С этим давно пора было что-то делать. Но что может молоденькая фрейлина, по сути - еще совсем девчонка, когда речь идет о слове двух взрослых мужчин из знатных домов России? Уговоры, слезы, даже глупые попытки пригрозить - все это пустое, и выглядит, наверняка, весьма жалко, недостойно юной леди и фрейлины самой государыни-императрицы. С недавних пор Элен уже как будто бы смирилась, но письмо, врученное ей лакеем этим утром заставило княжну Вяземскую вновь ощутить себя птицей, запертой в клетке, какой-то бездушной вещью, предметом торга.
Весь день она терпеливо, с очаровательной улыбкой на лице исполняла свои ежедневные обязанности, но к вечеру, когда Александра Федоровна изволила отпустить свою фрейлину, та вернулась в свои покои и почувствовала себя абсолютно опустошенной. Ей непременно нужен был друг. Но кто мог выслушать и понять, не прибегая к осуждающим взглядам и бессмысленным уговорам? Перед глазами встала улыбающаяся принцесса Мари, милое дитя, но Элен не решилась беспокоить её, которую точно также подыскали блестящего жениха и отдали в жены ему совсем еще ребенком. Хотя... она хотя бы имела возможность узнать своего нареченного раньше, даже влюбиться в него. Ей же оставалось только мечтать о подобной роскоши. Был еще Полина, обворожительная красавица с огненными волосами, с которой Элен успела подружиться при дворе. Впрочем, дружба эта еще не совсем окрепла. Точнее, не настолько, чтобы изливать душу и делиться такими сокровенными переживаниями. Оставался лишь один человек - в Зимнем дворце у Елены Григорьевны было не так много друзей, но цесаревич Александр входил в их число.
Негромко шелестя юбками, девушка поднялась из глубокого кресла возле окна, в котором она так любила читать тихими вечерами, когда не имела удовольствия находиться подле императрицы, и, украдкой взглянув на себя в зеркало, вышла из комнаты.
Она не была уверена в том, что Александр будет рад её видеть: цесаревич мог быть занят, мог отсутствовать или попросту пребывать в дурном настроении, но, все же, он был единственным человеком, кто мог её выслушать, потому Элен без сомнений прошла анфиладой знакомых коридоров, которые вели в кабинет наследника престола. Именно там фрейлина надеялась застать будущего императора Всероссийского за чтением или над бесконечным ворохом бумаг с вензелями и печатями, вечно заваливавших стол Его Высочества.
Постучав в тяжелую дверь резного дерева, княжна Элен почти сразу услышала знакомый голос Александра Николаевича, возвещающий о том, что ей позволено войти. Как же рада она была, что наследник оказался у себя в кабинете! На её лице появилась мягкая улыбка, и она толкнула дверь.
Его Высочество она нашла за столом, как, впрочем, и в большинстве случаев, приводивших Элен в этот кабинет. Кажется, он не был занят, да и... княжна прекрасно знала о том, что Александр не питал особой привязанности к государственным делам и письмам иноземных вельмож, а потому ей подумалось, что, все-таки, он не будет против её общества.
- Bonsoir, Ваше Высочество, - Элен чуть присела в грациозном реверансе, когда цесаревич встал из-за стола, приветствуя вошедшую девушку, - Надеюсь, я Вам не помешала?

Лицо княжны озарила улыбка, когда Александр, тепло приняв её, провел девушку к мягким креслам у пылающего камина. Разгладив складки платья, Элен присела на краешек одного из них и снова улыбнулась, но теперь уже наследнику престола, который устроился напротив. Теперь следовало изложить цесаревичу цель своего визита. Вот только слова никак не выстраивались в подходящие фразы.
Когда Элен покидала этим вечером свои покои, направляясь к Александру, она вполне ясно представляла себе этот разговор, знала, что скажет, и даже догадывалась, какими будут ответы цесаревича. Сейчас же фрейлина вновь почувствовала себя невероятно глупо - где же это видано, чтобы придворная дама со своими проблемами бежала к будущему самодержцу, какими бы дружескими ни были отношения, связывающие их?! Но коли пришла - надо говорить.
