В холле, у входа, Денис помог надеть своей новоиспеченной невесте темно-зеленое манто, отделанное лисьим мехом. Сам же он накинул на себя свою маренговую шинель. Предложив княжне руку, они вместе с нею вышли из дома, направляясь в зимний сад, которым так гордилась его матушка.
- Это святая святых маменьки, - улыбнулся он Ольге, - я не знаю чем бы она еще так гордилась, как не им. Разве, что школой для крестьянских детишек. Она считает, что от человека, знающего счет, грамоту и основы основ больше пользы, нежели от невежды. В этом я ее поддерживаю, но многие помещики считают это маменькиной прихотью и пустой тратой времени. Они шли медленно, по расчищенным дорожкам, светящихся от фонарей, что уже были зажжены.
- Всё не то, - раздосадовано сказал Бутурлин, - я тебя утомляю, наверное, этими рассказами. Денис смущенно улыбнулся, - но ты знаешь, я совершенно не умею, вести светские беседы и как бы тебе не было за меня стыдно.  Осторожно, - предупредил он девушку, чтобы та не поскользнулась там, где ребятня успела раскатать лед. Мягкий снег хрустел под ногами, отдаваясь в ночной тиши и сливаясь с доносящейся из дома музыкой. Он не знал что еще сказать и шел молча, пытаясь собрать все свои разрозненные мысли воедино.
- Прошу, - обратился он к Ольге Дмитриевне распахивая перед нею дверь в матушкин Зимний сад  и пропуская княжну вперед. В нутрии стоял мягкий полумрак, горело несколько свечей в подсвечниках, которые слуги не успели еще затушить, не ожидая более вечерних посетителей. Денис отослал Кузьму и обратился к Ольге:
- Присядем или вы желаете услышать небольшой рассказ о воспитанниках моей матушки? – улыбнулся Денис, подразумевая ценные маменькины цветы. Здесь и вправду были самые невероятные растения, которые составляли особую гордость Антонины, большую часть из которых ей прислали подруги, времен учебы в Смольном институте.  Он вспомнил, какую взбучку получил от матери, когда ободрал один из цветков, чтобы подарить букет Элен и от этого воспоминания ему стало не по себе. Ольга - его невеста и будущая жена. Он не смеет больше думать о других, а особенно об Элен.
- Спасибо, что согласились сбежать со мною из-под ока заботливых маменек. Клянусь рододендроном, еще полчаса и они бы нас обвенчали прямо там, взяв батюшкой крестного!- сказал Денис негромко рассмеявшись.

Отредактировано Денис Бутурлин (2013-12-22 00:46:16)

Иногда болтая, кажется самую неуместную чушь, мы пытаемся понять человека, его цели и мотивы. Подсознательно, Денис желал узнать, как относится его будущая супруга к их с маменькой чудачествам. Как многое ему хотелось узнать о ней, о той, что скоро станет его женой! Казалось бы, они, практически выросшие вместе должны знать друг друга как свои пять пальцев, но, задумавшись, Бутурлин нашел ее еще большей загадкой, чем княжну Вяземскую.  До этого дня все было просто и Оленька казалась ему знакомой, теперь же она виделась ему новой книгой, которую следовало начать изучать не откладывая. Он вспоминал своих родителей и ему казалось, что эти люди слеплены из одного материала. Папенька всегда предупреждал желания маменьки, так же как и она его. Казалось, порой им достаточно одного взгляда, чтобы понять друг друга. У них был один воздух на двоих, одна душа и одно сердце, такое большое, что лучей их любви хватало не только их семье, но и всех, кто находился рядом. Гармония, любовь, спокойствие, мудрость – всегда шли с ними рука об руку. Таким был идеальный брак и ему хотелось, чтобы его супруга была так же счастлива, как и его мать. Но в его ли это силах? Хотелось бы верить что «да».
