Середина маскарада. Одна из гостевых комнат.
- Милая, кажется, у нас пошла мода на русских, - задорно хихикнула Эстер, ловко поправляя черную бархатную полумаску, некогда бывшей маской Эмили, - вначале ты сошла с ума со своим вечно мрачным Эдуардо.. Правда он так похож на героев Mme Radcliffe.. – графиня де Ласси Пинто томно вздохнула, чуть ли не заставив ревновать подругу и ловко оцепила от себя брошь и приколола на платье Эмили, - такой мрачный и загадочный… - девушка хитро улыбнулась, - но на сегодня у меня свой русский… такой же загадочный… - пальчики ловко бегали по костюму подруги, превращая ее из Эмилии в Эстер, - и красивый. Брюнетка смахнула несуществующую пылинку с  атласного банта подруги и поправила украшение на шее.
- Ты чудо как хороша! Даже этот твой браслет совсем к месту! – улыбнулась графиня, отойдя на несколько шажков и любуясь делом своих рук. Костюмы двух модниц были почти одинаковыми, различаясь лишь небольшими деталями.
- И все таки, что ты задумала? – спросила графиня Шереметева, чьи глаза озорно заблестели.
- Ничего такого, что не понравилось бы твоему ревнивому мужу! – задорно рассмеялась Эстер, - да и он не узнает. Откуда? Тебя сейчас даже баронесса Аделин не узнает! Вот лучше взгляни на меня, - девушка покружилась, - как я тебе?
- Хороша! – восторженно воскликнула графиня, - настолько, что я буду ревновать, если Эдуардо обознается! - рассмеялась женщина.

Немного позднее. Бальная зала.
Ах! Как же хорош был бал! Музыканты были просто кудесниками, не иначе! Музыка плавно лилась, наполняя своей сказочной атмосферой весь зал. И все танцевали, танцевали! И кружились, кружились! Все это пьянило не хуже старейших вин из погребов барона Монтеррей, пьянило так, что впору было потерять голову. И ведь они ее и потеряли! Это же надо выдумать такое! Поменяться теми единственными (почти что) элементами, что отличали их костюмы! Эмилия бросила быстрые взгляд на розы у корсажа. Теперь они были нежнейшего розового цвета. Даже туфельками они и теми поменялись! Женщина была уверена, что встреть Эдуард Эстер, он не заговорив с ней, и не поймет подвоха. Ах! Как же хотелось танцевать! Именно этот танец! Она так любила мазурку, но из за глупых арлекинов пришлось отказать обоим и теперь она точно почтенная матрона, вынужена подпирать колонну! А как ей хочется кружиться вместе с ними! Ножка отбивала такт музыки, когда кто-то коснулся ее руки. «Эдуардо?» - подумала она и для приличия, досчитав до десяти, обернулась. Обернулась как раз в тот момент, когда незнакомец назвал ее «Эстер». Как хорошо, что она была в маске! Иначе бы она напоминала маленького удивленного хамелиончика. Изумление, гнев, веселье, сменяли друг друга, как ненастье и солнце весной. Женщина удивленно вскинула бровь, забыв, что этого никто не увидит.
- Прошу прощения, - по-русски (по-русски!) проговорил он, стянув с лица алую полумаску и явив миру и Эмили то самое, чего она боялась сама. Созерцая это, она уже не могла злиться на Эстер (а в том, что их затея была задумана для этого русского, женщина не сомневалась) и лишь улыбалась незнакомцу, сделав вид, что его не понимает. Мужчина, явно потрясенный своим промахом, поспешно ретировался, не дав женщине воспользоваться моментом и пококетничать.

Несколькими днями позднее. Дом бабушки Аделин. Примерно за час до начала приема.
Новое атласное платье лавандового цвета сидело просто преотлично! Супруг не скупился на ее гардероб в отличие от папеньки, коего занимали больше его псы и которого совершенно не интересовало на какие средства его супруга и дочь пытаются выглядеть соответственно положению, просто платьев должно быть два, а остальное уже излишки. Они и так сидят на его бедной шее.
