"А все-таки, студенчество - совершенно отдельный мир", - думал Даниил, рассеянно слушая шутливую перепалку сокурсников и посмеиваясь невпопад. Свои законы, свои порядки; тихоня Виллен не всегда оказывался кстати, однако же знал заранее, что будет скучать по этому маленькому государству.
Сессия была в самом разгаре, так что студенчество еще не вошло в разгул, но отметить экзамен было делом святым, уважаемым в обществе и поправший сей обычай мог не только лишиться доверия сокурсников, но и потерять благосклонность фортуны на следующем экзамене. Даниил суеверием не отличался (как, глазом не моргнув, сказало бы о себе и все студенчество, тем не менее, исполняющее сложные ритуалы на каждый случай), однако же со временем втянулся и стал получать удовольствие от этих праздников жизни, юности и беззаботности. Сокурсники, младше Виллена на те два года, что он провел на войне, относились с неким благоговеним к его опыту (что не мешало, тем не менее, подтрунивать над остальным), и уважительно звали его Нилсанычем, что составляло приятный контраст с довоенным прозвищем "Зондик".
Очередной экзамен, на сей раз - оперативная хирургия и хирургическая анатомия, по одному из любимых Вилленом предметов, закончился благополучно по большей части, и студенческая братия гуляла - кто празднуя триумф, кто заливая горе, кто - просто за компанию.
- Господа, - откашлялся один из участников, более известный как Муха, или же - его благородие Мухонский, ежели хотелось позубоскалить. - А не пойти ли, в самом деле, к мамзелькам?
Предолжение было встречено бурной полемикой: кто-то недогулял, кто-то сетовал на безденежье, кто-то проклинал весь женский род, очевидно, ранен одной из его представительниц, кто-то принял идею благосклонно. Виллен, улыбаясь себе под нос, решил, что можно успеть допить бокал, пока господа спорят, а там сослаться на возраст и безденежье.
Стратегические планы прервал грохот, перекрывший гул трактира, и компания, отвлекаясь от обсуждения дам, разом повернулась на звук в предчувстви потехи. Даниил вздохнул, уловив в эфире слово "козел": явно пахло мордобитием. Запах этот витал под сводами заведения, вселяя надежду на зрелище в сердца студиозусов, тревогу за материальное - в трактирщика, и, видимо, пробуждая жажду крови в подгулявших офицерах, уровень алкоголя в крови которых уже давно вызывал опасения.
"Как же легко падает налет цивилизации с человека", - меланхолично подумал Виллен, наблюдая развитие событий. - "Глупейшая манера решать кулаками любой вопрос."
- Стреляться будут, - ляпнул Муха в наступившей тишине.
- Неа, морду набьют-с, да и все, - лениво ответил второй сокурсник, Ланцетик.- Тут и мы пригодимся.
- Может, и разойдутся, - пробасил Мамочка, под шумок доедая закуску.
Тут же заключались пари.
- Эй, Нилсаныч, ставишь?
Виллен хотел было отмахнуться, потом, непонятно почему, тоже достал из кармана ассигнацию:
- Разойдутся.
Судя по услышанной перепалке, один из участников был трезв, да еще и проявлял удивительную для офицера рассудительность.
- Ушел, - комментировал Мамочка, победно поглядывая на сокурсников.
- Погоди ты,  - шикнул на него Муха. - Ничего еще не ясно.
И действительно - ничего не закончилось; вся честная компания, к радости трактирщика и разочарованию всех остальных, вывалила на улицу; слышались ругательства.
Виллен раздосадованно цыкнул, подхватил сюртук и отправился следом.
- Да, надо проследить, - одобрительно гукнул Мамочка. - А то как узнаем, кто прав?
Вечерний воздух оказался по-зимнему морозным и сразу схватил за уши; Даниил поежился, плотнее запахивая сюртук. В желтом свете фонаря разыгрывалась целя баталия: те, кто ставил на мордобитие, возликовали, Виллен же досадливо поморщился. Не то, чтобы он был противником всяческого насилия, за годы общения с военными он понял, что некоторые вопросы сложно решить иначе, а некоторые господа просто не приспособлены искать иных путей решения, но один против - позвольте, раз, два..пятерых?
