Повседневная жизнь россиян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.
В конце XVIII века зарождается романтизм, и, особенно после сочинений Ж.-Ж. Руссо, становится принятым стремиться к природе, к «естественности» нравов и поведения. «Неестественные» моды начинают вызывать отрицательное отношение, а идеалом становится «естественность», образцы которой искали в женских фигурах античности или в «театрализованном» крестьянском быту. Одежды теперь просты: нет уже ни роскошных юбок с фижмами, ни корсетов, ни тяжелой парчи. Женская одежда делается из легкой ткани. Рубашка с очень высокой талией представляется защитникам культа Природы «естественной».
Первый жест бунта, как это часто бывало в России начала XIX века, был сделан женщиной. На портретах этой поры мы видим, как новая манера одеваться соединилась с естественностью, простотой движений, живым выражением лица. Так, на портрете М. И. Лопухиной В. Боровиковского отнюдь не случайно, фоном вместо привычных тогда бюста императрицы или же пышного архитектурного сооружения стали колосья ржи и васильки. Девушка и природа соотнесены в своей естественности. Появились платья, которые позже стали называть онегинскими, хотя они вошли в моду задолго до опубликования «Евгения Онегина».
Вместе с изменением стиля одежды меняются и прически: женщины (как и мужчины) отказываются от париков — здесь тоже побеждает «естественность». Перемена вкусов коснулась и косметики (как и всего вообще, что меняло женскую внешность). Просветительский идеал простоты резко сокращает употребление красок. Бледность (если не естественная, то создаваемая с большим искусством!) стала обязательным элементом женской привлекательности.
Красавица XVIII века пышет здоровьем и ценится дородностью. Людям той поры кажется, что женщина полная - это женщина красивая. Именно крупная, полная женщина считается идеалом красоты — и портретисты, нередко греша против истины, приближают потретируемых к идеалу. Отдавая предпочтение пышным формам, соответственно относятся и к аппетиту. Женщина той поры ест много и не стесняется этого. С приближением эпохи романтизма мода на здоровье кончается. Теперь кажется красивой и начинает нравиться бледность — знак глубины сердечных чувств. Здоровье же представляется чем-то вульгарным... Женщина эпохи романтизма должна быть бледной, мечтательной, ей идет грусть. Романтическое соединение «ангельского» и «дьявольского» также входит в норму женского поведения.
В России с XIX в. начинают регулярно выходить журналы мод («Московский Меркурий», «Модный вестник», «Всеобщий модный журнал», «Модный магазин»), а также художественно-литературные журналы «Библиотека для чтения», «Современник» помещают французские модели. Роскошные туалеты русской аристократии по-прежнему привозят из Парижа или шьют по европейским модным образцам. Успешно работают в этот период известные петербургские и московские швейные мастерские «Ломанов», «Г-жа Ольга», «Бризак», «Иванова», «Шансо». Живопись русских художников XIX в., журналы мод свидетельствуют о том, что костюм русской аристократии строго следовал во времени и в формах общему европейскому развитию.
В 30-е гг. утверждается дальнейшая пышность и помпезность русского придворного этикета и костюма. Она является своего рода отголоском жестокой реакции в общественной жизни России после расправы с декабристами в 1825 г. Царь Николай I указом от 27 февраля 1834 г. устанавливает специальную форму русского придворного костюма. Модные французские формы механически соединяются в нем с русским орнаментом золотого и серебряного шитья, украшением драгоценностями. Цель этого псевдорусского стиля — представить царское самодержавие выразителем народных интересов. В Москве и Петербурге открываются золотошвейные мастерские, где расшиваются парадные дворцовые туалеты, стоимость которых превышала 20-25 тыс. золотых рублей.
Никогда ни одна мода не была такой изощренной в части украшений, как мода 19 века: диадемы, гребни, ферроньерки, серьги, ожерелья, броши, браслеты, кольца - все это далеко не полный перечень предметов необходимых при создании костюма. Костюм призван сформировать определенное образное впечатление, и немалую роль при этом играют ювелирные украшения. Так же как и весь костюм, ювелирные украшения изменялись в зависимости от моды, и манера их употребления согласовывалась с назначением костюма. Их количество и форма всегда отчетливо видны на портретах, ибо драгоценности являлись сословной, фамильной, личной гордостью богатых людей и предметом тщательного воспроизведения художниками.