- Бабуля, ты просто очаровательно, - чмокнула в щечку Эми баронессу Аделин.
- Эмилия! – вспыхнула баронесса и притворно нахмурила брови, грозно прошептав, - сколько можно тебе говорить, чтобы не называла меня бабулей? Это… Это в конце концов неприлично! Мне всего лишь … - она легким движением поправила прическу, - не важно сколько мне лет. Не называй меня бабушкой!
- Как скажешь, бабуля! – хитро улыбнулась женщина и поцеловала баронессу в другую щеку.
- Ах ты! – всплеснула руками женщина и расхохоталась.

Там же. Час-полтора спустя.
- И все же я не понимаю почему ты не сказала тогда…
- Ты бы не согласилась, - отрезала Эстер, коварно улыбнувшись и тут же неожиданно схватила подругу за руку, - вот посмотри туда, - взглядом указала девушка на дверь, - это ведь он был? Ты точно его запомнила?
- Где? – честно пыталась понять, куда ей смотреть, женщина.
- Да не смотри ты так, точно призраков ищешь!
Наконец, графиня Шереметева заметила того самого незнакомца, что был на маскараде в алой с золотом полумаске.
- Он.. – губы испанки дернулись в ухмылке, - видела бы ты тогда его лицо… - зашептала Эмилия, - да не смотри ты так на него! Еще подумают чего! И графу моему расскажут.. Еще не хватало, чтобы до Себастьяна дошло… Он ведь напоет Эдуардо то что было и то, чего не было! Давай о погоде! – хитро улыбнулась испанка, начав весело верещать про облачко и солнышко, остроумно подбирая узнанным гостям на маскараде забавные амплуа.
Две графини сидели в уголке и шептались, тихонько пересмеивались, замолкнув лишь тогда, когда испанка заметила, что тот самый русский оказался точно напротив них.
- Тихо, тихо! – шепнула Эмилия, - бабуля хочет что-то сказать!
- Слышала бы она тебя сейчас, - хихикнула Эстер.
- Съела бы! – кивнула испанка.
- Дорогие гости позвольте вам представить человека, чей голос меня просто околдовал. Граф Шувалов, Леонид Андреевич. На удивление талантливый молодой человек, - почти пропела бабушка, представляя незнакомца, что был в алой полумаске на маскараде. Он учтиво поклонился, однако от Эми не скрылось то, его улыбка посланная Эстер. Уж в этом Эмилия знала толк!
- Готова поспорить, что здесь он не из-за бабули и ее страсти к романсам, - шепнула графиня, хитро улыбнувшись.
- Я буду с Изабеллой. Она только что подъехала, - шепнула Эстер, завидев приближающуюся баронессу де Гонсалез и тут же отошла, скрывшись среди гостей, даже не удостоив подругу ответом. 
- Эмилия, ты уже знакома с Леонидом Андреевичем? – спросила, появившаяся откуда ни возьмись бабуля, - ты просто должна с ним познакомиться! Чудесный молодой человек! А как поет! Тебе, как любительнице всего необычного… и русского… - она хитро улыбнулась (той самой улыбкой, что досталась внучке), - должно понравится!
- Как скажете, баронесса, - Эмилия отплатила бабушке той же плутоватой улыбкой и даже сделала книксен.
- Ну зачем так официально, дорогая? – Аделин вскинула бровь.
- Как скажешь, бабуля! - снова та же самая плутоватая улыбка скользнула по ее губам.
- Уж лучше баронесса! – не удержалась от улыбки Аделин и взяв внучку под руку, повела ее незнакомцу.
- Граф, хочу вам представить мою внучку, - даже не скривившись на слове «внучка», что отметила Эмилия, едва сдержав ухмылку, произнесла Аделин, - графиня Шереметева, Эмилия Александровна.
