Великая княжна была неспокойна.

Привычное и спокойное течение ее жизни вдруг начало тяготить ее. Вчера вечером сон долго не шел к ней и с утра она совсем не чувствовала себя отдохнувшей. Александра даже не притронулась к нотам, которые были присланы ей из Италии и которые ей очень рекомендовал маэстро Соливи. Она как будто не могла ни на чем сосредоточиться, но в то же время с каким-то болезненной тщательностью подмечала малейшее изменение окружающей ее обстановки. Птицы сегодня пели как-то иначе, легкий летний ветерок с какой-то особенной настойчивостью играл с кисейными занавесками, а солнечные лучи устроили замысловатый танец на блестящем паркете... Все казалось совершенно иным, заслуживающим внимания и непременно важным.
- Дитя мое, вы сегодня на удивление рассеянны. - мягкий голос Александры Федоровны заставил Адини вернуться из мира грез в мир вполне реальный. - Должно быть, вчера на балу вам не следовало столько танцевать с Его Высочеством. Фрейлины матушки тут же захихикали, а Ольга, сидящая на другом конце стола вспыхнула, словно маков цвет. Александре хватило секунды, чтобы перехватить взволнованный взгляд сестры и быстро отвести глаза: она решительно не понимала, что же происходит, но отчего-то чувствовала себя виноватой.
Все началось два дня тому назад. Принц Гессен-Кассельский гостил у них вот уже третий день и Ольга уже успела прожужжать Адини все уши, но княжна сначала даже не придала этому особого значения, ведь летом в царской резиденции часто гостили дипломаты и прочие важные персоны. Но поговаривали, что у принца Фридриха были более важные цели, ведь в императорской чете расцветала одна из лучших невест Европы - красавица Ольга. Никто открыто не обсуждал это, но от внимательной Адини не укрылось то, что ее родители как-то особенно готовились к приезду Его Высочества, да и Олли в день приезда гостей была очень взволнована. Александре же тогда нездоровилось: она снова кашляла. Она не спустилась к ужину, да и весь следующий день была больше занята подготовкой к балу, что должен был состояться вечером, чем мыслями о принце.
А вечером она увидела его. Олли рассказала ей о нем все, что ей удалось узнать из их немногих бесед. Адини сразу его узнала. Высокий и статный, как и подобает настоящему принцу, он резко отличался от тех родовитых юношей, что ей случалось знать. Во взгляде зеленых глаз угадывался юный и добрый человек, еще не утративший способности мечтать и веривший во что-то светлое и чистое. Она отдала ему все танцы: и кадриль, и полонез и даже мазурку. С ним было невероятно легко и уже спустя полчаса с момента знакомства молодые люди весело и оживленно болтали, словно давние приятели без всякой неловкости и стеснения. Ольга смеялась вместе с ними, но от Адини не укрылось того, что сестра как будто погрустнела. Александра хотела пойти к ней сразу после бала, но едва поднявшись в свои покои поняла, что никогда еще она так не уставала, ведь никогда еще она столько и с таким удовольствием не танцевала. Она легла в постель и долго думала, а когда все же провалилась в сон то последней ее мыслью была мысль о Фридрихе.

- Maman, я действительно устала вчера. Бал был прекрасен. - Адини робко улыбнулась в ответ на мягкий материнский укор. Фрейлины снова хихикнули, а императрица с чуть хитроватой улыбкой покачала головой. Щеки Александры отчего-то стали пунцовыми.

После завтрака она любила гулять. Влажная земля еще хранила в себе какую-то особую ночную свежесть и было приятно в одиночестве бродить в тени лип, вдыхая этот ни с чем не сравнимый запах, который уже успел смешаться с запахом еще молодой и нежной листы, и слушать, как шумит вода в фонтанах Петергофа. Адини любила каждый дюйм этой аллеи, где несколько лет назад она играла вместе в Сашей, Олли и Мэри, но сейчас ее мысли витали очень далеко, в ранее неведомых ей краях.

Отредактировано Адини Романова (2014-02-08 11:23:58)

