Некогда Варвара Андреевна Ефимовская была фрейлиной самой Екатерины и уж знала толк в увеселениях. Она отчаянно скучала по всевозможным увеселениям и своей блестящей молодости. Супруг, некогда статный красавец, уже давно был сгорбленным стариком, не выходящим из комнаты для которого все счастье составляло любование прекрасным вишневым садом, разбитым позади их дома. Бывало он, разбитый подагрой и множеством других хворей, присаживался возле окошечка и долго-долго наблюдал как весной падают наземь нежные розовые лепестки, а по осени — опадают желтые листья. Бывало порой он чему-то посмеивался и лицо при этом было таким хитрым и одновременно мечтательным, что не хотелось не смеяться над стариком, ни прерывать. Варенька Ефимовская уже давно стала почтенной дамой и хоть и была моложе мужа едва ли на десяток лет, по-прежнему сохраняла  бодрость духа и такую жажду жизни, что впору было молодым ей завидовать. Конечно, и ей не было чуждыми спокойные тихие вечера, вот как накануне, когда она присев рядом с супругом, нежно обняла его за плечи и положила голову на плечо.
- Что, Варенька, - возник из своих мыслей Илья Михайлович, - нынче будет веселье? - Он улыбнулся своей стариковской улыбкой и глаза его в вязи глубоких и лучистых морщинок засветились, - Как в молодости?
Варвара Андреевна, уже давно не бывшая тоненькой и легконогой Варенькой и даже уже не была изящной Варварой Андреевной, украшавшей своим Pas de Châle любую гостиную, озорно улыбнулась и кивнула:
- Как в молодости, Илюша, как в молодости.
***
В последнюю неделю, если не две, если что и было у нее на устах, так это грядущий бал, которая давала давняя подруга покойной Агнии Львовны. И все бы ничего, если бы это был обычный бал, коих у нее когда-нибудь будет сотни. Нет, он был первым и с ним было связано столько надежд и чаяний, что становилось страшно. А вдруг не сбудется? От этих мыслей Ирочка даже спала плохо и Танечке мешала.
- Ах, Танечка, - говорила она мечтательно, глядя накануне в окно, - вот ежели бы Константин Васильевич был нынче здесь, как думаешь он пригласил бы меня на танец?
Танечка, бывшая уже очень сонной, что-то невнятно проворчала.
- Ну конечно же пригласил бы! На вальс! Ирочка обняла себя руками и закружилась, отбивая ножкой такт, по комнате. Она кружилась, кружилась и кружилась зажмурив глаза и представляя, что вокруг нее сияющий огнями зал и все смотрят только на нее, одобрительно кивая. А ведет ее в танце самый прекрасный мужчина. Но едва девушке стоило открыть глаза, как голова у нее закружилась и Ира с хохотом упала на постель прямо на задремавшую Танюшу, попытавшуюся спросонья столкнуть с себя сестру, неодобрительно ворча «Ира! Давай спать!» Но не тут то было! Ириша раскинула руки в стороны, словно желая обнять сестру и мечтательно произнесла:
- Ах, Танечка, скорее бы бал! И пусть там не будет графа, но ведь кто-нибудь пригласит на танец! Обязательно пригласит! «И ни кто-нибудь, а самый прекрасный, после графа конечно, мужчина!» - подумала девушка и в этот то момент Татьяне наконец удалось столкнуть с себя на пол хохочущую и ворчащую сестру и наконец уснуть.
***
С самого утра Ирочка находилась в нетерпении. Да что там с утра! Уже давно она не находила себе места. Но совсем одно дело, когда до события далеко, а другое — когда оно вот совсем так близко, что протяни руку и дотянешься. И тогда-то вместе с мечтами и надеждами начинают нападать сомнения и страхи. Неунывающая от природы, Ирочка была сама не своя. То она веселилась и танцевала, то ходила мрачнее тучи. Но чем ближе был вечер, то спокойнее и мечтательнее она становилась. Вот как будто до чуда остается несколько маленьких шажочков и ты идешь предвкушая нечто, что обязательно должно порадовать. Еще ранее, пытаясь заглушить волнение деятельностью, Строганова при помощи тетушки, горничных и Танечки была надушена, напудрена и облачена в прекрасное цвета перванш с белым платье. А уж как ей убрали волосы! Ирочка не могла на себя наглядеться и немного даже боялась шевелиться, думая что непременно может что-то испортить. «Дивно хороша», - сказала она сама себе в зеркало. Хоть Ирина никогда и не  считала себя красавицей, но то, что отражалось в зеркале было определенно не ею. Даже белесые брови и глаза до того болотистые, что их даже не хотелось сравнивать с цветом влюбленной жабы, нынче были выразительны и сияли. Собравшись быстрее всех, девушка принялась хлопотать над нарядом тётушки и каждое мгновение подгоняла время вперед «Скорее! Скорее!» - говорила она. Из дома они выехали, когда нарождающаяся Луна уже выплыла из туманного одеяла.
***
Дом Ефимовских блистал и блистал так, что казалось на дворе и не ночь вовсе, а светлый день. Подъезд к особняку был иллюминирован так, как Ирочка еще никогда не видела. Даже деревья в своих желтых одеждах казались горевшими свечами. Именины Варвары Андреевны всегда приходились очень удачно. Догорала золотая осень.
