Из всех учебных заведений, существовавших в России до революции и закрытых в послереволюционное время как «учреждения вредные», пожалуй, наиболее известен Императорский Лицей, и прежде всего потому, что в Лицее учился Пушкин. Именно Пушкин «всю Россию сроднил с Лицеем». Однако история этого учебного заведения не исчерпывается судьбой прославленного пушкинского выпуска. Пушкин и его товарищи составили первый курс Императорского Лицея, однако за свою более чем столетнюю историю учебное заведение окончили 73 курса его питомцев. Созданный с целью  «образования юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной», Лицей блестяще справился со своей задачей. Многие государственные и общественные деятели Российской империи гордились своей принадлежностью к лицейской семье. Отличились его выпускники в науке и культуре. И сегодня мы все чаще и чаще говорим об Императорском Лицее как о школе с новейшими в ту пору методами образования и воспитания юношества, не утратившими своего значения и в наши дни.
Историю Императорского Лицея (1811–1918) принято делить на два периода: царскосельский и петербургский. В Царском Селе учебное заведение существовало с 1811 по 1843 год. 6 ноября 1843 года по приказу Николая I Лицей был переименован в Императорский Александровский Лицей в честь своего основателя Александра I и переведен в Петербург на Каменноостровский проспект в здание, занимаемое прежде Александринским сиротским домом (современный адрес: Каменноостровский проспект, дом 21).
В советское время считалось, что петербургский период Лицея не представляет интереса, так как учебное заведение утратило свою прогрессивную направленность, что Александровский Лицей не мог сравниться с Царскосельским обилием выдающихся выпускников, свобода суждений, которой так прежде дорожили, была уничтожена, в воспитании происходил полный регресс и т.п.
Подобное отношение к Александровскому Лицею по логике советской идеологии вполне объяснимо: большинство его питомцев находилось на государственной службе, верой и правдой служило царю и отечеству, не приняло революцию, оказалось в эмиграции. Между тем из стен Александровского Лицея вышло много выдающихся людей, оставивших заметный след в истории России. Среди них министры иностранных дел А.Б.Лобанов-Ростовский, А.П.Извольский, С.Д.Сазонов, министры народного просвещения А.А.Сабуров и П.М. фон Кауфман, министр земледелия и государственных имуществ А.С.Ермолов, министр торговли и промышленности С.И.Тимашев, министр финансов И.П.Шипов, министр финансов, председатель Совета министров В.Н.Коковцев; философы Г.Н.Вырубов и Е.В. де Роберти; ученые Е.И.Ламанский, В.П.Безобразов, В.В.Вельяминов-Зернов, художник В.Г.Шварц, композиторы П.И.Бларамберг и Ю.Н.Мельгунов; директор Московской консерватории В.И.Сафонов; крупнейший коллекционер дореволюционной России П.Я.Дашков; лицеисты, прославившиеся на литературном поприще, — М.Е.Салтыков-Щедрин, А.Н.Аксаков, В.П.Гаевский, Г.А.Кушелев-Безбородко, Д.П.Голицын-Муравлин.
Александровский Лицей отличало уважение к прошлому учебного заведения. Неразрывная связь с Царскосельским Лицеем подчеркивалась в его названии — Императорский Александровский (бывший Царскосельский) Лицей. На протяжении столетия оставались неизменными герб и девиз учебного заведения «Для Общей Пользы».
Александровский Лицей гордился, что среди его воспитанников был Александр Пушкин. Здесь 19 октября 1879 года был создан первый в России Пушкинский музей (днем его основания считается создание Пушкинского лицейского общества. Еще один музей носил название «Лицеана» и был посвящен истории учебного заведения и его знаменитым выпускникам.
Свято сохранялись в Лицее традиции, многие из которых были заложены Пушкиным и его товарищами. С пушкинских времен шло представление о лицеисте, как о человеке чести, долга, человеке порядочном. Воспитанники гордились, если про них говорили: «Что удивительного, что он порядочный человек, ведь он лицеист».
Традиции в Лицее играли громадную роль, и «неписаный закон был гораздо сильнее писаного», — вспоминал воспитанник Николай Флиге. Лев Любимов, известный журналист, автор воспоминаний «На чужбине» (учившийся в 1917 году в четвертом классе) рассказывает, что первый урок по соблюдению лицейских традиций был преподан ему и его товарищам на вступительном экзамене в Лицей. Во время письменного экзамена один из мальчиков поднял руку и объявил, что не может вовремя справиться с заданием, так как сосед запачкал чернилами его тетрадь. В ответ директор Лицея выгнал его из класса, но никакого замечания соседу не последовало. И сразу всеми было усвоено правило — жаловаться начальству на товарища не полагается ни при каких обстоятельствах.