- Александр Николаевич, надеюсь Вы меня простите... - начала Елена Григорьевна, глядя по очереди то на огонь, пылающий в роскошном камине, то на лицо цесаревича, - Мне так нужен был друг, и мне было не к кому пойти, кроме Вас.
Княжна Элен пожала плечами, чувствуя, как заливается легкой краской. - Папенька был бы в ярости, - вдруг пронеслось в голове, и, как ни странно, придало девушке уверенности. Все-таки, они с Александром были в чем-то похожи: оба находились под чрезмерно сильным давлением отцов, но вот только цесаревич однажды взойдет на престол, а она так и останется всего лишь женщиной.
- Могу я спросить Вас, Ваше Высочество? - неожиданно продолжила фрейлина, чувствуя, что уверенность ее крепнет. - У Вас когда-нибудь возникало чувство, что кто-то пытается прожить Вашу жизнь за Вас?
Девушка была уверена, что наследник лучше кого бы то ни было поймет, что именно имеет она ввиду. И, конечно же, ответит утвердительно. Может, даже напомнит, что если есть в мире человек, отчаянно сопротивляющийся чужому влиянию, так это он, Александр. Вот почему Элен предпочла его общество компании принцессы Мари - та или не могла или просто не хотела бороться.
Елена Григорьевна снова улыбнулась Александру, ожидая его ответа и обдумывая, что скажет после.

Задумалась слегка, пока слушала Александра. Ей приходилось прежде видеть его поступки, которые не очень-то вязались с образом будущего императора, приходилось слышать сплетни, но слова молодого наследника – это другое. Это как… как если бы он в чем-то невзначай признался, но только не спохватился после. И княжна поняла, что её жизнь – легка и беззаботна по сравнению с его. Ей хотя бы навязывают мужа, а не огромную империю с ответственностью за миллионы жизней в придачу.
Элен каждый день видела при дворе семейные пары – красивые, богатые, блистательные. И по любви из них было создано так ничтожно мало, что, вероятно, хватило бы пальцев рук, чтобы их пересчитать. Но все эти женщины как-то жили, рожали мужьям наследников и даже были счастливы. Они просто закрывали глаза на союзы, заключенные отцами, и продолжали вести свою головокружительную жизнь, заводя поклонников, а кто-то – даже любовников. А вот на страну глаза не закроешь. По крайней мере, Александр точно не мог бы поступить так. Этому молодому человеку было свойственно сочувствие – непозволительная роскошь для императора.
- Поэтому, если Вы скажите, что на самом деле тревожит Вас, я обещаю сделать все, чтобы помочь Вам, – Элен встрепенулась, и, выдержав некоторую непродолжительную паузу, решила начать свой нехитрый рассказ, искренне надеясь, что цесаревичу её слова не покажутся смешными и просто-напросто детскими.
- Благодарю Вас, Ваше Высочество.
Девушка устремила взгляд на пламя, ласкающее мрамор камина, но, и не глядя на наследника, она чувствовала на себе его взгляд.
- Мои тревоги не столь… не столь существенны как Ваши, Александр Николаевич, – девушка улыбнулась, - Мой папенька всего-навсего счел, что его дочь засиделась в девицах, и подыскал мне достойного жениха.
Голос княжны Вяземской звучал относительно ровно – именно так и рассказывают друзьям о том, что печалит, не следя за интонацией, но и не предаваясь деланному драматизму.
- Быть может, Ваше Высочество с ним даже знакомы… Его зовут Владимир Андреевич Неверовский. Он много старше меня, знатен, красив, и все фрейлины государыни-императрицы обожают обсуждать его победы. Причем, не только боевые, – фрейлина подняла глаза и снова взглянула в лицо цесаревича. - Наверное, о таком супруге все мечтают. Но только не я.
Княжна закончила говорить, прекрасно понимая, что пояснений тут не требуется. Кто как ни Александр без труда разглядит за четырьмя последними словами то, что Элен хотела сказать.

"- Если Вы не хотите себе такого супруга, так и не выходите за него замуж", - мысленно повторила за наследником престола княжна, и тут же подумала о том, что желала бы больше всего на свете, чтобы решение её проблемы было так очевидно и просто. Григорий Петрович Вяземский не из тех людей, на которых можно оказать влияние уговорами, слезами и упрямством. Пожалуй, в чем-то он походил по природному своему складу на самого государя-императора, который славился на всю Россию своей жесткостью и непоколебимостью. Даже Андрей не мог открыто перечить папеньке, а ведь он мужчина, и однажды возглавит семью.