- Очень рада знакомству граф, - улыбнулась Эмилия, самой невинной улыбкой, на которую была способна и сделала книксен, - баронесса, - она сделала упор на этом слова, лукаво стрельнув взглядом на бабушку,- хвалила ваши таланты. Надеюсь мы вас сегодня услышим? – защебетала графиня, делая вид, что видит его впервые и уверенная в том, что ее не узнали. Да и не могли узнать! Откуда? Она была в маске и ничего не успела сказать.

Эмилия склонила на бок головку и смотрела на знакомого незнакомца, в то время как бабуля радостно представляла ее блестящему молодому человеку. Воображение быстро добавляла его чертам то, что она успела запомнить на балу и вспоминала свой набросок. Сейчас она не могла разглядывать его столь внимательно и нахально, как на маскараде и посему вынуждена была смотреть точно сквозь него, обращаясь исключительно к пуговице или цветам на портьерах. Она охотно подала ручку, ту самую на которой был браслет и уже отнимая ее, вспомнила, что на маскараде она была в нем же. «Дева Мария! Надеюсь, он не заметил его» Бабушка же, расточая комплименты Леониду Андреевичу (что за жуткое имя?! Его же не произнесешь! Верно Эстер называет его «Леонардо») весьма заинтриговала внучку, знающую, что баронесса скорее удавится, нежели похвалит незаслуженно.
- Зависит от желания публики, - чуть сузив глаза и коротко улыбнувшись, ответил он. На что Эмилия улыбнулась и невзначай приложила закрытый веер ко лбу.
- О! Мы уверены, что публика пожелает! – в один голос ответили Аделин и Эмилия, после чего рассмеялись, - что ж, - отсмеявшись, добавила баронесса, озорно улыбнувшись, - вы знакомьтесь, а я пойду, пообщаюсь с другими гостями. Эми была готова поспорить, что еще немного и бабуля начхав на свой возраст, начнет кокетничать с гостем точно девочка.
- Вам как раз желал запечатлеть свое почтение сеньор Рикардо! – с неким ехидством отозвалась Эмилия и снова была готова поспорить, что бабушка издаст мученический стон, - он сказал, что минута вашего драгоценного внимания будет для него выше всякой ценности, - закивала добрая внучка, зная, что для Аделин эта минута растянется в вечность и превратится почти в пытку. Но бабушка лишь театрально закатила глаза и с видом покорности судьбе сказала:
- Значит я подарю ему эту минуту. С радостью! – баронесса стрельнула недобрым взглядом во внучку. Эмилия же с безмятежной улыбкой на лице, выдержала этот взгляд и бабушка, улыбнувшись, удалилась лишь для того, чтобы вскоре ее место заняла Эстер вместе с Изабеллой. Чье лошадиное лицо, по мнению молодой графини, забыть просто невозможно.  При виде красивого русского графа, девушка точно потеряла свой обычный дар речи и лишь молча, сделала книксен.
- Маркиза Ромеро, - отрекомендовала Эмилия, кивнув девушке. И в этот момент по залу полилась нежнейшая музыка, чьи звуки были нанизаны на тонкую нить. Это был один из ее любимейших романсов и она даже не замечала  о чем разговаривают Эстер и Леонид (Изабеллу же вскоре украла у них матушка). Эми даже развернулась вполоборота к исполнителю и чуть прикрыла глаза. Но вдруг райское пение сменило чье-то жуткое гоготание, бывшее по истине ужасным. Это был просто неисполнимый пассаж тромбонов после свиристели!
- Граф, - округлив глаза, обратилась Эми к Леониду, не рискнув назвать его по имени, - спасайте ситуацию, - губы ее дрогнули в ухмылке, - иначе этот соловей распугает всех гостей.
- Да, Леонардо, мы вас просим! – закивала вслед подруге Эстер, взяв графиню Шереметеву за руку и мило улыбнувшись мужчине.