- Господа! - гаркнул Виллен, пока не успел передумать, и решительным шагом двинулся в эпицентр сражения. Кто-то из сокурсников, за полтора года знакомства не слышавших от Нилсаныча таких децибел, присвистнул.
- Счас и ему наваляют, - послышался радостный шепот Ланцетика. Ведь это уже будет повод! Прецедент, так сказать.
- Господа, - продолжал уже тише Виллен, встревоженно блестя очками. - Ведь это безобразие, прекратите, прошу вас.

Отредактировано Даниил Виллен (2014-10-21 08:31:38)

- Господа! - наставивал Даниил, взмахивая руками, отчего напоминал в своем темном сюртуке большую птицу. Он был, конечно, готов к непониманию аудитории, но не настолько же. Самым большим успехом оказался мутный взгляд одного из компании гуляк:
- Отт..лезь, штафирка, - рявкнул упомянутый господин, замахиваясь. К сожалению, в этой схватке гравитация победила, и он, уцепившись за лацкан Виллена и доверчиво заглядывая тому в лицо, осел в сугроб.
Даниил тихо выругался, сокурсники делали новые ставки: преуспеет ли Нилсаныч в своем нелегком деле, и наваляют ли ему за компанию, или нет. Из трактира появлялись новые зрители.
Возможно, обладая достаточным хладнокровием и опытом рукопашной, Виллен мог бы оценить соотношение сил, однако же, ни тем, ни другим он не обладал, зато в избытке имел упрямства и болезненного чувства справедливости. Посему, усадив жертву возлияний, а - судя по стремительно лиловеющей под глазом гематоме - возможно, что и черепно-мозговых травм, он вернулся к попыткам увещевания.
"Ведь вы офицеры," - хотел выдать Даниил очередной миротворческий лозунг, однако произошло неизбежное, а именно - столкновение его, вилленова, участливого носа и крепкого кулака, по иронии судьбы - того господина, которого Даниил и пытался избавить от насилия.
Снег, попятнанный алым, тусклый фонарь и чернильное небо изрядно встряхнуло, и звезд, кажется, добавилось. Особенно болезненным оказался хруст - за двадцать с хвостом лет Даниил безошибочно узнавал звук ломающихся окуляров.
"Девятые," - горестно подумал он, зажимая ладонью нос и сердито глядя поверх нее. Горячая кровь потекла сквозь пальцы и закапала на жилет.
Разом наступила тишина.
- Говорил, наваляют, - отчетливо прозвучал голос Ланцетика. И тут же, неуверенно: - Это что получается, наших бьют?
Виллен закатил глаза, предвосхищая еще одну миротворческую пантомиму, теперь уже с ограниченными возможностями, но его опередил Мамочка, рассудительно пробасив:
- Тиха ты, бесноватый. Это ж наш и зарядил.
Пока студенты разбирались в расстановке политических сил, Виллен ощупывал нос.
- Ты... Вы... как? - в поле зрения появился платок и встревоженное усатое лицо.
- Пдекдасно, пдосто пдекдасно, - съязвил Даниил, отчасти - в ответ на вопрос, отчасти - по итогам осмотра. Разумеется, нос был сломан, а об очках и речи не было: они пали геройской смертью и почили где-то в снегу. Однако... внутренний голос, зудевший свое "так же нельзя", наконец успокоился и довольно выдал: "Вот, смотри, какой человек хороший. Переживает."
Стараясь не предаваться мечтам о том, как он когда-нибудь отыщет средоточие совести в организме и ампутирует ее себе ко всем чертям, Виллен принял платок, не забыв - проклятущая интеллигенция!- сказать гнусавое "Збазибо".
- Ну что ж Вы влезли то, а?! - меж тем, кипятился усатый господин, и Даниил, на самом деле, почувствовал себя неловко. "Действительно, полез тут, герой, тоже мне..."
- Минуду, - поднял он палец, затем сосредоточился и решительно потянул себя за нос, охнув, когда кость со щелчком встала на место. Дышать стало немного легче, теперь пригодился и платок: такая кровавая физиономия приличествовала разве что упырю, никак не здравомыслящему молодому человеку, коим полагал себя наш лирический герой. Как видим, порой - совершенно безосновательно.