- Я не могу сказать ничего дурного о князе Неверовском, - девушка подняла свои большие глаза на Александра, в ответ чуть сжимая его теплую ладонь своими тонкими пальчиками. - Как странно, право, найти такое участие в будущем государе... - Однако я... я просто не люблю его.
Впервые Элен озвучила в слух ту, самую главную, причину, что удерживала её от брака с Владимиром. Такая мелочь, сущий пустяк - любовь. Что это? Что мы вообще о ней знаем, особенно в двадцать лет? Глупый, детский довод, который совершенно не интересен отцу. Ему, который женился на женщине, годящейся новоиспеченному супругу в дочери, и теперь играющему с ней в идеальную семью.
- Ваше Высочество, а Вы… – начала было Элен, но вовремя сообразила что вот-вот допустит бестактность. Как тогда, на балу у графа Шереметева, когда у неё по привычке вырвалось фамильярное «ты» в обращении к милому другу детства. Только сейчас перед ней не поручик Бутурлин, а цесаревич Александр. - Ох, простите.
Фрейлина чуть смутилась, однако незаданный вопрос действительно интересовал её. Она столько раз находила в лице милой своей принцессы Мари нежную привязанность к молодому супругу, и, чего греха таить, иногда просто не понимала, как Александр может выказывать свое внимание другим девушкам. Однако, чем дольше находилась Элен при дворе, тем лучше понимала: не все так просто, как кажется, и уж тем более, жизнь мало походит на красивые картинки из девичьих мечтаний.

- Боюсь, мой батюшка несколько иного мнения, Ваше Высочество. Собственно, как и батюшка Владимира Андреевича, – заметила княжна без малейшего упрека в голосе. Она ведь никогда не умела осуждать собственного отца, несмотря на то, что совершенно не скрывала своей не любви к молодой мачехе, а также своего упрямого несогласия идти под венец с князем Неверовским. Григорий Петрович для всех детей своих был авторитетом непререкаемым, абсолютным идеалом дворянина, военного и отца, а потому Элен вовсе не держала на него обиды за жесткость и категоричность. По крайней мере, до некоторых пор.
Стоило фрейлине хорошенько задуматься, как она находила с десяток причин отцовскому решению. Но в ответ на них в нежной душе княжны неизменно вскипало негодование, обида – папенька мог дать ей хотя бы немного времени. Совсем чуть-чуть. Кто знает, как бы сложились их отношения с Владимиром, не будь свадьба приказом? А вдруг случилось бы так, что ёкнуло что-то в сердце, и Элен сама бы счастлива была стать его женой?.. Но нет. Григорий Петрович так не умел. Сейчас, все сразу – так, как он приказывает.
- Любит? – княжна удивленно вскинула брови и мягко улыбнулась цесаревичу, - Не думаю. Князь знает меня не больше, чем я его, и договоренность между семьями была заключена не по его желанию.
Перед глазами невольно засверкали картинки с недавнего бала у Эдуарда Николаевича. Владимир был там. Он был обходителен, галантен, и Элен подарила ему танец – ничего особенного, пожалуй. Возможно, княжна и не была столь искушена в делах сердечных, однако она отлично помнила, как менялся брат, стоило в его сердце поселиться нежной привязанности, как менялся отец в присутствии Ольги Федоровны (и это несмотря на все недовольство девушки появлением новой женщины в сердце любимого батюшки). Нет, ничего похожего в князе она не заметила.
- Не подхожу? – княжна Элен непонимающе взглянула в глаза Александру, словно пытаясь прочесть в них объяснение. Вместо этого заметила лишь озорной огонек, промелькнувший в голубизне его глаз. - Что же Вы задумали, Александр Николаевич?..
- Не знаю… Но Вы что-то задумали, Ваше Высочество! – фрейлина улыбнулась. Вышло почти так же по-заговорщески, как у наследника. Она понятия не имела, что творится в голове будущего императора, но зная его нрав и острый ум, не сомневалась, что некая идея так созреть успела.