Жуткий голос, наполнял гостиную поистине ужасными звуками. По правде говоря, она и сама то не блистала музыкальными талантами. Но она и не истязала чужой слух! Мурлыкать под гитару или фортепиано песенки в тесном кружке с Керолайн, Эстер и и их отражениями – да, но исполнять арию мартовского кота? Ну уж нет! Да ее за такое в первую очередь убила бы бабушка. Эми с раздражением смотрела на горе певца и замечала, что ни ей одной режет слух это жуткое пение. Кто-то из гостей куксился точно съел лимон, кто-то то и дело оглядывался, бросая гневные взгляды в певца, а кто-то откровенно посмеивался. Бабулю Аделин, графиня не видела, но была уверена, что баронесса ищет кого-нибудь, кто разрешит эту пренеприятнейшую ситуацию.
- Спасибо вам, - с теплотой и благодарностью в голосе сказала испанка, вслед уходившему русскому графу.
Графиня Шереметева же была рада своей догадке, с одной стороны, попросив господина Шувалова спасти ситуацию, она поправляла оплошность самонадеянного певца, а с другой на время лишала их, его общества. Что же ей делать, если он запомнил браслет? «Лучше не думать об этом» - с тревогой подумала она, вслушиваясь в  благодатные звуки, звучащие как гимн победе над невежеством.  На какое-то время она даже забыла где находится, полностью погрузившись в историю песни. Каждый звук жил своей жизнью и в то же время, все вместе они создавали волшебное полотно, накрывающее гостей. Эмилия видела, что не она одна находится под впечатлением. Кто-то слушал как завороженный, кто-то отпускал восторженные реплики, кто-то удивлялся такому дарованию, что было от них скрыто до сего дня, но никто не остался равнодушным. Даже Эстер не спускала взгляда с певца, лишь под конец усмехнувшись так, точно ничего особенного не было, отвела взгляд. Она могла фыркать сколько угодно, но графиня видела взгляд, которым смотрела девушка.  Публика же требовала продолжения и не удивительно, такой голос грех не слушать.
- Невероятный голос, - восторженно выдохнула Эми, шепча Эстер и аплодируя.
- Голос как голос, - фыркнула девушка, чьи глаза просто сияли.
- Вот только мне не ври, - улыбнулась графиня.
- И не думала даже, - пожала плечами девушка, - смотри, он берет гитару Алехандро, - поспешила перевести разговор графиня де Ласси Пинто.
- Не переводи разговор, - шепнула Эми.
- И не думаю! Слушай лучше, - снова фыркнула Эстер. И две графини стали слушать. Едва он коснулся струн, как нежная душа инструмента запела. Песня казалось трогала каждую струну души, заставляя ее петь в унисон. Эстер тоже была в восторге и во все глаза смотрела на инструмент и на пальцы графа порхавшие по грифу. Эмилия же смотрела на Эстер, которая так внимательно слушала песню и явно была в восторге не смотря на все свои предыдущие фыркания.
- Милая, я Вас люблю, - спел он и Эстер побледнев, опустила взгляд. Графиня Шереметева же вскинула бровь и послала графу смеющийся взгляд. «В вашем сердце не звезды, дорогой граф, а звезда. Южная звезда», - довольно подумала она и вновь перевела взгляд на бледную подругу. Неужели для нее это было такой новостью? Вот уж она бы в это не поверила бы никогда. Так забавляться на маскараде и бледнеть сейчас? Поток ее мыслей прервал гвалт аплодисментов и одобрительных возгласов, к которым присоединилась и женщина.
- Милая, здесь немного душно, - негромко произнесла Эстер, - ты простишь меня, если я тебя не на долго покину?
- Тебя проводить? – участливо поинтересовалась графиня не на секунду не поверившая во внезапное недомогание подруги.
- О нет! Не нужно. Займи графа. И вырази наше восхищение и нашу благодарность, - кинула она Эмили куда-то назад. Испанка повернула голову и увидела подходящего у ним Шувалова. Холодные пальчики графини де Ласси Пинто коснулись ее руки и легонько пожав пальцы Эмили, тут же отпустили.
