестру и своего друга. Он хотел немного пошутить на их счет, но счел благоразумнее промолчать. Встав с дивана, он стряхнул с рукавов мундира мелкие кошачьи шерстинки, и подошел к окну, делая вид, что увлеченно рассматривает сад, и все происходящее в комнате его не интересует.
- Леночка, а что у маменьки в теплице клубника уже поспела? – спросил Алексей, даже не поворачивая головы в сторону сестры.
А Мария Петровна была легка на помине. Ей уже доложили о приезде сына и она, прервав свой отдых, поспешила с ним увидеться, пока тот не уехал также внезапно, как и появился.
- Алексей…, - начала она с порога, но осеклась, увидев князя.
- Евгений Арсеньевич! Какой сюрприз! А что это у вас тут? – подойдя к Евгению и Елене, она взяла рисунок, и, посмотрев на него, стала искать сам оригинал. Котенок все это время тихо сидел в своей засаде под креслом, совершенно не желая вылезать.
- Очень похоже, - вынесла свой вердикт Мария Петровна, улыбаясь, глядя на молодежь.
- Алексей, будешь в Петербурге, подбери к рисунку рамку и можно будет поставить в одной из жилых комнат. – Рисунок, по мнению Нелидовой старшей, был неплох, но конечно, не для парадных комнат. А так, пусть князю будет приятно, да и Элен пусть видит, как она относится к тому, кто вот-вот может стать членом их семьи.
- Матушка, коли Ваш сын решил сменить столичную пыль на загородную грязь, то велите подать клубнику со сливками, а то уеду сей же час, да еще и Евгения Арсеньевича увезу с собой, - шутливо пригрозил Алексей.
- Леночка, уверен, что маменька пожертвует ради меня своей тепличной клубникой, поэтому берите Его сиятельство в подмогу и наберите мне ягод.
- Вы же согласны? – смеясь, он посмотрел на мать, а потом и на сестру с другом.
Все это время Элен лишь молча смотрела то на Евгения, то на рисунок, то на брата, то на мать. Похоже, что между всеми существовал некий заговор, и она вовсе не против.
- Алексей, так и скажи, что приехал в надежде поесть ягод, а не повидать всех нас, - смеясь, ответила Элен, прекрасно понимая, что ее брату не просто так захотелось клубники. – Но будь готов к тому, что там нет еще спелых ягод. Вчера их было не больше десятка и их уже собрали.
- Матушка, я лучше приготовлю рамку для кое-чего поинтереснее. Евгений Арсеньевич выразил желание нарисовать нашу Леночку. Хотя… - он состроил приятелю надменно-оценивающую физиономию - Я еще не решил, позволю ли!
- Алексей! - Мария Петровна взглянула на сына с укоризненной улыбкой, и, доброжелательно протянула руку Оболенскому, который в этот момент как раз с испрашивал руку для поцелуя. Идея сына отправить дочь вдвоем с князем в сад на “сбор клубники” выглядела хоть и весьма допустимой с точки зрения офицера-вольнодумца, но могла показаться немного выходящей за рамки приличия. Но с другой-то стороны… надо же дать детям возможность побеседовать наедине? В том, что Оболенский будет просить руки ее дочери, мадам Нелидова не сомневалась. Да и не будет большой беды, синьора Бьянки может присмотреть за ними с заднего крыльца, но при этом не мешать разговору - В таком случае, отправляйтесь за клубникой, а там и чай поспеет. Но будьте поосторожнее - утром прошел дождь и в саду ужасно грязно.
Евгений просиял от этого разрешения. Он был готов обнять Алексея за его идею, но сдержался, а тот увлеченно сворачивал новый фантик, чтобы выманить котенка из-под кресла, и делал вид, что ничего особенного не произошло.
Синьора Розмерта, проводив их до заднего крыльца не пошла дальше, и облокотилась о перила, рассматривая удаляющуюся пару с сентиментальным восторгом, свойственным только итальянцам, когда дело касается любви. А Евгений, которого затапливал несвойственный прежде восторг, едва ощущал под ногами влажную землю, глядя лишь на девушку, которую вел под руку
Сад был чудесным. Тропинки протоптанные между деревьями прихотливо петляли, придавая саду видимость настоящего лесного уголка, и дом был едва виден через переплетение зеленых ветвей. А значит и их никто не мог ясно разглядеть из дома.