- Боже мой! Тётушка! – ахала Ирочка, идя под руку с папенькой и не зная куда смотреть, - как же красиво! А как будет внутри! Зазевавшись, девушка едва не пропустила низенькую ступеньку, предварявшую плавный подъем и если бы не папенька, то точно бы растянулась посреди лестницы.
Оставив при входе трость и осенние одежды она прошли в зал, где были объявлены зычным голосом. Ирочка затаила дыхание. Вот! Вот оно! На нее все будут сейчас смотреть! Девушка раскрасневшаяся от дороги волнения, нерешительно, но с любопытством окинула зал. На нее действительно смотрели. Некоторые и лишь в первые секунды после объявления, после чего вернулись к своим кружкам и незавершенным беседам. Строгановы, подошли к имениннице, тепло поздравили ее и отошли в сторону, давая место всё пребывающим гостям.
- Первый- менуэт, - сказала Аделаида Прокофьевна, которую на него уже ангажировал  старый генерал, воспитанник (в служебном смысле) их отца, который конечно не качал маленькую Аду на коленях, но знал ее еще до дебюта в свете.
- Да тётушка, - как-то тихо сказала Ирина, поникнув плечами. Ее агенд оставался пустым, да и за то время, которого прошло не менее четверти часа, к ним никто не подошел, кроме разве что Доси Биренская с маменькой. Евдокия Федоровна была девица одних лет с Ириной и тоже нынче дебютировала в свете. Нельзя сказать, чтобы они с маменькой или братом были частыми гостями у Строгановых, но, тем не менее Дося называла Иру подружкой, а та не слишком ее разубеждала в этом, хотя с ужом она и то была больше подружкой.
- А что же вы, душечка, стоите? – осведомилась Мария Родионовна Биренская, когда генерал увел танцевать тётушку Аделаиду. Будь Ирочка поопытнее, то она сказала бы, что старшая Биренская провожала старшую Строганову завистливым взглядом, но пока Ирина была слишком наивна, чтобы замечать подобное, - уж вальс то у вас точно занят! – заливалась соловьем мамаша, - мою Досю вот пригласил сам князь Урусов! Воскликнула она, совершенно «забыв» упомянуть, как она несколько раз напоминала его маменьке за чаем, что ее Сергей Дмитриевич на Масленице обещал, что непременно пригласит очаровательную Евдокию Федоровну на вальс, едва та выйдет в свет.
- А что сказала на это Дарья Петровна? – спросил граф Строганов, хитро улыбнувшись и явно намекая, что «сам князь Урусов» - это все таки скорее Дмитрий Константинович.
- Ах, Иван Прокофьевич! – рассмеялась Мария Родионовна легко и шутливо щелкнув веером его по руке, - Какой вы шутник! А что вы не танцуете? Как бы невзначай спросила она, алчно стреляя глазками. Ирочка ничего не заметила, потому что в это время Дося делилась с нею своими мечтами:
- Ах, Ирочка, - выговаривая по-французски в нос  зашептала Дося, - вот бы был здесь Константин Васильевич! Он бы непременно ангажировал меня на мазурку! Маман говорила… Что говорила маменька Ирочка уже не слышала и не хотела слышать.
- Мария Родионовна, Ирина Ивановна, - обратился к ним отец, - посмотрите кто здесь! – Иван Прокофьевич кивнул куда-то в сторону.
- Мадам, - обратился он к Биренской, -  вы знакомы с Евгением Максимовичем? – осведомился граф, - Это прекрасный человек и… Биренские пролопотали что-то про князя Урусова, про уверенность в кадрили и еще про какого-то графа, после чего к великому облегчению Строгановых   растворились среди гостей.
- Папенька, а где Евгений Максимович? – удивленно спросила Ирина, так и не нашедшая доктора.
- Не знаю, - пожал плечами граф, задорно подмигнув дочери, - но обязательно должен быть где-то здесь! 

Отредактировано Ирина Строганова (2016-02-27 23:08:53)

- Вы все слышали! – с укоризной попеняла, оборачиваясь, Ирочка, - Здравствуйте, Евгений Максимович. Вы сегодня льстите мне до неприличия много. Я услышала от вас уже целых два добрых слова, - глаза графини задорно блестели, - Или я пропустила, уготованную мне шпильку?  Не то, чтобы девушке не хотелось или было неприятно услышать комплимент от доктора, но их отношения носили такой странный характер, что Ирина не всегда могла понять говорят ей искренне или смеются над ней. Во избежание неприятностей девушка ставила на худший вариант, тем более что она никогда не заблуждалась насчет своей внешности.
Папенька тоже бывший рад увидеть друга, жарко с ним поздоровался и высказал, вертевшийся на язычке у Ирины вопрос.
- Доктор, вы невозможны!- Строганова рассмеялась, прикрыв ладошкой губы. Смех был абсолютно искренним и заразительным. Она еще не научилась хихикать напоказ в кокетливо полураскрытый веер. И уж тем более не умела при этом стрелять глазками.