Лицей во все времена своего существования был закрытым воспитательным учебным заведением. Считалось, что будущие государственные деятели должны развиваться в атмосфере школы. Первые питомцы Лицея не покидали его стен даже во время каникул. Только с 1832 года разрешено было проводить время «роздыха» в домашней обстановке. В Александровском Лицее воспитанников отпускали домой и на воскресные дни. И, конечно, в закрытом учебном заведении в деле воспитания учащихся, в сохранении лучших лицейских традиций большую роль играли лицейские наставники — преподаватели и воспитатели.
По уставу сама учеба в Лицее должна являться определяющим средством воспитания. Наряду с юридическими науками в учебном заведении всегда большое внимание уделялось изучению языков, истории и литературы. Н.А.Котляревский, профессор всеобщей литературы, впоследствии первый директор Пушкинского Дома, отмечал колоссальное значение литературы и истории в деле воспитания молодежи — не только в развитии умственных способностей и в расширении знаний, но и в их влиянии «на развитие чувств и характера».
Среди профессоров, преподававших в Лицее, такие знаменитости, как юристы А.Ф.Кони, Н.С.Таганцев, А.Д.Градовский; историки С.Ф.Платонов и В.И.Семевский; филологи Я.К.Грот, П.М.Перевлесский, Н.А.Котляревский.
Существовал ритуал: любимых профессоров в день окончания учебного заведения выпускники на креслах проносили по коридору Лицея в присутствии всех лицеистов. Признательные чувства к наставникам, добрые с ними отношения сохранялись навсегда. Они запечатлены в дружеской переписке, воспеты в стихах. Наиболее любимым посвящались самими лицеистами жизнеописания, как, например, В.Ф.Малиновскому, Е.А.Энгельгардту, К.О.Гису (Хису). Англичанин мистер Гис, воспитатель и преподаватель английского языка и литературы, отличался тем, что входил в близкое общение с воспитанниками, в индивидуальное знакомство с каждым учеником. Обращал серьезное внимание на степень развития и способности воспитанника. Как истый англичанин, придавал большое значение физическому развитию, учил лицеистов боксу, занимался с ними фехтованием, играл в крокет. Стремился развить в воспитанниках мужество и терпение в перенесении боли.
Как в любом учебном заведении, в Лицее были выдающиеся педагоги, талантливые профессора, но были и посредственные наставники, формально относившиеся к своим обязанностям. Этим последним воспитанники устраивали «бенефисы», проявляя неуважение и протест против их несправедливых, либо нетактичных действий в форме свиста, криков, напоминавших крики животных. Но не они сохранились в памяти, а те, кто действительно оставил в душе добрый след, оказал благотворное влияние. В дни лицейских праздников к маститым бывшим воспитателям считали долгом являться их питомцы различных возрастов, а также приглашать на свои товарищеские обеды. До слез был растроган директор Лицея В.А.Шильдер, когда в столетнюю годовщину Лицея несколько курсов, окончивших Лицей в бытность его инспектором, устроили ему обед, явившийся подтверждением общей благодарности к нему. Проникновенно выразил Пушкин отношение лицейских питомцев к своим наставникам, когда в уединении Михайловского слагал всем известные строки своего «19 октября» (1825 г.). Следуя завету «великого товарища», воспитанники в «дни соединения» с особым чувством повторяли:
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым, и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.
Директору в жизни учебного заведения отводилось особое место. Он — хозяин Лицея. В его обязанность входило личное наблюдение за учебным процессом, за воспитанием юношей и за всем лицейским хозяйством. Это должен быть в высшей степени высоконравственный человек, личным примером воспитывающий учащихся.
Подобно ректору университета, директор Лицея, если выше чина не имел, состоял в V классе, т.е. имел чин статского советника. После перевода Лицея в 1822 году в ведомство военных учебных заведений на должность директора Императорского Лицея стали назначаться лица, состоявшие на военной службе, как правило, уже имевшие генеральский чин.