Украшения разделялись на парадные, в которых всегда было больше камней (парюры для волос, гребни, серьги, ожерелья, диадемы, колье, браслеты, кольца, пряжки), обычные - для визитов и небольших приемов дома (серьги, броши, браслеты, цепочки, кольца), и, наконец, такие повседневные украшения, как брошки с флорентийской мозаикой, серьги с полудрагоценными камнями, и другие недорогие изделия носили повседневно.
Эклектика, смешение различных художественных стилей, которое начинается в 40-60 гг., особенно акцентирует возвращение к рококо. Голубые, белые, лимонные атласные ткани, затканные букетами цветов и вышитые узорами рокайля, пышные юбки на кринолинах, головные уборы и прически напоминают блестящих маркиз времен Людовика XV. Стиль модерн в русском костюме отражен в женских портретах Репина, В. Серова. Изогнутые жесткими корсетами и турнюрами костюмы создают загадочный, отрешенный от реальной жизни женский облик.
Россия XIX в. по социальному составу представляет пеструю картину. Столичная буржуазия, крупные заводчики, финансисты, чей быт и обычаи подвергались реформации еще во времена Петра I и Екатерины II, примыкают к дворянской аристократии. Провинциальное купечество и мещане отличаются от аристократии своим вкусом и костюмом. Главной особенностью костюма купцов и мещан является сочетание форм русского народного платья с элементами европейской моды, но, как правило, сильно отстающей во времени.
Сословный характер русского костюма XIX в. прекрасно передан в известной картине Федотова «Сватовство майора». Здесь и сваха в яркой кофте мещанки 40-х гг., и отец — купец в долгополом сюртуке, и мать — купчиха в богатом ярком шелковом платье с неизменной шалью на плечах, и служанка в одежде городской простолюдинки, и сама невеста в платье на кринолине из французского шелка, тоже с кружевной шалью.
Начиная с середины XIX в. в России появляется критическое отношение определенной части общества к слепому подражанию западным обычаям и моде. Оно охватило широкие круги дворянства и интеллигенции.
Дворянство. В первой половине XIX века тема богатства дворян оказалась тесно связанной с темой их разорения. Долги столичного дворянства достигли астрономических цифр. Одной из причин было укоренившееся со времен Екатерины II представление: истинно дворянское поведение предполагает готовность жить не по средствам. Стремление «с расходом свести доход» стало характерным лишь в середине 30-х гг. Но и тогда многие вспоминали с грустью о веселых былых временах.
Долги дворянства росли и по другой причине. Оно испытывало сильную потребность в свободных деньгах. Доходы помещиков складывались в основном из продуктов крестьянского труда. Столичная же жизнь требовала звонкой монеты. Продавать сельскохозяйственную продукцию помещики в массе своей не умели, а часто просто стыдились заниматься этим. Гораздо проще было обратиться в банк или к заимодавцу, чтобы взять в долг или заложить имение. Предполагалось, что за полученные деньги дворянин приобретет, новые поместья или увеличит доходность старых. Однако, как правило, деньги уходили на постройку домов, балы, дорогие наряды.
В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Учителями чаще всего нанимали иностранцев, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами.
Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7-8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным. К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма.
Жилье среднего дворянина в городе украсилось в начале XIX века персидскими коврами, картинами, зеркалами в позолоченных рамах, дорогой мебелью из красного дерева. В летнее время дворяне, сохранившие поместья, покидали душные города. Деревенские помещичьи дома были однотипны и представляли собой деревянную постройку с тремя- четырьмя колоннами у парадного крыльца и треугольником фронтона над ними. Зимой, обычно перед Рождеством, помещики возвращались в город. Обозы в 15-20 подвод отправлялись в города заранее и везли припасы: гусей, кур, свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло.
Первая половина XIX века – время поисков «европейских» альтернатив дедовским нравам. Не всегда они были успешными. Переплетение «европеизма» и привычных представлений придавало дворянскому быту черты яркого своеобразия и привлекательности.
Одежда дворянства приобрела черты строгости, освободилась от навязчивой сложности деталей. Вначале 19 столетия в моду входят легкие бальные платья и «Дантичные» прически. Платья надевали на батистовую рубашку или на розовое трико так, что фигура просвечивала сквозь ткань.