- Постой! – выдохнула она, вновь оборачиваясь к подруге, но та уже грациозно лавировала между гостей.
- Граф! – сделав руками движение, точно хотела хлопнуть в ладоши, воскликнула Эми улыбнувшись, - это великолепно! Мы с Эстер в восторге. У вас такой голос… у нас не слов! – восторженно произнесла графиня, - Скажите, вы нас как-нибудь побалуете песней на русском? Граф Шереметев очень часто рассказывает про русские романсы, он уверяет, что ничего так не трогает душу, - она печально улыбнулась, - увы, сам он не поет и мне не было возможности оценить его слова.  Да и я уверена, что ничего почти не пойму… Но мне так бы хотелось послушать их... Ох! – она точно опомнилась, - простите меня. Я ни в коем случае не хочу вас заставлять. Понимаете, я все еще под впечатлением от вашего исполнения, - Эмилия улыбнулась графу, - и я даже не поблагодарила вас за то, что вы не только спасли наш слух но и усладили его чудесным романсом.

«Удивлен? Кажется да, - вскинув бровь, думала испанка, смотря на Леонида, - И даже взволнован? Надо же! А чем он думал, когда пел такое, смотря прямо на нее. Вдохновения искал? Вот уж сказки!»
- Здесь немного душно, - промолвила Эмилия, играясь веером, быстро развертывая и завертывая его, - Она вышла и скоро вернется, - «А вы что думали? Что она будет ждать вас с искрящимися от счастья глазами?» - думала она, после чего добавила, коротко улыбнувшись, - не беспокойтесь за нее.  После она выразила свое восхищение романсом, а граф лишь кивал в ответ, как показалось женщине, даже несколько рассеянно. Было обидно, но только самую малость. Конечно, какое ему дело до нее? В его мыслях живет лишь одна южная звезда, а в ее – северная. Хоть чем то они были квиты.
- Народные песни трогают душу не меньше. Я с удовольствием спою Вам их, но в другой раз, - безразлично произнес граф и прежде, чем она успела ответить, поспешил покинуть ее общество. «Ох, и натворит же он дел! - с ужасом подумала она, резким движением свернув веер и поспешив за графом, - еще и заблудится… И будет у бабушки личное поющее приведение»
Сказать «поспешив за графом» - было легко, но намного труднее было воплотить в жизнь так, чтобы потом не пошли сплетни. Покинув зал, графиня Шереметева, поспешила по длинному темному коридору, в котором она так любила пугать Керри, когда они были девочками. Спрятаться в нише, маленькой тонкой девочке проще простого, равно как и вылить в темноте на сестру целую миску воды, и юркнуть за тяжелые портьеры. Именно после такого по дому начинали ходить сказки о призраках утопленников, до тех пор, пока личность маленького призрака не была раскрыта.
За поворотом, она увидела одиноко шагающего графа Шувалова и замерев на мгновение на месте, вздохнула от облегчения. Ускорив шаг, женщина почти догнала Леонида, когда застежка браслета зацепилась за что-то и расстегнулась. В скудном свете мрачного коридора, вещица блеснула тревожным малиново-красным блеском и звякнула о камень. Она устало прикрыла рукой глаза, чуть наклонив голову на бок. Все пропало и она это понимала. Может он бы больше и не вспомнил о злосчастном браслете, который она имела неосторожность надеть, но он сам шел ему в руки.
- Рубины нынче в моде, - на мгновение задержал молодой человек браслет в своей руке и у Эмили дрогнуло сердце. Конечно он узнал его,  - Второй раз встречаю такой браслет, - он протянул украшение хозяйке.
- Да вы что? – округлив глаза и взметнув брови вверх, сказала она, изображая изумление, - благодарю, - сказала испанка, принимая браслет из его рук и пытаясь застегнуть его одной рукой, - скажите мне у кого вы видели подобный, и ей не поздоровиться, - улыбнулась графиня, продолжая ломать комедию, что было просто кощунственно при ее дилетантской игре. Наконец она совладала с замочком и браслет, подаренный Эдуардом свободно повис на ее хрупкой руке, в которой тут же оказался раскрытый веер.