Для того, чтобы воспитанники никогда не забывали тех, кто много сделал для их образования и нравственного воспитания, учебное заведение приняло решение поместить в одном из залов портреты его бывших директоров. 2 августа 1879 года после получения официального разрешения в зале Александровского Лицея были выставлены портреты В.Ф.Малиновского, Е.А.Энгельгардта, Ф.Г.Гольтгоера, Д.Б.Броневского и Н.И.Миллера.
Так появилась в Александровском Лицее галерея портретов директоров. Фотография, запечатлевшая конференц-зал учебного заведения, сделанная на рубеже XIX–XX столетий, позволяет увидеть эту галерею. Все портреты одного размера, в одинаковых рамах. Открывают галерею живописные портреты Василия Федоровича Малиновского и Егора Антоновича Энгельгардта — директоров Царскосельского Лицея в период ученичества Александра Пушкина. В.Ф.Малиновский — первый директор Лицея (1811–1814), философ, дипломат, писатель. Это был настоящий русский просветитель, поставивший цель «предметом жизни своей сделать что-нибудь полезное»1. Как следует из его высказываний, польза, приносимая человеком обществу, должна являться мерилом человеческой личности. Именно при Василии Федоровиче стали устанавливаться в учебном заведении традиции, которыми оно по праву гордилось на протяжении всех лет своего существования. Пришедший на смену Малиновскому Е.А.Энгельгардт (1816–1823) пользовался заслуженной славой настоящего педагога. Он считал, что «нет полезнее и выше призвания педагога, посвятившего себя всецело на образование отличных граждан для своего отечества»2. Не раз Е.А.Энгельгардт напоминал наставникам лицейских питомцев, что основой всякого воспитания должна быть любовь, что необходимо любить детей, которых мы хотим воспитать. Без любви невозможно добиться от них «добровольного повиновения, радушия и доверия, на которых утверждается всякое разумное воспитание»3. Он сумел снискать уважение и любовь воспитанников. Со многими из своих лицейских учеников сохранял дружеские отношения до конца своих дней.
Случилось так, что из всех портретов директоров, находившихся в галерее, сохранились именно эти два — портреты В.Ф.Малиновского и Е.А.Энгельгардта. В настоящее время они хранятся во Всероссийском музее А.С.Пушкина в Петербурге, куда поступили из Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. В Пушкинский Дом были переданы после 1917 года.
Портреты широко известны. Без их воспроизведения не обходится ни одно издание, рассказывающее о Лицее, о юности Пушкина. Да и в музее они не «отдыхают» в запасниках. В настоящее время их можно увидеть в литературной экспозиции «Императорский Лицей. 1811–1918», развернутой в Мемориальном музее-Лицее в городе Пушкине (Царское Село), являющемся филиалом Всероссийского музея А.С.Пушкина.
Уже в Пушкинский Дом портреты В.Ф.Малиновского и Е.А.Энгельгардта поступили без указания имени автора. Как работы неизвестного художника хранятся они и во Всероссийском музее А.С.Пушкина. Таким образом, уже почти столетие имя автора портретов считается неизвестным. Неизвестна и дата их создания. Последнее обстоятельство привело к тому, что в различных изданиях, воспроизводящих портреты, время их написания указано самое разное — это и десятые годы, первая четверть, первая или вторая половина ХIХ века.
Однажды в Мемориальный музей-Лицей, где работает автор этих строк, обратился сотрудник Музея истории города Владимир Владимирович Воронов. Однако представился он не только как музейный работник, но, прежде всего, как потомок учителя рисования Александровского Лицея Павла Ивановича Пороховникова. Увлеченно рассказывая о своем предке и судьбах его потомков, Владимир Владимирович сообщил, что в «Словаре русских художников» Н.П.Собко, изданном в Петербурге в 1899 году, в статье, посвященной П.И.Пороховникову, есть упоминание, что последний по заказу директора Лицея Н.И.Миллера написал для Александровского Лицея портреты принца П.Г.Ольденбургского и Е.А.Энгельгардта, а для лицейской церкви во имя святой царицы Александры большую картину «Нагорная проповедь Спасителя». «Не хранятся ли эти работы в музее-Лицее?» — спрашивал Воронов. Ответ был отрицательным. Как вспоминает инспектор Александровского Лицея А.А.Повержо, в первые дни после революции все царские портреты были вынуты из рам, свернуты и спрятаны в музыкальной комнате. «Судьба их неизвестна. Вероятно, пропали», — считал Повержо. По его же словам, утварь лицейской церкви была перенесена в близлежащий Троицкий Собор, в самой же церкви большевики устроили чайную. Неизвестен и портрет Е.А.Энгельгардта, написанный П.И.Пороховниковым.