В России такие платья были в употреблении вплоть до войны 1812 года. Модницы носили к полупрозрачным платьям ножные браслеты, один на щиколотке, а второй выше колена. «Московский Меркурий» в 1803 году писал, что главное в костюме – это обрисование тела. Если у женщины не видно сложения ног от башмаков до туловища, то можно считать, что она не умеет одеваться или хочет отличиться странностью. Самой типичной и неотъемлемой принадлежностью женского туалета того времени была шаль, которую иногда закалывали брошью. Брошь, вошедшая в моду в России еще в 18 веке, в 19 столетии становится наиболее распространенным украшением. Стремление придать женщине облик античной - статуи, служившей идеалом красоты, не допускало большого количества украшений. В самые первые годы 19 века считалось дурным тоном надевать даже на балы много драгоценностей. В это время в моду входят стальные украшения с алмазной огранкой - пряжки, пуговицы, броши, браслеты.
С 1806 по 1809 год женщины света особенно увлекались драгоценностями. Они носили кольца на всех пальцах, по нескольку часов с пестрыми эмалевыми крышками. Тяжелые подвески серег оттягивали уши, а масса браслетов различной формы охватывала руки. Прически, как того требовал стиль платьев, украшали диадемами, золотыми обручами, венками из искусственных цветов и золотых колосьев, из золотых и серебряных дубовых или лавровых листьев. Но шея и обнаженные плечи оставались без украшений. Одним из самых ярких проявлений моды этого времени явилось увлечение резными камнями-геммами. Оно прошло по многим странам Европы и захватило Россию, где художественная резьба по камню становилась самостоятельным видом прикладного искусства. Миниатюрная пластика в камне покорила русское общество. Камеи - рельефные геммы - создавали лучшие столичные ювелиры; много камей привозилось из-за границы. Среди привозных были не только работы современных мастеров, но и уникальные античные находки. Камеи на какое-то время затмили бриллианты и дорогие самоцветы. Их коллекционировали, ими украшали диадемы, ожерелья, булавки, пряжки, броши. Из камей составляли браслеты и целые наборы украшений. Для создания камей использовали разные по цвету и прозрачности камни. Очень популярны были слоистые агаты, ониксы, в которых художник сочетал скульптурные и живописные средства изображения. В мелких украшениях типа булавок для галстука камеи являлись главной и единственной деталью художественного решения. Тонкая золотая или серебряная оправа выполняла, по существу, утилитарную функцию, помогая закрепить камень и соединить его с заколкой.
Начиная с середины XIX в. в России появляется критическое отношение определенной части общества к слепому подражанию западным обычаям и моде. Оно охватило широкие круги дворянства и интеллигенции.
Славянофилы, отрицавшие все европейское, широко пропагандировали возврат к допетровской русской одежде. Многие из них в 40-50-е гг. надели русские рубахи-косоворотки, поддевки, заправляли брюки в сапоги. Это бездумное подражательство внешним формам старины родило моду на «русский стиль» в одежде.
Офицерство и чиновничество. Проблема материального обеспечения стала для офицеров в первой половине XIX века самой главной. Оклады офицеров в целом росли, но медленнее, чем на продукты и услуги.
В начале XIX века большая часть офицерства владела земельной и иной собственностью. Жалованье поэтому не было единственным источником его дохода. К середине века положение изменилось. Появились элементы социальной защиты: пенсии, обеспечение погибших офицеров и т.п.
Культурные запросы офицерство удовлетворяло, не входя в дополнительные расходы. Важнейшее место в его повседневной жизни занимало офицерское собрание. Здесь офицеры проводили большую часть свободного времени, знакомились друг с другом, отмечали праздники. Командир полка регулярно давал балы и званые обеды. В остальные дни офицеры расквартированных в местечке или городе частей приглашались на балы в местное дворянское собрание.
Походная жизнь, служба в малоприспособленных к нормальной жизни условиях, в отдаленных местностях, частые переезды из города в город не располагали к созданию семьи. Решив вступить в брак, офицер чаще всего выходил в отставку «по домашним обстоятельствам».
Материальное положение чиновничества было еще более тяжелым.
Институт канцелярских служителей являлся начальной ступенью чиновной службы, через которую должна была проходить основная масса будущих чиновников. При этом продолжительность пребывания в ней определяло происхождение и образование.
Поступление на службу в гражданское ведомство определялось тремя условиями: сословным происхождением, возрастом, уровнем знаний.
