- Замуж?- отстранено повторил друг и Денис кивнул, усмехнувшись лишь для того, чтобы не передавать своего волнения Михаилу.
- Не беспокойся. Тебя на растерзание не отдам, - сказал граф, перебирая все возможные варианты сестриного нахождения. По закону подлости, она явно должна была оказать там, где ее быть не должно. Вот только где это место? Женщины они как дети: пока шумят, у них всё в порядке, но стоит им затихнуть – жди беды.
- Травят волков? Сумароковы? Но ведь,- задумчиво и, кажется, раздраженно сказал Карницкий и Бутурлина точно током ударило.
- Куда гончих погнали? – окликнул, еще не успевшего далеко от них отъехать слугу, так резко, что кружившая вокруг переминающегося с ноги на ноги коня Веста замерла, вопросительно уставившись на хозяина. Обида верного пса на хозяина, не пустившего ее с остальными, прошла так же быстро, как и появилась. И сейчас она смотрела него с нескрываемым удивлением, точно говоря «Ты чего волнуешься? Я же здесь. Звери там, но я то здесь». Бутурлин, чувствовал неладное. Катюшина везучесть не поддавалась никакой систематике. Иногда она могла выйти сухой из воды даже в самой проигрышной ситуации, а порою была единственной, кто запнулся об единственный в поле камень. Это то и беспокоило поручика, не отличающегося особенной везучестью.
- Так-с как вы со Степаном условились давеча. Они супроив рощи стояли, так вот от нее и…
- Сумароковы с какой стороны? – отрывисто спросил мужчина не обращая внимание на побелевшее лицо слуги. Сейчас поручику было не до сантиментов. Если его опасения оправдаются, то им остается только скакать во весь опор и молиться, чтобы он ошибался.
- Точнее! – прервал словесный поток мужчины, Денис, нервно поправляя очки, которые никак не сидели ровно. Слуга разом от окрика барина подобрался и почти таки по-военному доложил обстановку. На что Бутурлин лишь кивнул, хмуро сдвинув брови и дав несколько указаний отправил немедленно выполнять. Веста с тоской поглядела на уезжавшего мужчину. Где-то там были звери, которых ловят другие, а она стоит здесь. Но на какие жертвы не пойдешь ради хозяина? А запахи леса всё щекотали и щекотали ей нос. Гончая фыркнула и потрусила вслед за Его Высочеством и Мишелем, которые успели немного от них отъехать. Отбежав метра на два, Веста остановилась и обернулась, точно хотела спросить «И чего стоим? Там звери, лес и столько интересного, да и твои люди туда едут!» Денис тронул поводья и быстро поравнялся с остальными, а затем и обогнал их, посчитав, что ему лучше ехать впереди, поскольку этот лес он прекрасно знает.
- Веста, ищи Катиш, - скомандовал он собаке, когда мужчины поравнялись с тем местом, где они видели дам. Она была не только любимицей Дениса, Катерина Алексеевна ее тоже очень любила. Гончая завертелась на месте, затем на мгновение замерла и бодро побежала по дорожке, уходящей в чащу. Дорога петляла, змеилась и уходила всё глубже в чащу. «Что ей там понадобилось? – думал поручик и сомневался, - или Веста ведет не туда?» Иногда на развилках питомец останавливался, заставляя притормозить и всадников, но затем уверенно выбирала тропинку, вгоняя графа в еще более мрачное состояние духа.
- Несомненно, - твердо ответил Барятинскому он, будто видел бравых охотниц как на ладони, и мужчинам предстояло лишь до них добраться. С каждой минутой Бутурлину хотелось убить сестру всё меньше, а найти ее всё больше. Когда же впереди показался всадник, мужчина прищурился, поправляя вначале очки, а затем привычным движением ружьё. Узнав мужчину, Денис, коротко кивнув, подумав, что не им не стоило отъезжать от остальных, а надо было настоять на отсутствии дам на охоте. Веста замерла на месте и, как показалось с укором, поглядела на хозяина, точно хотела сказать «Мы будем искать или нет?» Сомнения поручика развеял вскрик, после которого Веста встрепенулась и юркнула в чащу, а Бутурлин тут же пришпорил коня и стремительно помчался на этот тревожный звук. «Только не Катя!» Он почти не смотрел на дорогу, предоставляя делать это коню, а сам же смотрел вдаль и пытался не упустить из вида умчавшуюся вперед собаку.
Резко осадив Мангуша на краю поляны, граф не сразу сообразил, что же произошло, а увидел лишь вставшую на дыбы лошадь, ощерившегося зверя и бессильно всплеснувшую руками, падающую фигуру и сердце его сжалось. Граф вскинул ружьё и целясь в ближайшего хищника и только сейчас понял и почувствовал укол совести, что дама, от чьего падения у него сжалось сердце была не Катя, а Мария Александровна. Он должен был беспокоиться о цесаревне, а он мчался вперед лишь для того, чтобы обезопасить сестру. Мать бы его поняла, отец - нет.
Рука предательски дрожала от веса оружия, но он не успел, побоялся не то, что промахнуться, а попасть в кого-нибудь из дам. Действия его были скорее велением сердца, чем обдуманными и взвешенными. Времени на сравнение плюсов и минусов у него не было, он просто сделал то, что должен был сделать. Едва хищник сделал шаг к Её Высочеству и Катерине, поручик выстрелил, судя по звуку неподалёку, одновременно с кем-то. И, конечно же, не попал. Отдача, сделавшее оружие еще чуть более тяжелым, увело ствол еще больше в сторону, чем брал Бутурлин. Пуля чиркнула в паре вершков от зверя, что вначале припал к земле, а затем, отпрыгнув в сторону, сиганул в чащу прочь от дурной поляны и криворуких охотников. Второй волк был менее удачлив, получив пулю в бок и вцепившуюся в горло Весту. Ему уже было не убежать, тем более, что охотник уже спешил к нему, вытаскивая нож.
Оживление охватившее поручика спало так же быстро, как и наступило. Сердце, готовое выскочить из груди уже восстанавливало ритм. Отношение же к Катерине не изменилось. Граф всё еще беспокоился за нее, но внутренний гордец и упрямец не желал показывать ей это, утверждая, что эта хулиганка сама виновата, да и обморок ей не грозит. Он то и дело посылал ей грозные взгляды не сумев смерить внутреннюю гордыню и не в силах устоять от искушения убедиться, что с ней всё в порядке. На других дам тоже нашлись спасители и потому поручик выдохнул и стал перезаряжать ружье. Ведь кто знает, что еще выскочит из чащи?