Однако информация, полученная от В.В.Воронова, показалась интересной. А вдруг портрет директора Лицея Е.А.Энгельгардта, хранящийся в музее, и есть тот самый портрет, который написал лицейский учитель рисования?
Книга «Наставникам, хранившим юность нашу», содержащая алфавитный список должностных лиц Императорского Александровского (бывшего Царскосельского) Лицея за 100 лет с указанием всех должностей, которые каждый занимал в Лицее, подтвердила факт преподавательской деятельности Павла Ивановича Пороховникова в Лицее: «Пороховников Павел Иванович, генерал-майор. 1875–1888 г. Учитель рисования; 1876–1881 г. Смотритель дома и эконом»4.
В Центральном государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге хранится архив Лицея. Среди личных дел преподавателей, учащихся находится и личное дело П.И.Пороховникова5. Оно содержит сведения, что Павел Иванович действительно написал для лицейской церкви картину «Нагорная проповедь Спасителя». О других работах, исполненных художником, в личном деле не упоминается.
Имя Пороховникова неоднократно встречается на страницах лицейских документов — в журналах заседания Совета Лицея и в журналах хозяйственного правления. Однако речь в этих документах идет не о Пороховникове-живописце, а об учителе рисования, смотрителе здания и экономе.
Среди материалов лицейского фонда внимание автора привлекло дело «О посещении Лицея высочайшими особами, портреты высочайших особ, портреты директоров и лицеистов». Какие документы объединило это дело? По существовавшему в ту пору закону для того, чтобы поместить в учебном заведении портрет любого лица, независимо от его звания, занимаемой должности, требовалось высочайшее разрешение. Более того, несмотря на то что в обязанность каждого присутственного места входило иметь портрет царствующего государя императора, необходимо также было получить разрешение от вышестоящего начальства на изготовление копии портрета императора, так как именно начальство решало, с какого портрета делать копию. Черновые рапорты, ходатайства, письма по данному вопросу, отправленные Александровским Лицеем, и содержатся в вышеназванном деле.
Здесь и оказался черновик рапорта, поданного директором Александровского Лицея Николаем Николаевичем Гартманом «Его Императорскому Высочеству Главноуправляющему IV Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии и Попечителю Императорского Александровского Лицея» принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому. В рапорте говорится: «По примеру некоторых учебных заведений я полагал бы поставить в одной из лицейских зал портреты бывших директоров Императорского Лицея, чтобы таким образом упрочить в сердцах воспитанников память о тех лицах, которые посвящали свою жизнь и деятельность их научному и нравственному развитию. Если это Вашему Императорскому Высочеству угодно будет одобрить, в таком случае имею честь почтительнейше просить исходатайствовать у Государя императора Всемилостивейшее соизволение на приведение сказанного предложения в исполнение». Под этим рапортом писарским почерком сделана приписка о результате поданного прошения: «По воспоследовавшему на сие Всемилостивейшему соизволению Государя Императора помещены 2 августа 1879 г. в аванс-зале Лицея портреты господ бывших директоров Лицея: Василия Федоровича Малиновского, Егора Антоновича Энгельгардта, Федора Григорьевича Гольтгоера, Дмитрия Богдановича Броневского и Николая Ивановича Миллера.
Портреты писал учитель рисования Лицея Павел Иванович Пороховников, за что уплачено ему 615 рублей»6.
Подтверждение авторства Пороховникова, в частности портрета Е.А.Энгельгардта, находится еще в одном документе, датированном 17 ноября 1909 года и адресованном в канцелярию Государственного Совета. Данное письмо явилось ответом на запрос, сделанный по телефону из Канцелярии Госсовета, кто является автором портрета Е.А.Энгельгардта, находящегося в Лицее. В письме говорилось: «…портрет бывшего директора Лицея Егора Антоновича Энгельгардта, находящийся в Конференц-зале Лицея, писан, как видно из дел, учителем рисования Павлом Ивановичем Пороховниковым в 1879 г.». Письмо подписано правителем дел Лицея К.Правузиным7.
Приведенные документы не оставляют сомнения, что портреты бывших директоров Лицея, в том числе и интересующие нас портреты Василия Федоровича Малиновского и Егора Антоновича Энгельгардта, хранящиеся в настоящее время во Всероссийском музее А.С.Пушкина, были написаны учителем рисования Павлом Ивановичем Пороховниковым.