По «праву происхождения» вступать в гражданскую службу разрешалось: детям потомственных и личных дворян, детям священников и диаконов как православного, так и униатского вероисповедания, а также детям протестантских пасторов и купцов первой гильдии. Помимо этих категорий разрешалось поступать на службу детям приказных служителей, не имевших чина, а также детям придворных служителей, почтальонов и других низших почтовых служителей, мастеров и подмастерьев фабрик и заводов.
Положение людей, состоявших на жалованье, усугублялось непрерывным падением курса ассигнаций: за рубль бумажных денег серебром давали все меньше и меньше. Рабочий день канцелярского служащего превышал десять и более часов. При этом работа обычно была чисто механической. Переписывать бумаги по утрам и вечерам приходилось при свечах, на которых начальство немилосердно экономило. Потеря зрения было типичной болезнью большинства служащих. Недоедание, духота в конторах, страх перед начальством вели к туберкулезу (чахотке), нервным болезням.
Чиновничество пыталось по-своему восполнить недостаток средств, обирая просителей, вымогая взятки, идя на подлоги и другие преступления. Развлечения подавляющей массы чиновников были весьма непритязательны.
В начале XIX века, гражданская служба у дворян не считалась почетной. Так, автор книги, посвященной столетию государственной канцелярии, по этому поводу писал: «В понятиях того времени гражданская служба вообще не пользовалась особенным сочувствием, клички «приказный», «чернильная душа», «крапивное семя» и т.п., бывшие в общем употреблении со времен Сумарокова и Фонвизина, наглядно свидетельствовали о пренебрежительном отношении к людям, которым, однако, вверялись важные государственные дела. Для дворянина вступление в ряды чиновников считалось неуместным, и взгляд этот поддерживался иногда указаниями высших правительственных лиц».
Купечество. Купцы медленнее других слоев городского населения приобщались к новшествам в бытовой жизни, отчасти в силу традиционной неприязни «аристократии крови».
Основная масса купечества по-прежнему соблюдала традиционные уклад жизни и методы ведения дел. В домах сохранялась строгая субординация, схожая с предписаниями «Домостроя». Дабы приумножить и сохранить капитал, купцы предпочитали лично контролировать ход дел, не слишком доверяя помощникам и приказчикам. По 8-10 часов в день они сидели в своих амбарах и лавках. Жила обычная купеческая семья общим хозяйством, закупая материал на одежду «штуками», на всех. Касса предприятия или заведения долгое время также была общей, а в конце года выводилась итоговая сумма наличных денег. В частной жизни купец тяготел к покою и комфорту, окружая себя не столько европейскими новинками, сколько прочно и удобно сработанными предметами традиционного быта.
Картина жизни привилегированных сословий России ярко отражает и произошедшие изменения, и непоследовательность, замедленность этих изменений. Повседневные запросы, условия жизни дворянства, офицерства, чиновничества, купечества постепенно сближались. Но границы, возведенные и искусственно поддерживаемые, оставались нерушимыми.
Крестьянство и рабочие. О переменах в крестьянской среде современник в 40-х гг. писал так: «…избы сельские делаются чище и опрятнее, крестьяне перестают держать в жилых помещениях домашних животных». Относятся эти наблюдения, прежде всего к домам зажиточных крестьян. Значительные различия были в одежде: разбогатевшие крестьяне сменили лапти на сапоги, армяк и грубые порты на кафтан, и плисовые штаны, валяную шапку на картуз.
Питались крестьяне в основном овощами, выращенными на собственном огороде. В первой половине XIX века селянин потреблял три фунта хлеба в день. Картофель еще не вошел в число важнейших культур, под него отводили всего 1,5% посевной площади. Не многие из крестьян могли полакомиться пирогами, студнями или лапшой. Калач считался лакомством, пряник - настоящим подарком.
Под влиянием горожан среди деревенских жителей получает в первой половине XIX в. широкое распространение чаепитие. В городах в это время чаепитие развивалось в различных формах: питья чая в трактирах, домашнего угощения для гостей и, наконец, излюбленной семейной трапезы, без которой не начинали дня и не ложились спать. Сама процедура чаепития складывалась в России по западноевропейскому, а не по восточному образцу. Чай пили из самоваров и чашек за обычным обеденным столом, преимущественно черный, а не зеленый, без разного рода добавок, столь характерных для восточных народов. В некоторых местах приобретает популярность и кофе.