- Она знает. Я прав? – нарушив тишину спросил Леонид, а Эмилия быстро закрыла веер и стала его держать между сложенными руками.
- О ваших чувствах? – она вскинула бровь и чуть наклонила голову на бок, - сегодня о них не узнал разве, что слепой и глухой, - на ее губах промелькнула едкая усмешка. Именно так улыбалась в ответственных эпизодах главная героиня их любимого с Керри романа. Вот только она не была героиней романа, а ситуация, в которую она попала была патовой, и как-то из нее нужно было выходить с наименьшими потерями, - или вы обращались к Эвтерпе? вот только у бедной, - ее подруга не была бедной уж точно, но говорить об этом не за чем, - Эстер в руках был веер, а не сиринга и авлос, - сказав это, женщина гордо вскинула подбородок и посмотрела на графа. Лучшая защита - это нападение, так ей всегда говорила бабушка и сейчас Эми надеялась, что бабуля Аделин снова окажется права.

Она была ужасной актрисой и заслужила этот смех, казавшимся ей едким. Но Эмилия сделала свой выбор, когда решила изображать из себя ничего не понимающую подругу и теперь нужно было идти до конца. Испанка стояла напротив него и смотрела на него, чуть склонив голову на бок. По сравнению с его внушительно фигурой, графиня казалась хрупкой фарфоровой куколкой.
- О, не стоит, - улыбнулась женщина графу, как улыбнулась бы с тем же успехом и стенке, - кричать о том, что должно быть сказало шепотом  и сердцем. Эмилия видела, как терзает себя ее подруга, но ничем не могла помочь. Граф оказывал ей знаки внимания, но не более того. Он лишь обнадеживал бедную Эстер, а та ни за что бы не призналась, что ее это задевает.
- Да только не зачем, - он снова заговорил тихо и посмотрел на Эмилию, которая, не мигнув, выдержала этот взгляд.
- Не за чем, - кивнула испанка, отвечая Леониду, который уже отвернулся и принялся мерить коридор шагами, - вы могли бы сделать много больше, но до сих пор не сделали, - в ее голосе, который чуть дрогнул,  послышались холодные нотки, - хоть я и юна, но я не слепая, и я вижу, что вы этого никогда и не сделаете. На ее губах мелькнула горькая усмешка. Следовало бы отчитать его за такое поведение. Как он смеет терзать душу ее подруги? Но пока она не решалась. Одна часть ее души жаждала помочь подруге, а другая говорила, что лезть в чужие отношения дело неблагодарное.
- На каком маскараде? – она вскинула бровь и удивилась, продолжая гнуть свою линию от корой бы уже не отступилась.
- На том самом, - позади раздался грустный и бархатистый голос. Эмилия удивленно вскинула брови и резко обернулась. Эстер медленно шла к ним. В сиянии лунного света и свечей она казалась неземным существом лишь на одну ночь спустившимся на землю.
- под маскою все равны граф, - на ее губах скользила еле уловимая грустная улыбка. Испанка подходила все ближе и ее ровный голос нежным эхом отражался от каменных стен. Впрочем, они и без маски были очень похожи. Разве что кожа Эстер была чуть смуглее кожи Эмили, в чьих жилах текла не только каталонская и кастильская кровь. Графиня де Ласси Пинто держалась с таким достоинством, что ей позавидовала бы и королева. В ней было и спокойствие, и уверенность. Но Эми чувствовала в ней некую обреченность, которой раньше в ее жизнерадостной подруге не было. Ее холодный и спокойный взгляд был устремлен на Леонида, а на губах была легкая, почти благосклонная, улыбка.  Неужели она их слышала? Что она подумает? Все это можно расценить двояко... Неужели она сделала свой выбор, и сердце ее разбито?  Эстер взяла под руку, опешившую Эмилию и тем же тоном произнесла:
- Пройдемте в гостиную, граф. Нас должно быть уже потеряли. Даже если бы графиня Шереметева и хотела что-то вставить до этого, то сейчас у нее просто не было слов. Вот так, именно так вдребезги бьются надежды.