Благодаря этим же архивным документам стало возможным установить и точную дату написания портретов. Первый документ — рапорт Н.Н.Гартмана принцу П.Е.Ольденбургскому датирован январем 1879 года. Разрешение на помещение портретов директоров в зале Лицея было получено 20 февраля 1879 года. И, как уже упоминалось, 2 августа 1879 года эти портреты уже были установлены в Лицее. Таким образом, создавались портреты в период с марта по июль 1879 года.
Сложность написания портретов лицейских директоров заключалась в том, что к этому времени никого из них, кроме Н.И.Миллера,  уже не было в живых. Писать портреты необходимо было с сохранившихся изображений. По всей вероятности, изображения Н.И.Миллера и Д.Б.Броневского, бывших директорами Александровского Лицея, в учебном заведении имелись. Гораздо труднее было с изображениями директоров Царскосельского Лицея В.Ф.Малиновского, Е.А.Энгельгардта и Ф.Г.Гольтгоера. Этим обстоятельством и было вызвано обращение Н.Н.Гартмана к сыну бывшего директора Лицея Ф.Г.Гольтгоера Михаилу Федоровичу с просьбой «одолжить Лицею, если возможно, для снятия копии, фотографический или другой какой-либо портрет Вашего покойного батюшки»8. Письмо было отправлено 27 февраля 1879 года, через неделю после получения официального разрешения.
Очевидно, с подобной просьбой Гартман обращался и к потомкам других директоров. Как установлено автором этих строк, портрет Е.А.Энгельгардта был написан с акварельного портрета Егора Антоновича, исполненного воспитанником второго курса, художником, преподавателем Александровского Лицея В.П.Лангером. Этот акварельный портрет хранился у сына Энгельгардта Владимира9.
В вышеназванных делах находим подтверждение написания Пороховниковым портрета попечителя Лицея принца Петра Георгиевича Ольденбургского. На отдельном листе бумаги записано: «За портрет Его Императорского Высочества Принца П.Г.Ольденбургского вместе с золоченой рамой заплачено Павлу Ивановичу Пороховникову в 1873 году 650 рублей». И далее на этом же листе: «За портрет Государя Императора тоже с рамою, заплачено ему же Пороховникову в 1874 году 500 рублей»10. Очевидно, речь идет о портрете царствующего императора Александра II. Интересно, что эти два портрета Пороховников писал для учебного заведения, еще не состоя в его штате.
Что известно о живописце, портретисте, лицейском учителе рисования?
Павел Иванович Пороховников происходил из дворян Рязанской губернии. Родился в 1825 году. Образование получил в 1-м кадетском корпусе в Петербурге (впоследствии 1-я Санкт-Петербургская военная гимназия)11. После окончания корпуса в 1847 году остается служить в корпусе ротным командиром. Служба не помешала ему осуществить давнишнюю мечту — посещать классы в Академии художеств.
В короткое время пройдя классы гипсовых голов и фигур, Пороховников записался в ученики к Карлу Брюллову, под руководством которого в 1853 году окончил академический курс со званием свободного художника. Это звание дало ему возможность в этом же году занять в корпусе, где он служил, должность преподавателя рисования.
Большое влияние, как на художника, оказали на Пороховникова преподаватели Дворянского полка академики С.К.Зарянко и Н.Л.Тютрюмов.
С 1853 года не проходило ни одной выставки в Академии художеств, на которой бы Павел Иванович не выставлял свои произведения. Эти периодические выставки, устраивавшиеся в галереях Академии, были хорошо известны всему Петербургу. Газеты заранее извещали своих читателей об открытии очередной выставки, и публика со всех концов города устремлялась на Васильевский остров. Выставки живописных произведений были одними из самых популярных и посещаемых.
Особенно удавались П.И.Пороховникову портреты. На одной из академических выставок он представил исполненный по заданной программе портрет своего товарища офицера Усовского. За этот портрет и другие известные его работы 16 апреля 1859 года П.И.Пороховников был удостоен звания академика исторической и портретной живописи. В личном деле живописца, хранящемся в архиве Александровского Лицея, сохранилась копия академического диплома Пороховникова: «Санкт-Петербургская Императорская Академия художеств за искусства и познания в Живописном, Портретном художестве признает и почитает господина штабс-капитана Павла Пороховникова своим академиком с правами и преимуществами в установлениях Академии предписанными. Дан в Санкт-Петербурге за подписанием Президента и с приложением печати»12.