- Но если вы лечили ее от тяги к сплетням или хвастовства, - понизив голос, сообщила Ирочка, едва отсмеялась, - то потерпели в этом полное фиаско, - личико девушки стало скорбным-прискорбным,- Можно ли после этого доверять вам собственное здоровье?
Впрочем, папенька тоже от души смеялся и видимо картина представилась ему столь живописной, что ему даже понадобился платок, дабы отереть выступившие слезы!
- Скажите, дорогая моя Ирина Ивановна, а найдется ли в вашем сегодняшнем списке местечко и для меня? Не сомневаюсь, что в вашем агенде и букву вставить некуда, но может, по праву старинной дружбы вы сделаете для меня снисхождение? Иван Прокофьевич, вы позволите пригласить вашу очаровательную дочь на тур вальса?   - поинтересовался доктор не иначе как из жалости и, желая побольнее уколоть. На мгновение в глазах девушки полыхнул недобрый огонек, но тут же померк, сменившись привычным выражением. Вот уж! Не доставит она ему удовольствия вдоволь посмеяться над ее бессилием! Она даже не стала смотреть на предателя-папеньку так легко отдавшему старшую дочь на растерзание этому невозможному человеку. «Не дождутся!» - подумала маленькая графиня и уже была готова отказать, сославшись на заполненный агенд, но вдруг поняла, как это будет глупо выглядеть. Отказать сейчас, а потом стоять кариатидой возле стенки. Пропустив менуэт и за все это время не получив ни одного приглашения графиня разуверилась в своей привлекательности и вообще не была уверена, что этот вечер станет лучшим в ее жизни. Какой же она все таки была дурой воображая как покорит гостиную и как она будет у всех на устах. Глупая. О ней конечно скажут, но вероятно лишь чтобы пожалеть ее бедные ножки, которые вероятно устали стоять на месте. И как бедной девочке жить с таким лицом? «Не царевна, не лягушка, а неведома зверушка», - горько думала она. Ах, как же ей хотелось танцевать! Она едва стояла спокойно, слыша звуки музыки. Все то время, что она размышляла над этим, она пыталась придать себе вид, будто вспоминает танцы и кавалеров, едва решилась, как произнесла:
- Вам повезло, Евгений Максимович, - Иван Прокофьевич в этот момент отвернулся, сделав вид, что ищет сестру. Он не хотел, чтобы дочь видела его усмешку, - как раз вальс у меня свободен и раз папенька не против, то я окажу вам такую честь. Сказано это было до смешного надменно, но девушка в этот момент сама не знала ликовать ей или злиться на Верховского за его жалость к ней. Ирочка вложила свою руку в его, как раз когда стих последний аккорд менуэта. «И не думайте, что я скажу вам спасибо!» - думала уязвленная девушка.
Ее вели в танце легко и уверенно, доставляя тем самым от вальса несказанное удовольствие, которое читалось на лице Ирочки даже помимо ее воли. Чего нельзя было сказать о ее подруженьке.
- Вы только посмотрите, - кивнула она в сторону Урусова и Биренской, когда все уже заскользили в танце, - князь столь рад оказанной ему чести, что спутал все фигуры!
***
В это время на другом конце зала происходил не менее важный разговор. Связанный словом, князь Урусов не мог увильнуть от неосмотрительно данного обещания. Откуда же ему было знать, что его учтивость обернется подобным? Да он был готов съесть свой ботинок, лишь бы не танцевать с Биренской! Сергей то и на вечер то опоздал, надеясь, что не увидев его сразу, они найдут ему замену, но не тут то было! Мария Родионовна, вцепилась в него как бульдог. Впрочем, она на него весьма походила. Это может его маменьку боялись года или Варвару Андреевну, но, по его мнению, госпожа Биренская не нравилась даже им, отчего они ей жестоко мстили. Сергею Дмитриевичу оставалось лишь танцевать столь вдохновенно, чтобы ни у Доси, ни у ее мамаши даже в мыслях больше не было иметь на него какие-либо виды. Особенно те самые, которые без стеснения читались у них на лицах. К своим двадцати с хвостиком годам, он уже успел постичь сколь коварны могут быть юные, а в особенности не очень юные, дебютантки  и их мамаши. 
- Прошу вас, Евдокия Федоровна, - он поклонился и протянул ей руку. Девушка столь поспешно подбежала и ухватилась за нее, что бедный  Урусов испугался, что вести нынче в танце будет не он.
О! Он сделает для нее этот танец незабываемым, оттоптав в первом же круге ее ножки дважды и еще трижды во втором. Он будет жарко извиняться и чтобы как-то загладить свою вину, предложить ей провести подле нее весь вечер, продолжив тот увлекательный разговор, что они начали. А говорили они не много, не мало о «Метафизике» Аристотеля. Сережа вдохновенно цитировал и наступал на ноги, извинялся и снова цитировал. Дося очень заинтересованно молчала. Почему она отказалась провести подле него весь вечер, осталось большой загадкой.
- Сергей Дмитриевич! Это слишком большой подарок! Я не смею его принять.