22.11.1833. между 12:11 и 13:20.
Когда она читала в романах сравнение людей со статуями, женщина не могла представить каково оно. Даже ее мать, в минуты самой горькой печали не была похожа на изваяния Микеланджело. Она была спокойна, отрешенна и пыталась себя чем-то занять, лишь бы не терзать душу и не плакать. Эстер была иной. Она стояла у окна и смотрела куда-то вдаль, зябко кутаясь в легкую шаль. Эмилия сидела в кресле и смотрела на ее точеный профиль, не зная, что сказать. Что можно сказать человеку потерявшему мечту? Можно ли найти слова, что его успокоят?
- Знаешь, - тихим, чуть хриплым голосом, наконец, произнесла Эстер, продолжая смотреть в никуда, - я выйду за него.
Эмилия во все глаза смотрела на подругу и ничего не понимала. «За кого?», «Как?», «Неужели что-то изменилось?» и многие другие вопросы крутились в голове молодой женщины, ибо графиня де Ласи Пинто не была похожа на счастливую невесту. Напротив, ее лицо было таким, точно кто-то умер.
- За… кого? – выдавила она из себя и подалась вперед, готовая в любой момент взлететь с кресла точно напуганная птичка с веточки.
- За маркиза де Вега, - безразлично сказала девушка и поежилась точно от холода. Голос ее был ровен и спокоен, но в ушах графини Шереметевой звенело отчаяние. Она слишком хорошо знала подругу, чтобы поверить в ее безразличие. Живая и весела Эстер сейчас напоминала холодную мраморную статую, что с отрешением смотрит на мир пустыми глазами. Именно так смотрели на нее статуи с гравюр, посвященных разрушению Помпей. Сломанные, холодные и осиротевшие.. у них не стало ничего в одно мгновение. От подобной мысли жене русского графа стало не по себе, и она поежилась.
- За Роберто? – почти прошептала Эми очевидную вещь и замолчала.  Графиня де Ласи Пинто, кивнула не поворачиваясь. Не видя ее лица, Эми была уверена: подруга плачет, но не желает, чтобы ее слез видели, что на мгновение разозлило графиню Шереметеву, не понимающую, почему от нее, от лучшей подруги и почти сестры, прячут свои чувства.
- А Леонид? – безжалостно спросила испанка и тут же об этом пожалела, - прости… - тут же добавила она, понимая, какую глупость только что сделала, но этих слов уже не слышали.
- В прошлом, - с горечью в голосе сказала девушка и резко обернулась. Лицо ее было залито слезами, но кажется, сейчас это волновало ее меньше всего, - навсегда. Вынести этого зрелища графиня Шереметева не могла. Она сорвалась с места точно осенний листок, подхваченный ветром.
- Эстер! – только и вымолвила молодая женщина, крепко обнимая ту, что была ей почти сестрой. В это мгновение испанка отдала бы все, лишь бы эти родные глаза не знали слез, а сердце боли, она бы взяла ее слезы себе, лишь бы не страдал родной человек.
- Когда он сделал тебе предложение? – наконец нарушила тишину Эми.
- Я сделаю это сама, - она невесело усмехнулась, - должен же хоть кто-то быть счастливым.

22.11.1833. 13:20.