В ту пору рисованию в учебных заведениях уделялось достаточно большое внимание. Нередко в роли учителя рисования выступали известные художники. Так, например, художник С.К.Зарянко, прославившийся своими многочисленными видами дворцовых интерьеров и портретами, преподавал во многих учебных заведениях Москвы и Петербурга. Поэтому и Павел Иванович, получив звание академика, продолжал заниматься преподавательской деятельностью. К занятиям в 1-й военной гимназии, прибавились часы в Пажеском корпусе. Дает он и частные уроки. С годами растут и воинские звания. В апреле 1865 года Пороховников уже полковник.
В 1874–1875 годах по поручению Главного управления военно-учебных заведений он занимался разработкой учебника по рисованию. Исполнял он также обязанности художественного эксперта.
В 1875 году судьба свела Павла Ивановича с Императорским Александровским Лицеем, куда он был определен в должность учителя рисования с оставлением на службе в военной гимназии. Выбор пал на Пороховникова не случайно. Императорский Лицей с самого начала своего основания был особой школой, в которой вместе с науками широко культивировалось и искусство. Учебное заведение всегда ставило целью воспитание гармонично развитой личности и, естественно, заботилось о достойном преподавателе рисования для своих питомцев. Увлекались рисованием в Лицее многие воспитанники. Один из них стал профессиональным художником и вошел в историю русского искусства. Это Вячеслав Григорьевич Шварц, положивший начало русской реалистической исторической живописи.
П.И.Пороховников был, очевидно, человеком небогатым. Семья была большая, хорошее содержание ее требовало немалых затрат. Думается, это обстоятельство заставило художника в 1876 году принять предложение директора Лицея Н.И.Миллера занять в учебном заведении еще одну должность по вольному найму — смотрителя дома и эконома. Пригласили его на эту работу прежде всего как человека военного, поскольку в ведении смотрителя находилась прислуга, состоящая исключительно из отставных военных нижних чинов, и считалось необходимым, чтобы в должности смотрителем был военный штаб-офицер. О проблемах, которые приходилось решать Пороховникову, как смотрителю здания и эконому, говорят служебные записки, адресованные ему директором Лицея Н.Н.Гартманом и сохранившиеся в личном деле художника. Вот одна из них: «Предложением от 3 января 1880 г. за №8 я просил Вас предоставлять в хозяйственное правление по истечении каждого месяца ведомость о приходе, расходе и тратах материалов и припасов, причем были даны Вам две шнурованные книги.
Независимо от сего, покорнейше прошу доставить мне завтра по прилагаемой форме ведомость об израсходованных в Лицее дровах в минувшем январе месяце и такую же отдельную ведомость доставлять мне впредь каждый месяц не позднее 2 числа следующего месяца»13.
Из личного дела следует, что на ответственном хранении эконома и смотрителя здания находилось все лицейское имущество: здесь и мебель, и лицейские формы и даже такие предметы как мыльницы, тазы. «Воспитанникам Лицея не своевременно выдается обувь, — обращается Гартман к Пороховникову, — поэтому одни из них ходят в порванных сапогах, а другие — в собственных, что не должно быть терпимо. Прошу Вас сделать распоряжение теперь же, чтобы взамен худых отпускать воспитанникам сапоги хорошие (починенные или совсем новые) тотчас же по требованию и чтобы в цейхгаузе были всегда сапоги запасные от 30 до 40 пар, а за точным исполнением того и другого иметь с Вашей стороны неослабное наблюдение»14. Обращает на себя внимание строгий, требовательный тон записок, составленных директором, про которого говорили, что если он распекал кого-либо, то распекал по-губернаторски, но при этом никогда человека не унижал.
Отдохновением от хозяйственной суеты служили занятия живописью. Созданные им портреты принесли Павлу Ивановичу известность. Автор статьи о Пороховникове в «Русском биографическом словаре» под наблюдением А.А.Половцова дает большой список портретируемых, среди которых особенно много военных: это и генерал-лейтенант Ростовцев (его портрет написан для 1-го Санкт-Петербургского кадетского корпуса), генерал-лейтенант Фирсов, генерал Браун; здесь же священник Певцов, профессор Шестаков, доктор Соколов, семейные пары. В этой же статье указаны портрет Н.Н.Гартмана и портрет поясной и в рост принца П.Г.Ольденбургского для Александровского Лицея.