- Что вы, Евдокия Дмитриевна! Это будет большим счастьем для меня, - жарко заявил он, спутав «случайно» фигуры, - прошу прощения… Вы, Аристотель… Я теряюсь. А мы ведь с вами не успели обсудили даже первую книгу! А их четырнадцать. Сколько приятных минут!
- Нет, нет! Я не могу, - поспешно открещивалась бледная Дося, видимо очень живо представившая объем уготованного ей счастья, - маменька будет очень недовольна! Сергей был невероятно доволен собой. Он уже представил как ужасно будут судить о нем в гостиных.  Нельзя было сказать, чтобы он когда-нибудь любил философские трактаты. По правде говоря, он и из «Метафизки» то едва прочитал первую книгу, но пока этого хватало, чтобы отпугивать назойливых барышень.

Отредактировано Ирина Строганова (2016-02-27 23:10:37)

Мадемуазель Лессаж, гувернантка девочек Строгановых утверждала, что Ирочка чувствует себя на паркете столь свободно и естественно, словно родилась для танцев. Сама графинечка этому ни капельки не верила, будучи уверенной в лести и жалости мадемуазель к ней. Вот Танечка – это совершенно другое дело! Но не смотря на все это Ирина очень любила танцевать вне зависимости от того как при этом выглядела. Ей нравилось кружиться, делать па, считать такты музыки, хотя последнее было излишне. Делая шаг вперед, девушка уже принимала музыку и жила ей рождаясь и умирая вместе с нею. Не важно пела она или танцевала – она всегда жила этим и прочувствовала каждое свое сделанное движение и сказанное слово. Ее хвалили и она с благосклонностью это принимала не считая, что у нее есть какие-то таланты. Да и что с того, что у нее якобы хорошо получается? Так ведь это не в таланте дело, а в том, что она занята любимым делом. От того и дело спорится и глаза горят. «Как жалко, что Константина Васильевича здесь нет!» - опять тоскливо думала она, кружась в вальсе и едва не упустив нить разговора, начавшегося с ее же подачи.
- Вы всего лишь не пытаетесь наступить мне на платье, - фыркнула девушка и послала Досе сочувствующую улыбку, думая о том, что Биренской еще мало досталось, - право, Евгений Максимович, я и не знала, что вы так танцуете! В ее словах, как и в его в последнее время стали мешаться колкости, порой казавшиеся откровенными гадостями, и благодарности. Ирочка ни за что не хотела обижать доктора, она всего лишь еще не научилась тому, что в свете ценится едва ли не пуще способностей к танцам и музицированию – острословию. Пока для нее оно ограничивалось дохлыми попытками, похожими на плохо завуалированные гадости, но, тем не менее, прогресс потихоньку настигал упорную ученицу. А благодарить бурно и искренне она не решалась, боясь в ответ получить насмешку или колкость, обычные при их общении в последнее время. Самым смешным было то, что в глубине души она понимала, что ее не хотят обидеть, но все равно немножечко обижалась, а то и заранее дула на холодное молоко. Она и сейчас получая невообразимое удовольствие от танца была готова осыпать его благодарностями, но ее сдерживала боязнь быть осмеянной, а так же она не могла простить ему жалости к себе.
- У которого нос картошкой? – поворот в танце пришелся очень кстати, чтобы она смогла разглядеть это явление. Впрочем, юноша был не так плох, как она о нем отозвалась. В сущности и недостаток то у него был один  – он не был Костей.
- Этот его взгляд ничто по сравнению со взглядом дядюшки, глядящим на доходы! – рассмеялась Ирина, -  а вы когда-нибудь видели как Павел Павлович (Сумароков)  играет в вист? – не унималась девушка, - если нет, то очень вам советую! За шутками и насмешками Строганова пыталась скрыть не малое волнение. Ах, как можно быть спокойной, когда на тебя так смотрят? «А смотрят ли? - отрезвлял ее глас разума, - или они смотрят только в твоем воображении и в острых словах этого господина?»
- Будьте осторожны, моя Калипсо, на вас сейчас начнут слетаться кавалеры, словно мухи на мед, но имейте в виду, я рассчитываю еще как минимум на два танца! – спросил он и бровки девушки поползли вверх от подобных намеков и былое веселье как стерло.
- Минимум? - Ира испытующе посмотрела на доктора, - Не шутите так, - через какое-то время молчания сказала она строго и серьезно, что бывало с ней крайне редко.
Взгляды света были неумолимы, а для юных девушек и вовсе беспощадны. Стоило какой-то паре увлечься и протанцевать более двух танцев (а иногда и более одного, если найдутся очень злые языки) танца, как о них начинали говорить. Если танцы не стояли подряд, то ничего страшного не было, но иногда все же делали страшные глаза, намекая на какую-то тайну, а если неосторожные танцоры настолько увлекались, что танцевали танец за танцем, так их готовы были вести под венец едва ли не после вечера. Ирочка считала это большой глупостью, как и многое с чем ей теперь придется мириться и во что играть. 
- Однако, - девушка виновато улыбнулась, - если вы простите мне мой злой язык, то еще один танец в конце вечера я вам с радостью подарю. Тем более, - едко улыбнулась она, - что вряд ли меня еще кто-то пригласит кроме вас. «Вы ведь это понимаете?» - подумала, но не сказала Ирина.