- Оленька Дмитриевна, будьте уверены Катерина моя, расскажет вам, что большего упрямца и зануды, чем я,  она не видывала, - усмехнулся Денис, - вот и вчера, когда я запретил не представленной в свете Лизавете появляться на маскараде, а Катеньке хотел запретить охоту, так я мигом из любимого брата сделался злодеем всей их жизни, - граф шутил, но в каждой шутке была доля правды. «Интересно, как она посмотрит на эту ситуацию?» - думал он, - Вот видите, Оленька Дмитриевна, страшный я человек, - он развел руками, - страшный и занудливый. Вас просить рассказывать о недостатках не буду, - он скромно улыбнулся, - у вас, их нет. «Ежели не сбежит после сегодняшнего дня и не бросится маменьке своей в ноги  просьбой избавить ее от Ирода такого, так быть ей женою моей», - подумал граф, предлагая княжне присесть и рассказать о зеленых любимцах матушки, но княжна Урусова предпочла продолжить вечер откровений и заставила его покраснеть. «Подумать только! Идеальный муж? Вот уж не бывало!»  Но каждое последующее его слово рвало его душу и сердце. Он даже начал жалеть, что так противно начал испытывать её глупыми вопросами. Они смотрели друг другу в глаза и Денис отметил про себя, что никогда раньше не замечал того, какие выразительные и красивые у нее глаза. Раньше бы на вопрос, «какой у нее цвет глаз?», он, почесав затылок, ответил «Карий должно быть». Но нет же. Как он мог не замечать этого? Они как весеннее небо перед грозой, как морской горизонт, как туман, - столь же загадочны  и непостижимы. Денис снова, как тогда в кабинете, нежно взял ее руки в свои и поднес к губам.
- Я хочу, чтобы вы стали моей женой, - он снова поцеловал ее руки и ему показалось, что она дрожит. От страха, холода или действительно лишь показалось? Видя перед собой это хрупкое и нежное существо, он словно глядел на нее другим взглядом и все воспоминания о совместной ловле карасей ушли далеко на задний план. Но все же червь сомнения не переставал точить его. «Что за помутнение рассудка нашло на меня? Или же это Элен  была моим наваждением?» Вопросов становилось все больше, грозя запутать его еще больше. Бутурлин заметил выбившийся из прически белокурый локон Оленьки и, отпустив ее руки, аккуратно попытался поправить его. Неловко и неуклюже. Кто же из них волновался сейчас больше?
- Я дам вам столько времени, сколько понадобиться, - сказал он при этом, - я готов быть вам братом, другом, да кем угодно, столько, сколько понадобиться, - «Я не должен выказывать сомнений», - только одно слово и мы перенесем дату свадьбы, только одно слово и я не буду претендовать на вашу руку.

Но в вихрях пустыни, в песчаных зыбях
Всегда и отныне я вижу тебя.
Понимал ли он что сейчас чувствует Ольга? Сказав «да», он бы солгал. Ему всегда было сложно понять, что твориться в этих прелестных головках, за этими ужимками или вздохами. Однако Оленька казалась искренней в своих сомнениях. И к тому же зная ее столько, сколько она жила на этом свете, Денис мог почти с полной уверенностью сказать, что она не умеет лгать и юлить. Бутурлин смотрел на нее и искал сравнения в своей голове, но там упорно сидела Элен. Его первая любовь и его наваждение. Он не должен больше думать о ней. Не должен. Он дал слово Оленьке и маменьке и не смеет от него отступить. Да и что ему еще желать и на что жаловаться? В жены ему прочат не только красавицу, но и редкую умницу с таким чудесным характером, от которого нос воротить грешно.   Он не сводил взгляда с этого смущенного и оттого еще более милого лица и задавался все тем же вопросом: почему Элен, а не она? Но история не любит частицы «бы» и эту глупую и никому ненужную любовь следует вырвать из сердца.
- ... я всей душой желаю сохранить в вас брата, друга, единомышленника и после свадьбы. Ведь мы всегда понимали друг друга, не так ли?- тонкая бровь княжны вопросительно изогнулась, придав ее миловидному личику то выражение, что было так знакомо Денису из детства и на него вновь нахлынули воспоминания, отчего его лицо приобрело забавное выражение. Точь в точь, как когда-то когда они с ольгиными братьями задумывали, как сбежать от бдительного ока маменек подальше от назойливых сестриц.
- Если не считать нашего спора о рыбной ловле, то всегда, - с веселой ухмылкой ответил Бутурлин, в очередной раз подумав о том, что Оленька была бы хорошей еще одной сестрой, но станет его супругой. Он поймал себя на том, что это не так уж его и печалит. Он привык к ней и они всегда были частью их семьи, как Бутурлины частью семьи Урусовых.