Эмилия была в панике, Эмилия не знала, что ей делать и единственным, кто мог дать ей совет была бабушка. В голове молодой испанки не укладывалось то, что намеревалась сделать ее подруга. А что из двух зол было страшнее, она не знала. Выйти замуж за нелюбимого было для графини Шереметевой просто кощунственным, но еще большим святотатством она считала намерение Эстер сказать Роберто, что она согласна стать его женой, если он ее и вправду так любит. Юный маркиз уже не первый год ходил тенью за красавицей Эстер и все со дня на день ожидали предложения, но он так и не решался, видимо считая , что будет отвергнут. Он и был бы отвергнут не появись в жизни ее подруги Леонид… Эмилия зло стиснула кулаки, да так сильно, что почувствовала ноготки через тонкую ткань перчаток. Не видя ничего и никого вокруг себя, она летела вперед боясь не успеть предотвратить чужую ошибку. Но судьба решила сыграть в шахматы, едва у испанки начал выходить шлем. Навстречу ей, поднимающейся по ступенькам крыльца, шел сам граф  Шувалов. Испанка грозно сдвинула брови и еще прибавила шагом. Налетев на него точно ураган, женщина отвесила Леониду звонкую пощечину.
- Вы хоть понимаете, что вы сделали?! - почти прошипела испанка, зло смотря на него снизу вверх.

О! Какое удивление на лице! Какой взгляд! Удивлен? Раздражен? Поделом!
- Успокойтесь! – рявкнул Шувалов, грозно сведя брови, отчего испанка даже опешила. Какое право он имел повышать на нее голос? Вцепиться бы ему в лицо коготками, да так чтобы надолго запомнил, как кричать на женщину! Но нет же,  разум упрямо твердил ей о том, что злость лишь порождает злость. Он был прав, но как смолчать, когда кровь бурлит и вопиет о мести? Нет, она всё же должна держать в руках. Она – дочь своей матери и жена достойнейшего человека.
- Извольте не повышать на меня голос, - холодно раздались ее слова в прохладном вечернем воздухе. – я не ваш подчиненный и, слава Богу, не ваша жена. Испанка скрестила руки на груди и вновь поглядела на Леонида снизу вверх. В этом взгляде не было вызова, но была холодность и злость, а руки так и чесались влепить еще одну пощёчину.  Слова русского были грубы, но она стерпела и это, молча и с ненавистью пополняя личный счет графа. Когда-нибудь он об этом пожалеет, если судьба решит вновь свести их, но не сегодня. Сегодня она снесет и грубость, и сухие, раздраженные слова, но выскажет ему все, что думает по его поступок с Эстер. Если он знал, что у них нет будущего, то зачем обнадеживал юную девушку?
- Проблема в том, что вы всё делаете не во время и лишь в угоду себе. Это меня не устраивает, - упрямо вскинув подбородок, вверх сказала графиня, - Я вас оставлю в покое вместе с вашей совестью, - так же холодно, как и до этого сказала женщина в спину спускающемуся с крыльца графу Шувалову, что всё больше и больше показывал то ли свое неуважение к ней, то ли невоспитанность, - если она у вас есть, - добавила испанка с долей яда, - но вначале скажу то, что считаю нужным, - она сделала паузу, - Вы – обнадежили юную девушку, дав ей повод думать, что у вас есть будущее вместе. Скажете, что она знала, что всё когда-нибудь закончится? – голос предательски дрогнул, - Откуда ей знать в семнадцать лет об этом? Вы хоть понимаете, что вы ей всю жизнь испортили? – ей было восемнадцать и благодаря любимому батюшке, графиня знала, что есть мужчины и мужчины. К счастью, в ее жизни был Эдуард без которого ее жизнь теряла всякий смысл. Голос вновь некстати дрожал. Нужно быстрее заканчивать разговор, иначе она разревется прямо перед этим подлецом, а он не должен видеть ее слез. Не должен! -  Она теперь выйдет замуж за того, кого… - голос сорвался, - уже решила..., - ком подкатил к горлу не давая сказать то, что осталось невысказанным. Испанка резко повернулась спиной к графу и подняла  голову вверх, глотая некстати появившиеся слезы.
- Идите, - сглотнув ком, сказала Эми чуть дрожжащим, голосом, - видеть вас не могу.