Отредактировано Ирина Строганова (2016-03-06 21:39:14)

- Я вам очень советую! – рассмеялась Ира, чуть не забыв где находится, но удивленный взгляд Биренской, которую она время от времени замечала среди танцующих, быстро вернул ее в реальность, - Он как раз на этой неделе обещался быть у нас. Ирочка мечтательно улыбнулась. Она, конечно, любила дядюшку и без того, что он был еще и дядюшкой обожаемого ею Костеньки и приносил как бы между делом весточки о нем, но с некоторых пор, девушка ждала крестного с особым нетерпением и каждый раз уже не знала, как начинать свои расспросы, чтобы не показаться нахальной и невоспитанной. Верховский и вовсе был невыносим, принявшись за танцем рассуждать о самых не поэтичных вещах, опуская графиню с небес на грешную землю не хуже удивлённого лица милой подруженьки Доси.
- Вы полагаете кредитные билеты способны на столь тонкие чувства? – почти как ни в чем ни бывало, ответила Ирина, которую от обморока только что спас не только крепкий организм и отсутствие живого медицинского воображения, но еще и отсутствие полной уверенности в том, что же именно из себя представляет недуг, столь любезно описанный добрым доктором. Предположение было и весьма красочное, но девушка не была до конца уверена, что все верно вспомнила и предпочла думать, что Евгений Максимович имеет ввиду, что-то менее противное, даже не смотря на то, что опыт общения с этим весьма едким на язык человеком, говорил об обратном. Тем не менее, воспоминание о нянюшке, заставило ее наморщить носик.
Верховский не дал ей даже передохнуть, от одних нападок, тут же перейдя к другим. Однако, тут у нее было вполне определённое мнение и отступать она не была намерена.
- Один,- твердо ответила она, - Ёще один и не танцем больше. Такая настойчивость Евгения Максимовича удивляла девушку, которую насмерть успели запугать строгими взглядами света и против которых он никак не хотела идти, рискуя стать всеобщим посмешищем и разочарованием семьи. Быть может в Петербурге и принимали подобное негласное правило, но в Москве, как неоднократно рассказывала тётушка, больше доверяли мнению какой-нибудь всеми уважаемой дамы. Ее мнение было мерилом всего и вся. Нечто подобное Ирочка уже и сама слышала, когда тётушка принимала гостей, а девочки вышивали где-то на заднем плане. Стать героиней подобных сплетен ей очень не хотелось.
- Следующая кадриль. Вы будете не против мазурки? – спросила девушка, когда уже отзвучали последние звуки вальса. Сам вопрос был задан уже после паузы, вызванной необходимостью взаимных поклонов. Но была и еще причина по которой Строганова не желала так много танцевать с доктором. Она и так была ему обязана, что станцевала хотя бы один танец на своем первом балу и не хотела быть ему обязанной еще больше, чем была. Девушка не питала иллюзий насчёт своей внешности, несмотря на все мечты и надежды на этот бал, и понимала, что если бы не доктор, то весь вечер она простояла бы в компании папеньки. Ей очень хотелось танцевать, но она не желала, чтобы ее жалели.

Евгений Максимович почти ее не слышали, кажется, не хотел слышать. Однако, едва он отступился от требования двух танцев, как девушка смогла спокойно вздохнуть и предложить ему мазурку. Но он снова оказался недоволен!
- Это танец, имеющий быстрый темп, - терпеливо ответила Ирочка, игнорируя ехидный тон, - и нужно обладать определенными умениями, чтобы не выглядеть козликом. Или… - девушка вскинула удивленный взгляд на своего партнера, - или вы боитесь? Ну, конечно же! – развеселилась девушка, но тут же заверила, - Не беспокойтесь. Я никому об этом не расскажу! Строганова улыбнулась,  и в глубине ее глаз виднелось лукавство. Верховский был еще достаточно молод, чтобы его можно было заподозрить в воспомоществовании дворникам зимой и было бы просто кощунственно предполагать, что эти антраша ему не под силу. А памятуя о едва завершившемся танце, сложно было обвинять его в скверных танцевальных навыках. Ирочка получила огромное удовольствие от танца с ним, но его ехидство и ее собственно ощущение жалкости (пригласили то ее из жалости и не иначе) свели на нет весь восторг.   
- Вы сами все знаете, - на ее личике отразились досада и упрямство. Продолжить начатое она не смогла, потому что  Евгений Максимович (уважаемый Евгений Максимович!) пустился в низкий шантаж. Бровки девушки удивленно взлетели.
- Не-е-ет, - протянула она, едва качнув головой, - вы этого не сделаете! Не сделаете же?

Папенька встречал их радушно и радостно, тётушки же не было. Оттанцевав первый танец и видя, что племянницу  уже увели танцевать, она облегченно вздохнула и осталась возле генерала и его сестры.
- За это стоит поблагодарить Евгения Максимовича, - осознание того, что теперь она будет обязанной ему очень тяготила девушку, - если бы не он, простоять бы мне столбом весь вечер. Счастья от первого выхода в свет она пока не чувствовала. Что-то рухнуло в тот момент, когда Ира поняла, что все ее мечты и чаяния не более чем пыль, а сама она – не более, чем песчинка.