- А вы, Ольга Дмитриевна стали величать меня «Денисом Алексеевичем» с тех пор, как стали моею невестою? – хмыкнул Денис, который сам уже битый час именовал Ольгу не иначе как Оленькой Дмитриевной, - вы только при Пьере не вздумайте так выразиться. На смех поднимет! – граф рассмеялся, вспомнив все прозвища, которыми награждали его, - Ооо.. – поручик откинулся на спинку, и поддержал шутливый тон разговора, на который к его великому счастью они вышли, - не беспокойтесь, про ваше упрямство забыть сложно, - он негромко рассмеялся и поддразнил невесту, тоненьким голоском, который из его уст звучал весьма комично, - «я точно помню, что налево, а не направо!», - он мигом сделал суровый взгляд и грозно добавил, - Ольга Дмитривена, помните ли вы, сколько мы блуждали по окрестностям? Выдержав театральную паузу, поручик принял свое обычное выражение лица и поправив очки на переносице посмотрел на Урусову со смехом в глазах, - и все равно, вам со мной не повезло больше.

-Если бы офицеру было бы прилично заползти под… юбку своей невесты… или под стол… Я бы так и сделал, но боюсь меня неверно поймут, - он лукаво посмотрел на свою невесту, - но видимо мне придется сносить все тяготы этого непростого периода вот с таким лицом, - Бутурлин тут же скорчил такую рожу, что стал походить на двугорского попа во время службы, - и когда-нибудь им это надоест, - прогнусавил он, делая ударения на «о»,  в точности как это делал поп, смотря при этом в одну точку. Дениска дурачился от всей души, пытаясь развеселить себя и свою невесту. Она была права (Бутурлин был удивлен, что она это подметила) – то внимание, какое на них свалиться будет для него самым большим испытанием. «Нет, самым большим испытанием для меня будет видеть Элен рядом с Владимором… Да еще и эта Настя из головы выходит» - подумал поручик, тут же пытаясь выкинуть из головы и княжну Вяземскую и их горничную.
- Тебе наверное не хочется покидать двор?- отчего-то взбрело ему в голову спросить ее, но сам же продолжал думать свое. «Что за проклятье мне с этими Вяземскими? Мишель бы, точно бы обрадовал словами о том, что графу де повезло влюбиться в Элен, а не в Ольгу Федоровну»
Он даже усмехнулся этим мыслям, за которые графу было смешно и стыдно. Его считали человеком чести и тем, кто никогда не поставит даму в двусмысленное положение, свет посмеивался над  его смущением в окружении прекрасных дам… знали бы они, что твориться сейчас у него в голове! Слова же Ольги, заставляли чувствовать его самым последним негодяем, негодяем почище Сумарокова. Да как он может осуждать Константина, когда сам уже почти пошел по той же наклонной? Но нет, тут он преувеличивал, до графа ему было еще далеко, да и вряд ли бы в столице сыскался человек, который бы смог затмить славу Сумарокова.
- Оленька, - он взял ее за руку, - вы мне право льстите. Я не настолько хорош, как считает маменька. Материнское сердце оно ведь такое… - Он виновато улыбнулся и поднес  ее хрупкую ручку к своим губам, - но я всеми силами постараюсь оправдать ваши надежды. Княжна дрожала. В каком-то непонятном ему порыве, поручик снял с себя шинель накинув ее на Ольгу, обняв ее рукой за плечи, притянул ее к себе. Предложить невесте вернуться в дом, он почему-то не подумал.
- Оль, то чудище у вас еще живет? – с улыбкой спросил поручик, имея в виду страшного с виду котенка, которого он некогда притащил маленькой княжне, лишь бы она прекратила реветь. Сергей, конечно, подзужевал притащить ей мышь, но юный граф счел подобное форменным издевательством. Немного позднее он, конечно, понял (точнее Катька, решив поумничать все ему объяснила, назвав его чуть ли не бездушным пнем), что девочка была просто перепугана. Но разве это волновало мальчишку? – я про кота. Или оно оказался кошкой?