Переезжать на лето в Петергоф было доброй традицией царской семьи. Свежесть садов, ансамбли фонтанов и близость залива спасали от жары и духоты. Да и дни здесь были настоящим отдыхом от "официальности" Петербурга, когда им, детям, дозволялось немного больше и некоторые условности придворного этикета на время отступали. Адини прекрасно помнила, как будучи ребенком ждала переездов двора: ведь для нее это было знаком того, что столь ожидаемое и любимое ею лето наконец-то вступило в свои законные права. Здесь она чувствовала себя свободнее и любила каждый уголок сада, каждое дерево и малый цветок.
Ей совсем недавно исполнилось восемнадцать и все ее мысли о будущем были наполненный той сладостно-чистой надеждой на счастье, что так свойственна юности. Сердце Адини не знало горя и невзгод: всеми любимая она радостно дарила свет своей чистой души тем, кто находился рядом. И до вчерашнего вечера она не знала большей печали, чем огорчить ненароком кого-то из близких ей людей и сейчас, неспешно прогуливаясь по одной из аллей, мысли Александры были обращены к Ольге. Где-то в глубине души она понимала, что вчера случилось что-то безумно важное, но что именно произошло и как это назвать Адини не знала. Сестра не присоединилась к ней сегодня - после завтрака в покоях императрицы Великая княжна отправилась сделать несколько акварельных этюдов и Александра почему-то решила, что сейчас не стоит ее беспокоить.
Она медленно шла по дорожке сада вслушиваясь в пение птиц и шелест фонтанов. Странное смятение, овладевшее ею вчера, все чаще возвращало Александру к воспоминанием о вечере, к танцам с молодым Гессен-Кассельским принцем. Она даже улыбнулась в ту минуту, когда вспомнила как забавно Его Высочество выговаривал мудреные русские слова. Адини прекрасно понимала сложности Фридриха: она и сама говорила по-русски очень посредственно и очень этого стеснялась. Правда, принцу это было простительно, ведь он был иностранцем, а вот русской Великой княжне... Однако, сейчас это едва ли имело значение, ведь и она и Фридрих одинаково хорошо говорили и по-английски и по-французски.
Но неожиданно в мысли царевны ворвалось нечто из мира реального и осязаемого: аккорды незнакомой ей мелодии не имели какой-то четкой выстроенной системы и последовательности. Они возникали стихийно, подчиняясь одной только лишь фантазии исполнителя, но было в них что-то совершенно очаровательное, нежное и непосредственное. И что-то необъяснимое и упрямое влекло к ней Адини, всегда так трепетно и нежно любившую музыку и все, что с ней связано. И она поспешила туда, где, как ей казалось, и рождалась эта странная и непредсказуемая мелодия.
Это играл Фридрих. Она увидела его лишь со спины, но тотчас узнала. Рояль, который так любила и сама Александра, залитый солнечным светом, послушно отзывался на движения пальцев принца, рождая удивительно нежные и яркие звуки. Словно завороженная, Александра медленно приблизилась к веранде, где играл погруженный в свои мысли принц, боясь помешать его вдохновению. Поднявшись по ступеням, Адини в нерешительности замерла - принц был так поглощен своей игрой, что она не решилась ни окликнуть его, ни покинуть это место, оставив Фридриха наедине с его музыкой. Она могла только слушать и любоваться. Слушать музыку, а любоваться, конечно же, принцем, как ни странно было в этом себе признаваться...
Но вдруг все стихло. Звук последнего аккорда растворился в воздухе и оставил после себя только тишину. Александра как будто очнулась от заколдованного сна... И неожиданно поняла, что зеленые глаза Его Высочества Фридриха смотрят прямо на нее. Великая княжна стала бледнее мрамора, но только вот не смогла вымолвить и слова.

Это было странное чувство. Незнакомое и совсем иного рода чем те, что ей случалось испытывать до вчерашнего дня. Все, что происходило сейчас, влекло и завораживало, но в то же время и пугало своей неизведанностью и новизной. Александра совершенно не понимала, что же на самом деле творится с ней и что за неведомая сила так влечет ее к человеку, о котором всего три дня назад она едва слышала. И сейчас, стоя на этой маленькой веранде, она вдруг почувствовала, что весь мир вдруг сжался до размеров этой веранды... И время измеряется совсем не в часах и минутах, и даже не в секундах, а только в ударах сердца.

- Простите, Ваше Высочество... - онемевшими губами прошептала Александра опустив глаза, - Я вовсе не хотела мешать вам...
Каждое слово давалось с трудом. Пальцы, вдруг ставшие как будто чужими, вцепились в ткань платья. Ей было так неловко, что хотелось просто-напросто провалиться сквозь землю, дабы избежать столь ужасной неловкости. Впрочем, подобно ребенку, Адини испытывала такое смятение не потому, что подкралась незаметно и нарушила этикет, а лишь потому, что это заметил Фридрих.
- Я просто заслушалась вашей игрой, и...
Она не закончила фразу. Слова так и были сказаны. Адини глубоко вздохнула и подняла глаза... Он стоял рядом с ней, совсем близко. И улыбался. В его улыбке было что-то неуловимо-нежное, что-то до боли знакомое и почти родное. Как будто ее душа, так долго искавшая чего-то, вдруг обрела это там, где совсем не ожидала найти. Великая княжна протянула принцу дрожащую руку и тихо молилась про себя, чтобы он не заметил этой дрожи. Он назвал ее по имени и она улыбнулась ему своей мягкой, ласковой улыбкой. Дальше все и вовсе происходило точно в тумане и вот она уже сидит рядом с ним, боясь пошевелиться и не смея отвести глаз. Фридрих хорошо играет, но главное, что играет с чувством. Технике может обучиться почти каждый, но вот понимать... Это дано не всем.
Александра вслушивалась в каждую ноту и пыталась понять, что принц чувствует сейчас. Что происходит там, в далекой и волшебной стране человеческих грез, куда так непросто попасть. Он запел и сердце Адини откликнулось. Губы вновь тронула застенчивая улыбка, а щеки тронул легкий румянец. И музыка говорила лучше, чем все слова в мире.

- Вы так славно поете, Ваше Высочество! - улыбнулась царевна, когда стихла последняя нота. - Вы непременно должны спеть со мной дуэтом. И с Олли тоже! Она будет так рада, я уверена. И прошу вас, не отказывайтесь. Это будет чудесно, уверяю вас.
И она ему споет. Свою любимую арию из последнего акта "Лючии де Ламермур", в которой причудливо сплелись нежность и отчаяние. Мама говорит, что она особенно удается Адини. и Папа даже не спорит с ней, а только слушает с улыбкой искреннего удовольствия. И даже младшие мальчики, Ники и Миша стихали и слушали, как поет их старшая сестра. Живое воображение Адини уже рисовало ей картины будуших вечеров этого лета: она в окружении столь любимых ею людей.. и Фридрих Пусть он тоже останется. Пусть гостит как можно дольше, ведь ему, кажется, все здесь рады. Женится он на Ольге или нет - не важно, но пусть только останется подольше... Он ведь еще не видел Петербурга зимой, когда Неву сковывают льды, а улицы белы от снега и мороз рисует на окнах Зимнего дивные узоры. Нет в мире зимы чудесней, чем в России. И Адини, всей душой любившая свою Родину, готова была показать ему свою загадочную страну, равной которой нет во всем мире.
- Скажите... - Александра все же решилась начать беседу, - Вам нравится у нас?