- Теперь только и будете знать, что отгонять от нее ухажёров, Иван Прокофьевич, - пошутил он, а девушка уже начавшая заниматься самоедством и самокопаниями критично подумала, что и отгонять не придется – ее дивное личико сделает это само.  Она и не сразу заметила запинающегося и покрасневшего юношу, а заметив, наклонила голову и вскинула бровь, бросив взгляд на отца как раз в тот момент, когда доктор одарил ее прощальной фразой.
- Вы – шантажист, - возмутилась Ирина, зашипев на него, но мужчина уже отошел от них, оставив Ирину наедине с собой, своими мыслями и корнетом, который светился как новогодняя ёлка, получив разрешение от графа Строганова.
- Почту за честь, - Ирочка сделала короткий книксен, кивнув головкой на точеной шее.
- Нет, это я! – захлебывался от восторга юноша, и папенька закашлялся, явно желая скрыть смех. Ирочке же льстило подобное внимание, но она не могла понять, в чем подвох. Юноша не казался слепым. И даже, вскоре, Ирина была вынуждена признать, что танцевал этот юноша неплохо и, используя терминологию Евгения Максимовича, казался не таким уж козликом. Девушка получила огромное удовольствие от танца, от музыки бывшей даже немного лиричной, и даже от присутствия этого неназойливого и стеснительного юноши, которому она ничем ни была обязана. Поглощенная танцем, она едва ли замечала кого-то кроме своего партнера. Лишь раз заметила погрустневшее личико Доси, стоявшей возле стеночки с маменькой. По окончании танца, корнет проводил графиню к папеньке и тётушке и заверил, что получил огромное удовольствие и выразил самую искреннюю благодарность. Ирина надеялась, что это так. Он был забавным в своей стеснительности (совсем ни как Костенька), но милым и приятным.
Переведя дух, Строганова заметила возле них и Сергея Дмитриевича, заинтересованно, рассматривающего ее.
- Я вас поздравляю с успехом, - весело сказал он, поклонившись, - найдется ли в вашей книжечке местечко и для меня? Ваша мазурка свободна?
- Вы хотите моей смерти! – воскликнула она и веер затрепетал у нее в руках. Только сейчас, остановившись она поняла как успела устать.
- Смерти я хочу, - князь доверительно понизил голос, и метнул взгляд в сторону, - но не вашей. Вальс? молодой человек заметно воодушевился.
- Тампет. Урусов наморщил нос.
- Вальс? – теперь уже он приподнял бровь. Ирочка молчала. В ней боролись упрямство и практичность.
- Занят, - выдохнула девушка.
- Значит тампет. Скажите мне, любезная Ирина Ивановна вот что… Ирочка, а затем и граф с графиней были вовлечены в оживленнейшую беседу и едва ли замечали, прыгающих в мазурке танцоров. Вопросы с личности Ирины Ивановны, которая интересовала их как дебютантка, плавно сместились на личность самого Сергея. Граф, знавший их отца очень давно, был обеспокоен тем, что сын его друга до сих пор не уверен в своей стезе и до сих пор находится в поисках. Сергей же рассказывал, с присущим ему юмором, истории произошедшие на службе и очень осторожно обходил тему своей будущности, не желая посвящать в с свои планы никого, пока все не устроится.
- Ирина Ивановна, - князь отвесил полушутливый, но церемониальный поклон и предложил Ирочке руку, которая ту приняла, ответив игривой улыбкой и простым  книксеном.  Старый танец, уже не столь популярный в гостиных даже Москвы был включён в программу явно из тех же побуждений, что и менуэт. Девушка время от времени искала взглядом хозяйку дома и примечала выражение ее лица. Оно было довольным и мечтательным. Казалось, что его закрывает легкая дымка. Это были явно воспоминаниями. Варвара Андреевна вспоминала свою юность и молодость и как сама танцевала и пировала до утра.
- Ирина Ивановна, - спросил ее князь, когда они сошлись в танце.
- Да, Сергей Дмириевич. Вы желаете поговорить о погоде? – губы девушки дрогнули в усмешке. Весь их разговор состоял, в силу композиции танца из отрывочных фраз и то тревожных, то насмешливых вглядов.
- Нет. Вы мне друг?
- Едва ли, - графиня высокомерно вскинула подбородок тайком любуясь на физиономию Урусова, - Конечно же! Что за вопрос?
- Тогда спасите меня! – Сергей кивнул куда-то в сторону. На сей раз Мария Родионовна стояла одна и не спускала с Урусова взгляда. Ирочка проследила аз его взглядом и во время следующего па, сведшего их вместе ответила:
- Вальс? – улыбка девушки была далека от сочувствующей, - Неужели «Метефизика» пришлась Евдокии Федоровне по нраву?
- Нет! Зато Марии Родионовне по вкусу пришёлся я.
- Тише! – цыкнула Ира, заметив, взгляды соседей по танцу, - к концу танца что-нибудь придумаю, - она насмешливо улыбнулась, - но вы мне будете должны!
- Всё что угодно!
- Как опрометчиво, - рассмеялась она, представляя как Сергей бегает так же и от нее. Но она не Дося, от нее так просто не сбежишь.