Сияющее солнце, яркая зелень - все это меркло перед искрящимися изумрудами ее глаз. Какой-то ничегонезначащий разговор, который они вели спускаясь с крыльца, сам собой замолк, но Оболенский не чувствовал неловкости. Говорить сейчас о светских новостях, о книгах, о театральных новинках, о какой-нибудь ерунде, которая хороша лишь в присутствии слушателей? Сейчас? Запах листвы и трав, цветов, влажной земли, это солнце, ее рука в его руке - все это кружило голову и казалось распахивало сердце в ширину всего мира. Все открыто было сейчас для них двоих, упивавшихся молодостью, красотой мира, и… тем, что зародилось между ними, еще невысказанным, тепещущим на грани между словами и молчанием. И заполняло восторгом ощущение того, что вот-вот произойдет.
- Вы ведь знаете, донна Элена - наконец заговорил он тихо - Что ваш брат прав. Впервые за восемь лет я выпросил отпуск, и приехал сюда, остановился так близко от вашего дома… вовсе не из-за того, что меня влекли петергофские фонтаны и сельские пейзажи…. - Оболенский остановился, вынуждая остановиться и ее, и осторожно взял ее за руку - Я приехал, чтобы видеть вас. В те недели что прошли после вашего отъезда…. для меня словно померкло солнце. Никогда не представлял, что такое возможно. Что можно так тосковать оттого, что нет рядом человека который столь дорог… Я просто не мог больше оставаться там, где нет вас….
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-04-20 18:03:17)
Слова Оболенского звучали как признание. По сути это и было признание в чувствах, и Элен почувствовала, как ее охватывает теплая волна чувств. Странная смесь из тщеславия, радости, гордости, любви не только к себе самой, но и к стоящему перед ней человеку. Вспомнилась и грусть, когда она понимала, что в передней не раздастся звон колокольчика, и никто не доложит, что прибыл князь Оболенский, и та радость, когда она сегодня увидела его вошедшим в комнату вместе с Алексеем.
- Я тоже скучала без Вас, - смущенно произнесла Элен. Она чувствовала тепло его руки, и ей казалось, что надежнее этих рук нет во всем мире. И в то же время ей было страшно. Страшно от того, что вот-вот и с уст молодого военного сорвутся те слова, услышать которые желает любая девушка. Но, вот как ответить на них достойно, Элен не знала. Одно дело, когда тебе признаются в любви среди шумного бального веселья, но совсем иначе все выглядело вот тут, среди небольшого дачного сада, в двух шагах от оранжереи, где поспевала клубника.
- Евгений Арсеньевич, я представляю все, все о чем Вы сейчас сказали. Я…, - Нелидова в нерешительности замолчала, боясь сказать нечто лишнее, что может нарушить очарование этого момента. Ей хотелось сейчас сказать, что она не просто скучала, что она ждала возможной встречи, что при каждом удобном случае спрашивала у брата о нем. Но разве можно вот сейчас произнести эти слова вслух? Нет, это немыслимо. И тут она внезапно осознала всю пользу строгого этикета в гостиных и бальных залах. Можно предугадать каждый шаг и знать, что и как ответить, а сейчас она была просто беззащитна без этого надежного щита.
- Вы надолго взяли отпуск? – От его ответа зависело количество тех дней, которые будут для нее наполнены радостью встреч, разговоров. Ей представлялась уютная гостиная у них на даче, неспешные разговоры князя и ее отца. Элен нравилось слушать их воспоминания, обсуждения тех или иных событий. Еще вдруг представилось чаепитие, и не вечером, а непременно утром, когда подают свежее молоко, творог с ягодами, густую сметану и ароматную выпечку.
- И где же Вы остановились? – Мысленно девушка вспоминала все не занятые еще дачи в округе. Вопросы она задавала почти машинально, глядя в глаза Оболенского. Ее рука все еще была в его руке, и ей хотелось сделать тот единственный шаг, что сейчас разделял их. Сделать шаг, положить голову ему на плечо и ощутить запах его мундира, табака, который курил он, легкий аромат его одеколона, словом те запахи, что она помнила еще с масленицы, когда они упали на горке и он, защищая ее, обнял крепко и надежно.
Вопросы... Неизбежные, он это понимал, но такие ненужные сейчас. С ней хотелось беседовать часами, обо всем на свете и ни о чем, но сейчас... Сейчас в эти минуты наедине, едва ли не первые, выпавшие ему за долгое время, после двухнедельной разлуки, когда сердце колотилось в груди словно намереваясь выломать ребра, сейчас ли было рассказывать об этом?