Новым явлением в быту россиян стало широкое потребление картофеля. К середине XIX в. он занял видное место среди других повседневных продуктов питания.
Развитие отходничества оказывало влияние на жизнь деревни. Отходники, пусть и в искаженной подчас форме, знакомили односельчан с городскими нравами и бытом. Особенно быстро подхватывала новшества сельская молодежь. Усилился интерес к танцам; в праздничные дни в селах устанавливали незамысловатые карусели, возводили балаганы для кукольных представлений.
Образ жизни фабричного люда России только складывался. Это был бездомный, походный быт, не устоявшийся, жутковатый. Рабочие подчинялись строгим предписаниям начальства, пытавшегося регламентировать не только их рабочее время, но и повседневную жизнь. Рабочие жили многоэтажных казармах, в комнатках – клетушках по сторонам сквозного коридора.
Стол рабочих был беден, выручали каши и хлеб. Смертность в два раза превышала среднюю по стране. Грамотные в их среде встречались так же редко, как и в крестьянской, из всех развлечений им были доступны лишь кабак и трактир. Законодательства о фабричном труде не существовало. Фабрикант и местные власти были всесильны в обращении с трудовым людом.
В последней трети XIX в. формируется и костюм фабричных рабочих. У мужчин — темные косоворотки, опоясанные ремнем или кушаком, жилеты, пиджаки, брюки, заправленные в сапоги. У женщин — парочки: сарафан и кофта из одной ткани, головной и наплечный платок, фартук. Праздничная одежда следовала общепринятой моде, но была без турнюров и драпировок на юбке.
Для будничной одежды применялись ситец и другие фабричные хлопчатобумажные ткани, для праздничной — недорогой шелк, полушелковые и полушерстяные ткани.
В быт рядового населения города и деревни все активнее проникает и утварь европейского образца, в частности фарфоровая и фаянсовая посуда. Деревянные ложки в городах в значительной степени вытесняются металлическими, причем в обиходе различали ложки разных размеров и назначений: чайные, десертные, столовые. Появились специальные столовые ножи, а также вилки. Правда, вилка даже в середине XIX в. была предметом не очень привычным и отчасти аристократическим. Все отмеченные новации явились следствием происходивших в рассматриваемый период социально-экономических и культурных процессов.
Жизнь в городах. Заметные изменения происходили в первой половине XIX в. в быту населения России, в особенности горожан. Улицы городов стали быстро застраиваться большими каменными домами. По свидетельству Ф. Ф. Вигеля, в центре Петербурга “обывательские трех- и четырехэтажные дома на всех улицах росли не по дням, а по часам”. Обширное Зарядье в центральной части Москвы, сгоревшее дотла в 1812 г., в короткий срок оказалось застроенным двух- и трехэтажными каменными домами. Начало одеваться камнем и деревянное в прошлом купеческое Замоскворечье. К середине XIX в. каменные жилые дома имелись в большинстве городов. Получает распространение (преимущественно в крупных городах) новый тип жилища - доходный дом, включавший обычно много сходных квартир в несколько комнат с отдельными входами—их сдавали внаем. Уменьшается в городах число индивидуальных хозяйственных построек: хлевов, сараев, бань, снопосушилен и пр., что было связано с развитием торговли, транспорта, городского хозяйства.
Улицы городов становились более оживленными. Менялся характер народных гуляний и массовых развлечений. Участились многолюдные гулянья в садах и парках, на площадях и бульварах. В Москве, например, в 20-х гг. ХIХ в. популярными местами отдыха стали Нескучный сад и Петровский парк. В Нескучном саду в “воздушном театре”, предшественнике позднейших “зеленых театров”, устраивались спектакли. Петровский парк славился своим “воксалом”, где давались концерты. Шумные пасхальные гулянья собирали представителей разных сословий на обширном пустыре, где потом был разбит Новинский бульвар. Любили шумные “гульбища” и жители Петербурга. Здесь они устраивались обычно на Сенной площади, на Царицыном лугу или в Екатерингофе. Праздничная толпа поражала наблюдателей пышностью и пестротой нарядов. Пестрота эта "п"порождалась в частности смешением традиционной и новой одежды.
http://www.analiculturolog.ru/archive/i … le_31.html