Всем придворным было отлично известно, сколь гибким и живым умом обладает будущий император Всероссийский. Уж, тем более, Элен, которая имела удовольствие довольно часто общаться с Александром, и быть свидетелем того, как его задумки иногда могут повлечь за собой самые невероятные последствия. Однако, в отличие от многих, девушка вовсе не считала эту черту натуры цесаревича отголоском детства, совершенно неуместным для будущего правителя. Напротив, Элен приятно было сознавать, что хоть кто-то еще способен сохранить лучшее из того, что дается нам Богом при рождении, - свою уникальность.
Фрейлина с улыбкой слушала Александра, не смея, отчего-то, пошевелиться. Наверное, ей просто не хотелось услышать, в чем состоит задумка наследника, и сразу же выдать свое к ней отношение – в конце концов, qui sait?..  Она внимательно следила за тем, как меняется его лицо, как в глазах все отчетливей и задорнее начинают плясать ужасно знакомые огоньки мальчишеского задора.
- Принадлежу другому?.. – в легкой растерянности повторила про себя Элен, перебирая в голове все возможные варианты дальнейшего развития мысли Александра. - Другому? Но… О, Господи!
Элен поняла все еще до того, как Александр закончил. Это осознание безумной идеи наследника стало сродни грома средь ясного неба. Княжна не знала, что сказать, но, что самое странное – замысел не показался ей столь уж неосуществимым. А ведь должен был, должен.
Девушка прекрасно понимала, что, если есть мужчина, имеющий право на любую женщину в империи, - то это наследник престола. Никто не посмеет идти против его воли, и это прекрасная возможность оттянуть свадьбу. Но ведь они с Александром не смогут играть в эту игру вечно. Не смогут прятаться от завистливых взглядов молодых барышень, только и мечтавших о том, чтобы заслужить благосклонный взгляд будущего императора. А еще есть отец. И Андрей, который будет просто вне себя – это уж Элен знала наверняка. Но больше других фрейлину беспокоил другой образ – молодой, наивной особы, чьи чувства она не могла ранить.
- Но принцесса… – лишь смогла ответить Элен, не меняясь совершенно в лице, не сводя, по-прежнему, взгляда с красивого лица цесаревича. Ей хотелось знать, что ответит Александр на этот её «вопрос», и это волновало девушку куда больше, чем все остальные возможные последствия их предприятия, на которое княжна была почти готова согласиться.

Элен подняла на наследника престола свои большие глаза. Как же не понимает он, что никакое сочувствие, никакое желание помочь подруге не сможет заставить принцессу Мари поверить в то, что все это – искусно подстроенная игра? Любящая женщина не слышит голоса разума, у неё есть только лишь сердце. И сердце Её Высочества, несомненно, будет разбито. Как же не понимаете Вы, Александр Николаевич?..
Девушка глубоко вздохнула – в конце концов, цесаревич в чем-то прав: другого выхода у нее нет. По крайней мере, такого, чтоб наверняка заставил Владимира отступить от свадьбы, а отца – от мысли породниться с Неверовскими. Никто не посмеет претендовать на женщину будущего императора, никто не посмеет открыто выступить против Александра. Как же велик соблазн, и как же невыносим голос совести, кричащий, что Элен еще пожалеет о своем решении.
- Я доверяю Вам, Александр Николаевич, но я… – начала было фрейлина, пытаясь наиболее удачно облачить мучившие её мысли в слова. Но вдруг что-то оборвалось. Треснуло, расползлось по швам, оставляя только осознание того, что помощь наследника – именно то, чего искала княжна Вяземская, на что надеялась, о чем молилась ночи напролет, когда казалось, что никуда не сбежать уж боле от навязанной участи.
- Я согласна.
Голос прозвучал словно чужой, и Элен почувствовала, как стыд завладевает ею без остатка. Но ход сделан, и назад не воротишься. Остается ли надеяться, что боль от двойного предательства не окажется столь сильной, чтобы сердце милой принцессы очерствело, что отец и Андрей когда-нибудь поймут, зачем Элен решилась на такое рискованное предприятие. И Владимир. Он ведь замечательный. Зачем же она пытается задеть его? Зачем?..