Да, он расскажет, и живописует ей физиономии своих хозяев, и опишет их домик, и свой быт в нем, и расскажет как устраивал отпуск, но потом, потом, ведь сколько их осталось, этих минут, тогда как их обоих ждут обратно, и задержись они подольше, кто -нибудь (проклятый этикет) обязательно отправится их искать! А может не отправится? Все же сельская жизнь куда вольнее, но откуда было знать - насколько именно...
- На два месяца без малого... - машинально отозвался он, лишь для того, чтобы не оставлять ее вопрос без ответа - Я снял комнатку в деревне, в четверти часа езды отсюда, но.... это все неважно, неважно...
Слова путались, как и мысли. Он накрыл ее руку второй ладонью, словно спрятав ее ладошку в "домик" из двух своих. Несмотря на солнечный день ее пальцы были прохладными, и, как ему показалось, слегка дрожали. Значило ли это, что ее одолевал такой же трепет? Если б знать. Но, не шагнув вперед - не узнаешь - тверда ли дорога впереди, или провалится под ногой, затягивая в болото. А проверять дорогу шестом он не умел.
- Элена... - тихо произнес Евгений, впервые опустив привычное полууважительное-полуинтимное "донна" - Элена прошу вас, выслушайте меня...
Он на секунду замолк, переводя дыхание, глядя ей в глаза так, словно от того - будет ли она смотреть на него, или отвернется - будет зависеть вся его жизнь.
- Алексей прав. Я приехал из-за вас. Я попросту не мог оставаться там, где нет вас, и маяться мыслью о том, что еще долго вас не увижу, о том, что вы делаете, вдали от меня, гуляете, читаете, с кем-то общаетесь, а я вас не вижу... и хуже любой пытки была мысль о том, что если за эти долгие месяцы в разлуке вы забудете меня, что если я потеряю даже ту хрупкую тень надежды, которую, может быть и ошибочно, позволил себе возлелеять... Элена... я люблю вас...
Оболенский не выпуская ее рук, опустился на колено, не отрывая от нее глаз, выражение которых стало каким-то пронзительным, точно он ожидал решения некоего трибунала, но скорее требовал скорейшего вынесения приговора, любого приговора, нежели молил о пощаде.
- Я люблю вас. Я не хочу и не могу жить вдали от вас, тосковать, и маяться вопросами, которые я не в силах разрешить. Решите мою судьбу, Элена. Я прошу вас стать моей женой. Или прогоните меня, и, клянусь, одно ваше слово, и я навсегда исчезну с вашего горизонта.
На два месяца! На два месяца! Он целых два месяца будет рядом! – сердце забилось учащенно и радостно, от охвативших ее чувств начала кружиться голова. Она и не прядала счастливого взгляда. Тут, на дорожке, ведущей в садовую теплицу, не было никого кроме них двоих. А ей никто больше и не был нужен в эту минуту. В эту минуту она была счастлива. Ее рука надежно покоилась в его руках, а большего сейчас она и не могла желать. У них впереди целых два месяца для встреч, прогулок, бесед…
Просьба Оболенского выслушать его, вернула Элен на землю их мира ее радужных мечтаний. Слова, сказанные Евгением, были отражением ее собственных мыслей. Тех мыслей, в которых она боялась признаться даже самой себе. Летними вечерами она и сама порой думала о том, что делает он, с кем встречается их друзей, она боялась, что за то время, что она живет на даче, тот забудет ее. И вот он тут, он говорит слова признания…
Еще когда Оболенский стал опускаться на колено, Элен поняла, какие он скажет сейчас слова. Вернее, она очень хотела их услышать. И тут ею руководило не честолюбие и тщеславие, как с другими поклонниками, и даже не желание стать княгиней Обеленской. Сейчас ей были ни титул, ни звание того, кто просил стать ее своей женой. Она бы дала согласие, будь тот нетитулованным дворянином и всего лишь корнетом.
- Ах, встаньте, встаньте, Евгений Арсеньевич, - Нелидова с испугом оглянулась по сторонам, сама не понимая к чему говорит сейчас эти слова, и чего ей бояться у себя дома, тем более, что намерения Оболенского самые честные и благородные. «Честные и благородные» - как пафосно и глупо звучали в мыслях эти слова.
- Моя судьба в Ваших руках, Евгений, - ее ладошка сжала ладонь князя, а вторая ее рука легла поверх его руки. – Как я могу Вас прогнать, когда готова вверить Вам всю свою жизнь и любовь. – Ей хотелось, чтобы ее голос звучал тихо и нежно, а на самом деле, Элен чувствовала, что он предательски дрожит, как дрожат и ее руки от волнения. В своих мечтах Нелидова уже видела разговор Оболенского с ее отцом, как выносят святой образ благословить их, назначается день свадьбы. Она представляла какое у нее будет чудесное свадебное платье, как она будет красива в день своей свадьбы, и как он ее поцелует перед всеми.