- Холод приложи, - лениво подсказал кто-то из студиозусов, сообразивших, что возможности подраться им не представится.
- Сам здаю, - буркнул Виллен, собрал снежок, завернув в трофейный платок, приложил к переносью. И, наконец, близоруко глянул поверх импровизированного компресса на владельца платка:
- Извидите, - виновато улыбнулся. - Я хотел предотвратить.. вод это.
Окружающая обстановка наглядно иллюстрировала "вод это": полубессознательные тела, снег в алых пятнах, и двое случайно устоявших на ногах, видом ничуть не лучше. Также была очевидна тщетность предпринятой попытки. Фокусировка оставляла желать лучшего, и Даниил спохватился:
- Окуляры! Прошу прощения, вы не видите, куда вы их...эээ...куда они упали?

Отредактировано Даниил Виллен (2014-10-22 13:30:50)

"Когда-нибудь это неизбежно должно было произойти", - философски думал Даниил, поправляя на носу импровизированный компресс. Все-таки, для драк и иных конфликтов зима - наилучшее время: всегда доступен холод для компресса, горячую голову охладит купание в сугробе, к тому же, кровь на снегу чудно смотрится и стимулирует художников и поэтов на творческие подвиги.
Усатое лицо "спасенного" и все его существо выражало такое безграничное раскаяние, что, глядя на него, Виллен понял значение слов "Готов сквозь землю провалиться". Без сомнения, будь у корнета такой шанс - он непременно бы воспользовался им.
- Ох и здоровы же вы драться, - восхищенно протянул Виллен, обозревая ледовое побоище. - Но я-то де знал, я вас спасадь полез, дурак.
Голос еще сохранял гнусавость, однако стал понятнее, да и кровь унималась, оставив легкое першение в горле да нарядно-алые пятна на сером жилете.
- Послушайде, не корите себя так, - стало даже неудобно: человек не виноват, а так убивается. - Я же сам влез, сам и виновад, стало быть.
Наконец явились окуляры, и последняя надежда на их пригодность погибла: одно стекло треснуло, второго вовсе нет, и дужка на переносье - видимо, принявшая на себя весь удар - выгнулась горбом.
- Хуже выглядели только те, что я с бумагами бросил в камин, - усмехнулся Виллен, пряча в карман останки. Разумеется, пользоваться ими было нельзя, но у Даниила была  привычка коллекционировать разбитые экземпляры.
- Оо, нед-нед, не стоид, - протестующе замахал он свободной рукой и попытался встать: немного мутило. - И доставлядь меня де нужно, я пешочком пдекдасно дойду.
"Ходьба - лучшее средство от геморроя, - кстати всплыло наставление профессора. - Кстати, и самое дешевое."
При помощи корнета Виллен, наконец, встал; земля чуть качнулась, намереваясь снова выкинуть предательский финт.
- Прошу пдощения, - спохватился Даниил, протягивая руку для рукопожатия. - Я де представился. Виллен. Эээ... Даниил. Приядели, ну, мождо и так сказадь, в некотором роде. Это мои сокурсниги.
У "сокурснигов", тем временем, происходило перераспределение капитала: по итогам пари передавался выигрыш, и проигравшие становились скорбны лицом. Снова возникло предложение пойти к мамзелькам, подкрепляемое опасениями, что явится полиция и достанется всем.
Вот о полиции Виллен как-то и не подумал. В самом деле, могли выйти проблемы: пьяная компания, хоть и была очевидно неправа, могла содержать чьего-нибудь знакомца или, боже упаси, родственника. В любом случае, такие разбирательства бесспорно повредили бы мундиру корнета.
- Думаю, нам стоид покинудь..ээ...поле бидвы, - решился Даниил. - Давайде вот что: если уж вам хочется свершидь благодеяние, прогуляйдесь со мной, если де торопидесь. Я не таг далеко живу, на Конногвардейской, но немдого кружится голова.
Черт его знает, с таким ударом правой  - могло быть и сотрясение, ничего страшного, конечно, со свойственной врачам беспечностью подумал Виллен, но если вдруг потеряет сознание - выйдет конфуз. А так - двойная польза.