- Ира!
- Сколько отчаяния! – продолжала насмешничать девушка, делая шаг навстречу Сергею и делая удивленное выражение лица.
- Смейтесь, смейтесь! Ирочка только рассмеялась, а когда они шли рука об руку графу и графине, девушка, кивнув сказала:
- Пригласите тётушку. Это самое простое.
- А она согласиться? - с сомнением спросил Сергей, относившийся к Аделаиде Прокофьевне с огромным уважением и едва ли не трепетом.
- Вот сейчас мы это и узнаем, - графиня пожала плечами и сразу приступила к делу, просто спросив в лоб свободен ли у нее танец. К счастью для князя он был свободен и графиня любезно согласилась принять самое деятельное участие в спасательной операции. Папенька не уставал покашливать в платок, пытаясь подавить в себе клокочущий смех.
- Папенька, вы хорошо себя чувствуете? – осведомилась заботливая дочь, - может вам стоит показаться Евгению Максимовичу? – Ирочка ухватилась за шанс, - прямо сейчас!

Отредактировано Ирина Строганова (2016-05-12 18:54:26)

- Конечно! Это не в коем случае не стоит откладывать! Что может быть ценнее здоровья? – у Ирины было честное-честное лицо и она могла бы обмануть его кого угодно, кроме папеньки и… Нет, не тётушки, хотя, чтобы ее провести нужно иметь недюжинный талант, а Евгения Максимовича, который, казался знал ее лучше нее самой.
- Что вы! Как я могла бы? Я беспокоюсь за папеньку, - папенька же уже не скрываясь, хохотал и имел все шансы стать сегодня первым человеком умершим от смеха.
- Вы правда считаете, что моя талия, кхм, излишне объемная? – Иван Прокофьевич вопросительно приподнял брови, и сразу стало просматриваться фамильное сходство с дочерью, - А вот Марии Родионовне это не мешает ожидать от меня приглашения на танец.
Пока два старых друга хохмили, Ирина топталась в стороне, ожидая своей участи. Когда папенька вот так сходился с Евгением Максимовичем на его защиту можно было не рассчитывать. Возмутиться таким расточительство ее рук для танца графинечка не успела. Только она приподняла бровки и приготовилась сказать, как же папенька не справедлив к ней, а доктору заявить, что он наговаривает на ее дочерние чувства, как оказалась увлекаемой за талию куда-то в центр зала.
- Нет, вы все таки невозможный человек, доктор! – отфыркавшись заявила она, сведя брови к переносице. «Не удивительно, что он до сих пор не женат! - думала она, -  Уморит! Уморит любую!»
- Опять будете грозить касторкой? – усмехнулась девушка и сдула, случайно выбившийся короткий локон,- или, - голос девушки понизился до трагического шепота, - пообещаете применить ко мне такое же лечение как к мадам Биренской? А ведь он мог! Он мог и не такое! Ирочка понимала, что начинает играть с огнем, но ей это жутко нравилось.

Музыканты старались на славу, и музыка была прекрасна. Каждая нота, каждый такт увлекал за собой и подсказывал движения. Ирочка очень хотела полуприкрыв глаза получать удовольствие от танца, тем более, что ее партнер знал свое дело выше всяких похвал. Вот если бы он еще ее не отчитывал…
- И в мыслях не было, - девушка сделала удивленные глаза, точно это не она пыталась только что ему сбагрить батюшку вместо себя, - вы же знаете, что неприлично отказав в танце одному тут же принимать предложение другого. Как вы могли такое обо мне подумать? Судя по общему выражению лица, графиня была возмущена, однако ее глаза лукаво смеялись.  Все происходящее немало веселило ее и щекотало нервы. «Коварный, коварный человек. Совершенно невозможный!»
- Вашему коварству нет предела! – притворно возмутилась девушка, в душе и впрямь немного испугавшись возможных последствий. Буйная фантазия доктора была ей известна, примерно так же как его безжалостность к пациентам.

- Вы не смеете! – брови Ирочки взлетели вверх от удивления. Как можно было так жестоко шутить над ней? Он переходил все известные границы. Вот уж воистину люди говорят, что стоит бояться своих желаний. Графинечка и впрямь мечтала, что на своем первом балу встретит того самого принца и в первый же вечер получит едва ли не предложение руки  и сердца. Не то, что Евгений Максимович не подходил на роль того самого принца или еще чего хуже был каким-то старым уродом. Нет, она весьма его уважала, но он был Евгением Максимовичем, тем самым доктором, который лечил ее от простуды с тех самых пор, когда она еще носила коротенькие платьица. А еще он был противным шантажистом с буйной фантазией и набором колкостей на десерт, которого вот так же как сейчас невозможно было уличить в том, шутит он или же говорит серьезно. Однако судя по тому, что Ирочка видела ежедневно в зеркале, сейчас он, конечно же, шутил и шутил жестоко.
- Я вас прошу прекратить это немедленно. Это уже нисколько не смешно.