Иногда Павел Иванович брался за картины, преимущественно библейского содержания. Как уже упоминалось, для церкви Александровского Лицея им были созданы «Нагорная проповедь Спасителя» и Плащаница; образ святых Константина и Елены написан для церкви 1-й Санкт-Петербургской военной гимназии; по заказу великого князя Михаила Николаевича он создает образ святого Архистратига Михаила.
В 1880-е годы Павел Иванович отдает дань модной в ту пору народной теме: это этюды «Русский крестьянин» и «Еврей-нищий»; картины «Летнее утро, все на работе» и «Горе крестьянина». Занимался Пороховников и копированием. Он делал копии с пейзажей Айвазовского, Ахенбаха, Доза, с картин Греза, Мерля, Гале, Рулофса и Мордвинова.
В последние годы жизни П.И.Пороховников с особой любовью занимался лепкой из воска и незадолго до смерти выставлял коллекцию своих восковых фигур в залах Общества поощрения художеств. С мая 1881 года он чувствует ухудшение здоровья — страдает летучим ревматизмом. 10 ноября 1881 года следует приказ по военно-учебным заведениям, в котором говорится, что штатный преподаватель приготовительных классов Пажеского Его Императорского Величества корпуса полковник Пороховников производится в генерал-майоры с увольнением от службы и с пенсией. Еще раньше в августе 1881 года Павел Иванович подает прошение в Александровском Лицее об увольнении его со службы. Учителем рисования художник оставался в Лицее вплоть до самой смерти, последовавшей 14 марта 1888 года. На смерть Павла Ивановича Пороховникова, академика живописи, генерал-майора откликнулись многие газеты и журналы, в них отмечались заслуги этого «трудолюбивого, хотя и не особенно даровитого художника». Заслуживает внимания сообщение из некролога, помещенного в «Биржевой газете»: «Вчера 14 марта на вечерней панихиде в скромной квартире покойного собрались его ученики — воспитанники Александровского Лицея во главе со своим директором Н.Н.Гартманом и инспектором бароном Ф.Ф.Врангелем. Панихида была пропета лицеистами»15.
Сохранились ли другие работы художника? По свидетельству Владимира Владимировича Воронова, некоторые произведения Павла Ивановича хранились в семье его потомков. До Великой Отечественной войны семья жила в городе Пушкине под Ленинградом, в деревянном доме по улице Коммунаров. Здесь в столовой висели полотна художника «Девушка со светильником», «Девушки, гадающие по теням» и копии «Пастушок со свирелью» Пьера Лутти и «Головка девушки» Греза. Но война не пощадила дом, в котором жила семья. И вместе с ним уничтожила и эти работы.
Естественно было предположить, что некоторые работы из художественного наследия Пороховникова хранятся в Русском музее. К сожалению, произведений художника в крупнейшем собрании русского искусства не оказалось. Не обнаружены полотна Павла Ивановича и в Академии художеств, хотя по традиции все работы, за которые присуждались звания академиков, оставались в стенах Академии.
Пока же забытый академик живописи Павел Иванович Пороховников возвращается к нам как автор широко известных портретов директоров Императорского Царскосельского Лицея — Василия Федоровича Малиновского и Егора Антоновича Энгельгардта.
__________________________
Примечания.
1 РГАЛИ. Ф.312. Оп.1. Д.7. Л. 1-1об.
2 Русский архив. 1872. № 7-8. С.1471.
3 Там же. С.1599.
4 Рубец А.А. Наставникам, хранившим юность нашу. СПб., 1911. С.28.
5 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп. 1. Д.3905.
6 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп. 1. Д.355. Л.20.
7 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп. 1. Д.355. Л.21.
8 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп.1. Д. 355. Л.24.
9 Павлова С.В. Новое о лицейских материалах // Пушкинский музеум: Сб. Вып. 1. СПб., 1999.
10 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп. 1. Д.355. Л.23.
11 В отличие от многих источников в личном деле П.И.Пороховникова записано, что  он окончил Павловский кадетский корпус.
12 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп. 1. Д.355.
13 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп. 1. Д.355. Л.42.
14 ЦГИА СПб. и обл. Ф.11. Оп.1. Д.355. Л.32.
15 Новости и Биржевая газета. 1888. №74. С.2.