Сотни тысяч солнц вспыхнули повсюду, заливая все вокруг ослепительным, пьянящим светом, пахнуло в лицо запахом цветов и свежим ветром, засиял, заискрился вокруг волшебный, великолепный мир, пробивая дрожью восхищения, и заставляя взгляд вспыхнуть искринками в светло-голубой глубине. Восхищенный, потрясенный, задыхающийся от восторга этими простыми, но такими желанными словами, этой удивительной девушкой, прекраснее которой не было в целом мире, Оболенский выдохнул едва слышно:
- Жизнь моя.... - и порывисто подавшись вперед, принялся осыпать ее руки поцелуями.
Мир пел вокруг. И был прекрасен. Прекрасен так, как не был никогда. Жизнь разостлалась вокруг яркими красками - как многоцветный, усыпанный цветами луг, по которому хочется бежать, раскинув руки и вдыхая полной грудью напоенный ароматами воздух. О, благодатный год, год 1826 - когда молодому князю жизнь улыбалась как никогда. Молодость, здоровье, состояние, блестящая карьера, успех, друзья и главное - она! Она, ответившая на его чувства, разделившая их! Она, с которой вдвоем они пойдут по жизни, встречая рассветы и провожая закаты, и каждый день читать в глазах друг друга отражение тени сегодняшнего дня! Сердце его было полно до краев, полно так, что казалось еще немного - и лопнет, от переполняющего его счастья. И не надо было выражать его словами, потому что глаза говорили выразительнее слов.
- Радость моя... - шепнул он тихо, и поднявшись, все еще держа обе ее руки в своей одной - обвил второй рукой ее талию, мягко притягивая к себе. - О, моя радость - шептал он тихо, склоняясь к ее губам. И мир звенел как натянутая струна, от этого прикосновения, отзываясь сладостной, горячей волной, затопившей все тело - от поцелуя - первого, осторожного, легкого, бесконечно нежного, теплого, как сама жизнь.
Заставить себя оторваться от ее губ было почти невозможно. Голова кружилась, дыхание куда-то улетело, наполняя голову легким звоном, но и прервав наконец поцелуй, не позволив вырваться страсти - чтобы не пугать ее, Евгений был не в силах сразу выпустить ее из объятий, и смотрел, смотрел в ее глаза, как будто не мог наглядеться, как будто тонул в этих прозрачных зеленых омутах, искривших золотинками на дне, отражая солнечный свет.
- Сегодня же... - тихо проговорил он, чтобы не нарушать волшебство секунды звучанием слов - Сегодня же я поговорю с вашим отцом. Родная моя... любимая.... Сегодня же.... и этот день я буду помнить до своего последнего вздоха... День, когда вы подарили мне рай, потому что мой рай - у ваших ног, Элена...
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-05-09 16:03:18)
Только сейчас она почувствовала, как глупы слова романов о любви. Разве испытывала она сейчас «невероятный восторг» или «трепет души», «неистовую страсть поцелуя» или «страстные объятья»?
Его рука бережно обхватила ее за талию, а губы коснулись ее губ нежно и осторожно. Это были волшебные ощущения. Она и не знала, что поцелуй может быть так сладок, что губы мужчины могут быть такие мягкие и нежные. Элен и сама не поняла, как ответила на этот поцелуй, приоткрыв губы и доверившись губам Евгения.
Это вовсе не походило на поцелуй украдкой на балу в щечку. Как же она была глупа, что позволяла такие поцелуи, и ей это казалось победой над очередным кавалером.
Евгений… Хотелось сейчас обнять его за плечи, почувствовать себя еще ближе к нему, но Оболенский продолжал держать ее обе руки в своей, словно оберегая и себя, и ее от дальнейших безумств.
- Да, - прошептала она, глядя затуманенным взглядом в глаза князя, смутно представляя, как он пойдет к ее отцу, как ей нужно будет при всех дать согласие. Ей были сейчас безразличны и поздравления брата, и матушкины улыбки, и слова отца. Это был, точно другой мир, где-то там далеко.
Солнечный лучик, проникнув сквозь листву, коснулся уголка глаза, вернул девушку из мира грез на землю. Разом и краски вокруг стали ярче и звуки четче, только Он был, по-прежнему рядом с ней, их руки были соединены, как минуту назад соединялись их губы и дыхание.