- Вы всегда-всегда надо мной шутите! – девушка упрямо вздернула подбородок, - Вам ведь это даже нравится! Вы и сейчас меня испытываете.  Снова хотите посмеяться? Ирина по-кошачьи сузила глаза и с подозрением посмотрела на Евгения Максимовича. Конечно же, он хочет снова выставить ее дурой! Как же иначе? Да и не может он быть серьезен. Какой он ей муж? Да и какая она невеста? Ей хотелось встретить того единственного, который будет посвящать ей стихи. Но о замужестве Ирина пока не успеда подумать всерьез. Этот вопрос был для нее каким-то туманным, само собой разумеющимся, но столь отдаленным, что возникнув на пути привел ее в замешательство.
Мимо проплывали тетушка и Серж, предвкушавший следующий и последний танец в сегодняшней программе, когда ему не удастся отвертеться от назойливой Марии Родионовны и ее ушастой дочери. Аделаида Прокофьевна же даже в танце не забывала следить за племянницей и ей явно не нравилось то, как ведет себя Ирина. Девушка видела это по особенно цепкому взгляду и по поджатым губам.  «Что ей не понравилось? Неужели я слишком громко говорю?»
- Прекратите немедленно! – уже с возмущением воскликнула она, да так, что тётка бросила на нее уничижительный взгляд, - или я немедленно покину вас. Как вы позволяете себе думать обо мне такое даже в шутку? Вы знаете, как я вас уважаю, но вы уже переходите границы! Чтобы сказала тётушка, зная, о чем они говорят? Уж точно не похвалила племянницу, доигравшуюся до подобного. Но одобрила бы отказ? Ирочку оскорбляли предположенные даже в шутку мысли о ее корысти. Все было так. Верховский был старше нее достаточно для того, чтобы казаться ей уже далеко не молодом человеком, он не был столь богат, как другие папенькины друзья и не имел титула. Все это было весомым в глазах любой барышни. Любой, но только не в ее. Она уже давно грезила о неземной любви такой, о которой пишут в книгах. Евгения же Максимовича она знала достаточно для того чтобы мысль о замужестве за ним казалась дикой и кощунственной. Он уже давно почти стал членом их семьи и менять что – либо в этом никому бы не пришло в голову, а особенно ей.

Ириша была в полном смятении. Конечно же девушка понимала, что Евгений Максимович как обычно шутит над ней и как обычно шутит жестоко. «А вдруг не шутит?» - нахально шептал внутренний голос, который девушка старалась отогнать подальше. Конечно же шутит! А как иначе?
- Кто-нибудь другой, - зашипела шокированная девушка, - не станет по нескольку раз на дню, годами испытывать мое терпение. Вы же всегда. Всегда надо мной смеетесь! И даже сейчас говоря с ней, он насмехался. Какая же из нее хорошенькая барышня? Разве тут есть на что польстится? Что касалось собственной внешности, то тут Ирочка была весьма критична ни  грамма себе не льстя, полагая, что такую жабу еще поискать надобно. Титул, приданое? Евгений Максимович был не из тех, что зарится на подобное и подозревать его в корысти значило оскорбить. Ирочка злобно молчала с нетерпением ожидая окончания  танца, конца которому она не видела. Девушка не обращала внимания на своего партнера и даже не пыталась понять обиделись на нее или нет, даже разбираться в то пошутили над ней в данный момент или нет, ей не хотелось. За сегодняшний вечер она уже устала барахтаться в этой липкой массе намеков, насмешек и пустых слов. Ей хватало Биренских, а теперь еще и он. Обычно их пикировки с Верховским доставляли ей несказанное удовольствие, но сегодня с нее было довольно, а он все не прекращал. Хотелось просто замереть на месте, а затем сбежать ото всех. Но, увы, графиня не могла себе этого позволить.
Ирочка уже вполуха слушала отеческие наставления Евгения Максимовича, не желая с ним спорить. Она прекрасно знала, что на одно ее слово, он всегда найдет десять, и она снова утонет в словах. Конечно же и Аделаида Прокофьевна, и мадемуазель Лессаж говорили ей как стоит отвечать на предложение и соображения их были весьма схожи с теми, которыми сейчас делился с ней Верховский. Но то относилось к настоящему предложению. «А нынче что было?» - снова и снова спрашивала она себя и тут же отвечала, что он просто шутит. А что если нет?
- Ах, вы оказываете мне большую честь, - захлопала она глазками, подмечая, что танец вот-вот закончится,  - благодарю вас за то, что были так любезны и освежили в моей памяти уроки Аделаиды Прокофьевны, - Ириша глупо улыбалась, мрачно думая про себя «Вот теперь, теперь вы довольны?», - Ваше предложение было столь неожиданным, что я право растерялась, - говоря так и изображая невесть кого, графиня чувствовала себя глупой куклой, - Ваши советы, несомненно, помогут мне приобрести тучи поклонников, - девушка, под последние аккорды танца, продолжала изображать из себя ту, которую хотели видеть, - но сейчас я попросила бы вас отвести меня к моему дорогому папочке. И благодарю вас за оказанную мне сегодня честь. Последние слова особенно жгли язык. Она чувствовала себя обязанной за то, что Верховский первым пригласил ее на танец, видя как дочь его друга и пациента одиноко подпирает стенку. А быть обязанной Ирина Ивановна очень не любила.