- Мой рай рядом с тобой. Я люблю тебя, - тихо сказала Элен, продолжая смотреть на своего суженого, думая, что вовсе она не была капризна, отвергая женихов. Она ждала именно Его.
Сколько времени прошло, сколько они стояли вот так среди сада, она не знала. Но, их не хватились в доме, их не звали, значит, все просто ждали, когда они скажут друг - другу нужные слова? Возможно и так. Элен не хотелось возвращаться в дом сейчас, тем более, что ягод в теплице они так и не собрали.
- Пойдем за ягодами, - девушка сделала шаг в сторону теплицы и поманила за собой Оболенского. – Пойдем, - звала она, незаметно для себя перейдя на «ты».
Теплица встретила их скрипом чуть рассохшейся двери, душным, чуть влажным и теплым воздухом внутри, высокими грядками, где аккуратно были высажены кустики клубники. Под зелеными листьями виднелись ягоды, по большей части еще бледно-розовые, но мелькали и спелые, маня своими красными бочками. Поставив на край грядки корзинку, Элен присела, раздвинула листья и сорвала две крупные спелые ягоды.
- Попробуйте, Евгений, - она протянула Оболенскому ладонь с лежащими на ней ягодами, в тайне надеясь, что он возьмет их губами и поцелует ее ладонь.
Он так и сделал, опустившись на колени, рядом с ней, и взяв ее ручку в свои ладони - поднес ее ладонь к лицу, снял губами одну ягоду, и прижался губами, а потом и просто уткнулся лицом в ее ладошку, впивая воздух, слабый запах клубники, травы, каких-то легких духов... волшебный запах, ЕЕ! Сердце едва не рвавшееся в груди, пело, пело как никогда в жизни, и когда он поднял голову, его глаза искрились точно отражая солнце, хотя рассеяный тепличный свет отнюдь не слепил.
Так же молча, едва заметно улыбаясь, он осторожно взял вторую клубникой, зажав трогательный зеленый "хвостик" пальцами, и поднес к ее губам, приглашая ее съесть вторую, но, предварительно, провел ягодой по ее губам - осторожно, медленно, точно касался тончайшего хрусталя, упиваясь каждой секундой этого прикосновения. Только спустя томительно сладкую минуту, он вложил ягоду в ее полураскрытые губы, и, совершенно теряя голову, вновь привлек ее к себе, снова приникнув к ее губам в поцелуе - уже не робком и бережном, а уверенном, долгом, спокойном, медля губами на ее губах, вдыхая ее дыхание и делясь с ней своим, обвив обеими руками ее талию и прижав к себе.
Что там вокруг? Мир? Теплица? Дача? Нелидовы, дожидающиеся их за чаем? Зачем он нужен, этот мир, если тут есть она. И весь мир - в ее полузакрытых глазах, у ее губ, напоенный сладким как сама жизнь дыханием.
Вечность, или несколько минут? Что такое время, когда вечность схлопывается в одно мгновение, а секунды растягиваются на часы. Только вот чей-то визгливый голос за стенкой теплицы, а сразу же следом за ней - густой бас, завязавшие друг с другом весьма громогласную перепалку - отрезвили Евгения, заставили вздрогнуть и оторваться от нее. Да, сюда никто не входил. Но перебранка крепостных за стенкой, вернула к действительности, и напомнила, что их могут в любой момент застать здесь, чего совершенно не следовало допускать.
Оболенский улыбнулся, со вздохом отстраняясь от нее.
- Я наверное сошел с ума. Но ей-богу, никогда не подозревал, что могу быть настолько счастлив.
Надо было все же набрать эту клубнику. Не сорваться, не наделать глупостей сгоряча.
Они и собирали. Раз за разом, потянувшись к одной и той же ягоде - соприкоснувшись пальцами на зеленом хвостике, а взглядами поверх грядки, улыбаясь скорее глазами чем губами, утопая в сияющем взгляде, в том самом упоении, когда весь мир вокруг открыт, и нет на горизонте черных облаков.
Не больше десяти ягод опустилось в корзинку, когда Оболенский заставил себя подняться, и протянул девушке руку.
- Идемте... идемте Элена. Я должен поговорить с вашим отцом. Сейчас же!
Эпизод завершен
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-05-09 23:03:36)
Вы здесь » Петербург. В саду геральдических роз » Завершенные истории » Июнь 1826 года. Однажды на даче.
